Полезные советы воину

– Вы объясните, что происходит? – не выдержала я и потребовала.

– Разумеется, Надежда Сергеевна, – отозвался мужчина напротив. – Не волнуйтесь, мы будем долго разговаривать сегодня. Ведь вы попали в список лиц, причастных к сливу конфиденциальной информации и сговору с конкурентами.

– Что…

Я ошарашенно оглянулась на мужчин, невозмутимо выполнявших свою работу. Носатый безопасник оторвался от ноутбука, прошагал к столу и поставил напротив нас устройство, похожее на камеру. Азиат тем временем вытащил флешку из моей сумки, повертел её в руках и бросил взгляд на лысого, будто спрашивая, что с ней делать.

– Можно узнать, почему я в этом списке? – спросила я, стараясь держать голос ровным.

Бритоголовый лишь безучастно глянул на меня из-под бровей.

– Неужели это из-за встречи с Ковалевой Ольгой Валерьевной?.. Но ведь я ничего не…

– Надежда Сергеевна! – перебил он, резко повысив тон. Я тут же замолкла, а мужчина спокойно добавил: – Сейчас я буду задавать вопросы. А вы будет четко и по делу отвечать. Это ясно?

Меня всю распирало от протеста, но я задавила лишние эмоции. Опустила глаза и вынужденно кивнула.

– Отлично. И в ваших интересах ничего не утаивать, если вы не хотите усугубить ситуацию.

46

Следующие несколько часов превратились в кошмар, от которого не было спасения. Вопросы сыпались от безопасника, как град, – резкие, беспощадные, иногда до абсурда нелепые. Бритоголовый мужчина с тяжёлым взглядом, к которому коллеги обращались Сергей Викторович, допрашивал меня, будто я была главным подозреваемым в шпионском заговоре! Он спрашивал, как я познакомилась с Ольгой Валерьевной, какие у нас были отношения на работе, как часто мы виделись вне офиса – задавал это так, будто встречи доказанный факт, а не его домыслы. Потом перешёл к корейской сделке: что я о ней знала, встречалась ли с партнёрами, даже бывала ли в Сеуле?

Вопросы звучали нелогично, но я быстро поняла: это не про логику. Это психологическая атака, чтобы поймать меня на оговорке, сбить с толку и заставить выдать себя.

Сергей Викторович мастерски играл на нервах. Он то повышал голос, отчего я вздрагивала, то переходил на почти отеческий тон, словно уговаривал ребёнка признаться в шалости. Его глаза, серые и холодные, не отрывались от моего лица, выискивая малейший намёк на ложь. Второй безопасник – азиат, молчал, но его присутствие давило не меньше. Он медленно расхаживал по кабинету, и каждый раз, когда его шаги замедлялись за моей спиной, я невольно напрягалась, будто ожидая удара… Хоть и знала, что это лишь мои фантазии, подпитанные страхом. Их слаженная тактика работала: я чувствовала себя загнанным зверем, окружённым со всех сторон.

Они даже к моей несчастной флешке придрались! Ждали, пока я сама признаюсь, что на ней, вместо того, чтобы взять и просто посмотреть. Как будто там могла быть какая-то разоблачительная информация. На деле же оказались студенческие фотографии и абсолютно неважные файлы.

Особое внимание Сергей Викторович уделял моей встрече с Ольгой Валерьевной. Он чувствовал, что я недоговариваю, и цеплялся за это, как акула за кровь. Я стояла на своём: это была неформальная встреча, мы говорили о личном, о жизни, а не о работе. Я не могла выдать, что Ольга рассказала про «ТехноГранд» и предателя в компании – она ведь предупреждала, чтобы я молчала. И я молчала, боясь, что правда окончательно сделает меня соучастницей в их глазах.

– Понимаю, Ковалёва могла ввести вас в заблуждение, – сказал Сергей Викторович, наклоняясь ближе. Его голос был мягким, но в нём сквозила угроза. – Поэтому вы её покрываете.

