Полезные советы воину

Найти живую душу оказалось непросто. Хозяйка архива, Татьяна Ильинична, обнаружилась за одним из стеллажей, со стопкой в руках. Невысокая, с короткой стрижкой кудрявых седых волос, она была одета в старомодный твидовый костюм, который будто пришел из другой эпохи. Ее лицо, морщинистое, но живое, озарилось искренней радостью, когда она узнала, что я – новая помощница.

Женщина приняла меня, как родную, и с энтузиазмом начала рассказывать о своей работе. Ей нужна была подмога, чтобы разобрать старые папки – прежняя коллега ушла в декрет пару месяцев назад, а замену не торопились искать. Я заметила, как глаза Татьяны Ильиничной, карие и живые, вспыхивали, когда она говорила о документах. Женщина относилась к своим владениям с трепетом, будто стеллажи хранили не сухие отчеты, а живые истории. Но за ее энергией я уловила и тень одиночества. Возможно, поэтому она так со мной разговорилась. Но, как ни странно, меня ничуть это не напрягало.

Татьяна Ильинична усадила меня за стол и напоила фруктово-травяным чаем из старого фарфорового чайника. Аромат яблок, мяты и ромашки, которые она собирала и сушила сама, окутал меня теплом. Я не ожидала такой заботы в холодном офисе. Это было как послание свыше, будто кто-то решил поддержать меня в самый темный момент.

Сразу после чая, я приступила к работе, начав с одного стеллажа. К удивлению Татьяны Ильиничны, разобрала его быстро, сортируя папки с методичной точностью. Она следила за мной, одобрительно кивая, и вскоре доверила более сложные документы.

Задача поглотила меня с головой. Перебирать старые отчеты, выцветшие подписи, пыльные листы было на удивление увлекательно. Но мысли о Романе все равно пробивались, как упрямые ростки. Наш разговор, мое поведение в последние дни, его действия на это – я прокручивала снова и снова, и теперь, в тишине архива, без эмоций, все виделось иначе.

Как я могла так рисковать? Мои мотивы теперь казались такими мелочными. Что я пыталась доказать Роману? Свою значимость, утвердиться в его глазах? Я хотела быть для него не просто сотрудницей, а равной, но выбрала глупый, опасный путь. Его жесткость до сих пор обижала, однако она имела вескую причину. Я же знала, с кем связалась – суровый, властный мужчина, живущий в мире тяжелых решений. Почему тогда так опешила?

Вопрос повис свинцовой тенью: смогу ли я принять его таким? Вытяну ли эти отношения?

Ответ лежал на поверхности. Я ведь осталась в офисе и пошла в архив, исполняя его приказ. Я не хотела его терять… Роман стал частью меня, а его мир – моим миром. Я влюбилась, и теперь мысль о расставании разрывала сердце, как острое лезвие. Я желала этого мужчину, даже зная, какой ценой.

Рабочий день пролетел незаметно, но я не торопилась уходить. Хотелось закончить стеллаж, не прерываться в самом процессе сортировки. Татьяна Ильинична пыталась уговорить меня идти домой, однако я убедила ее, что быстро управлюсь. Она оставила мне заварник с чаем и ушла, пожелав доброго вечера. Я осталась одна среди стеллажей, в тишине, нарушаемой лишь шорохом бумаг и далеким гулом города за окнами.

Усталость накатывала волнами. Концентрация быстро и неизбежно слабела, а мысли все чаще возвращались к Роме и нашим отношениям. Как теперь все исправить? Как вернуть доверие, не потеряв себя?

За окнами сгустилась тьма, и я слишком поздно поняла, что засиделась. Черт, Алексей! Он же должен был приехать к моему дому, и если я не выйду…

Как ошпаренная подскочила из-за стола. Даже голова закружилась от резкого движения. Торопливо складывая папки, я подумала про телефон, но в этот момент вдруг услышала шаги… Тяжелые, уверенные, они эхом отдавались в пустом архиве.

Сердце гулко заколотилось. За весь день сюда никто не приходил. Может охранник решил узнать, почему до сих пор горит свет?.. Я прижала папку к груди, нервно ожидая, кто появится из-за стеллажей. Дыхание замерло, когда увидела высокую фигуру в темном костюме.

Роман замедлил шаг и, слегка склонив голову, сосредоточил на мне внимательный взгляд.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он спокойно и устало.

Меня всю залихорадило. Просто от того, что он находился в одном пространстве со мной.

Я пожала плечами, чувствуя, как горло сжимает неловкость.

– Ты же сказал, чтобы я находилась здесь до твоего приказа…

– В пределах рабочего времени, – терпеливо уточнил он. В его тоне мелькнула тень улыбки, только глаза оставались серьезными.

Повисла тишина, густая и , как будто мы оба боялись нарушить этот хрупкий момент. Рома приблизился. Он не прикасался ко мне, только смотрел, словно ища отклика.

– Идем, – хмуро сказал, в конце концов, опуская взгляд. – Отвезу тебя домой.

Прежде чем мужчина отступил, я взволнованно выпалила:

– Я не хочу домой!

Он вопросительно свел брови.

– Я… хочу поехать с тобой, – добавила тише, но твердо, чувствуя, как щеки горят от смелости.

Его глаза вмиг потеплели, лед в синеве растаял, а на лице мелькнула улыбка. Мужская ладонь мягко подхватила мой локоть, и с легким рывком я оказалась в объятиях любимого – надежных, как крепость.

– Значит, поедешь со мной, – констатировал Рома над моей макушкой.

Я улыбнулась, подняла голову и нашла его губы. Поцелуй, страстный и жадный, лишил меня дыхания, но я не хотела останавливаться. Мужчина сжал меня крепче, я почувствовала, как он дрожит – не от усталости, а от эмоций, которые сдерживал весь день.

– Рома… прости! – стыдливо прошептала, прервавшись.

Теплые пальцы провели по моей щеке.

– Все в порядке. Мне тоже есть за что извиниться.

– Я хочу быть с тобой! – произнесла я с трепетом, чувствуя, как слезы подступают к глазам. – Я… уверена, что смогу научиться быть твоей женщиной!..

– Ты уже моя женщина, Надя, – заявил Роман твердым голосом.

Я улыбнулась, касаясь рукой его щетинистой щеки, и почувствовала, как он наклоняется ближе, словно не может насытиться моим теплом. А следом услышала серьезное:

– Я хочу, чтобы ты ко мне переехала.

Замерев, удивленно уставилась на мужчину.

– Это важный шаг, поэтому я прошу тебя подумать, – добавил он. – Мне важно знать, что теперь, когда я буду возвращаться домой, там будешь ждать ты. Твое согласие станет для меня лучшим подарком...

Я невольно задержала внимание на его последних словах, но не успела придать этому значение. Роман уже взял меня за руку, теплыми, уверенными пальцами, и повел к выходу. Архив с его пыльными стеллажами и тусклым светом, растворялся позади, а впереди ждало что-то новое, пугающее, но желанное.

52

Всю дорогу я прижималась к Роме, уткнувшись в крепкое плечо, впитывая мужское тепло и любимый запах – свежий, с легкой ноткой одеколона, как лес после дождя. Внутри царил покой, смешанный с эйфорией, будто я находилась точно на своем месте. Словно из всех путей, что могла выбрать, выбрала единственно верный. Рука Романа, сильная и властная, обнимала меня, и каждый его вдох, каждый легкий поворот головы к моим волосам говорил: он тоже чувствует это.