– Я не покрываю, – возразила я, чувствуя, как горло сжимается. Слёзы подступали, но я смаргивала их, стиснув зубы, и в сотый раз отвечала: – Я просто хотела узнать, как она! Ольга Валерьевна не виновата, и я…

– Не виновата? – резко перебил Олег Игоревич. Его голос резанул, как хлыст. – Вы теперь её адвокат?

Я молча уставилась на потёртую поверхность стола. Просто не представляла, как объяснить, почему Ковалева была со мной так откровенна… Любой шаг казался ошибочным. Я цеплялась за единственную мысль, что не сделала ничего против Романа. Это было моим якорем, тонкой нитью, которая держала меня от падения в пропасть.

К обеду я была выжата до предела. Голова гудела, руки дрожали, а тело будто налилось свинцом. Между тем вопросы безопасника перешли в угрозы, и они били точно в цель.

– Если вы замешаны, Надежда Сергеевна, лучше признайтесь сейчас, – настоял Сергей Викторович, постукивая ручкой по столу. – Иначе это арест. Суд. И компенсация компании – миллионы, которых у вас, подозреваю, нет. Вы ведь не хотите остаток жизни выплачивать долг?

– Я ничего не сделала… Я ничего знаю!

Повторяла, как пластинка заезженная, уже даже голос срывался. И в какой-то момент я сдалась…

– Хорошо, я все расскажу. – Безопасник моментально оживился, прямо воспрял. Да только рано обрадовался: – Я расскажу о том, что услышала от Ольги Валерьевны на встрече. Но только лично генеральному директору компании.

Его упитанное лицо тут же исказила недовольная гримаса. Шумно вздохнув, он утомленно потер переносицу.

– Надежда Сергеевна, вы не в том положении, чтобы ставить условия, – сказал он, и его тон стал жёстче. – Радов не участвует в следствии. Вам придется разговаривать с нами.

Я опустила взгляд, чувствуя, как сердце падает в пропасть. Он бросил меня… Даже не захотел выслушать. Эта мысль резала глубже, чем их слова, глубже, чем страх ареста. Я была одна – без него, без надежды, без шанса объясниться.

Передо мной поставили бутылку воды и сэндвич, пробормотав что-то про обед, но я покачала головой. Желудок сводило, и я не смогла бы проглотить ни крошки. Сотрудники тем временем не спешили уходить на перерыв. Они переговаривались шёпотом, бросая на меня взгляды, и это только усиливало чувство, что я в клетке. Удивительно, как я до сих пор держалась… Не плакала – лишь изредка вытирала набежавшие слёзы, когда они жгли глаза. И продолжала настаивать, что расскажу всё только Роману, хоть и понимала, что это бесполезно.

Сергей Викторович неизбежно потерял терпение. Вдруг захлопнул папку с моим личным делом, и звук ударил по нервам, как выстрел.

– У меня больше нет вопросов, – объявил он, вставая из-за стола. – Вы сами сделали выбор, Надежда Сергеевна. Ваше дело передается под контролем оперативников – их представитель будет здесь с минуты на минуту. Теперь уже с ним будете разговаривать!

Тело бросило в жар. Я уставилась на него широко раскрытыми глазами, но не нашла слов, чтобы остановить это. За мужчиной потянулись остальные сотрудники. Дверь хлопнула, и комната погрузилась в звенящую тишину.

Я осталась одна, и мысли хлынули, как вода из пробитой плотины. Неужели Роман считает меня предательницей? Потому что я переживала за Ольгу, и действовала за его спиной?.. Наверное, это действительно было очень подозрительным. Но я не могла адекватно оценить тяжесть своей вины. Ни в какую не соглашалась, что заслужила все это.

В горле пересохло. Взглянув на кулер, я поднялась из-за стола, чувствуя, как ноги онемели от долгого сидения. Руки дрожали, пока наливала воду. Я выпила её залпом, но жажда не уходила. Хотела налить ещё, как вдруг замерла… Сглотнула, ощутив внезапное головокружение. В следующую секунду в глазах и вовсе потемнело.