Полигон призрак

— Спасибо огромное тебе, Федор Аркадьевич.

— Да погоди благодарить раньше времени, надо найти его для начала.

— Ой, не знаю, тяжело у меня на сердце что-то. Может, его уже и в живых нет. Тайга и взрослого запросто убьет, а тут желторотый подросток.

— Это точно, с тайгой шутки плохи, — угрюмо ответил лесник и добавил: — Ладно, ступай, мне надо собираться, скоро стемнеет.

Федор взял с собой еду и отправился в тайгу якобы на поиски Кольки. Два дня он провел в сторожке, а затем вернулся в деревню и направился к дому Любы. Доярка как раз набирала из колодца воду.

— Ну что, Федор Аркадьевич? — с надеждой спросила женщина.

— Обыскал все в округе, кричал, звал — все попусту. Словно в воду канул.

Люба поставила ведра с водой на землю, обхватила голову руками и зарыдала, приговаривая:

— Коленька, сынок… Миленький, вернись домой… Где же ты?..

Глава 12

Около пяти часов вечера адмирал Канарис любил взбодриться и выпить чашку хорошего крепкого кофе без сахара. Адмирал сидел за столом, потягивая густой напиток и размышляя над хитроумной операцией Абвера в Англии. В этот момент в кабинет вошел адъютант и доложил, что с адмиралом хочет встретиться полковник Штольц и боец из полка специального назначения «Бранденбург-800».

— Они здесь? — решительно отставив чашку с кофе, спросил Канарис.

— Да, господин адмирал, ждут за дверью.

— Пригласите их немедленно, — возбужденно повысил голос Канарис, обычно отличавшийся спокойствием и выдержкой.

Адъютант приоткрыл дверь и сказал:

— Входите, вас ждут.

Полковник Штольц вошел в сопровождении высокого худого фельдфебеля.

— Хайль Гитлер! — вскинули руки вошедшие.

— Давайте без церемоний, ближе к делу, — нетерпеливо сказал Канарис.

— Фельдфебель Гюнтер Куртц, — Штольц указал на долговязого военного, — два часа назад прибыл на нашем самолете в Берлин. Он и еще трое диверсантов полка «Бранденбург-800» вернулись с полигона русских в Коми, — понизил голос Штольц.

Адмирал поднялся из-за стола и подошел к фельдфебелю. Куртц вытянулся по стойке смирно.

— Значит, вы возвратились с полигона? — спросил Канарис.

— Так точно, господин адмирал, — выдохнул фельдфебель.

— А где же ваш командир?

— Командир группы погиб, как и пятеро солдат. Мне и еще троим удалось выбраться.

— Что же произошло, фельдфебель?

— Возвращаясь с задания, мы нарвались на засаду русских. Командира убил снайпер, сразу же. Нам чудом удалось прорваться и уйти.

— Понятно, фельдфебель. Присаживайтесь, поговорим, — указав на мягкие кресла возле стола, сказал Канарис и, сев на свое место, допил остывший кофе.

Штольц и Куртц устроились в креслах.

— Господин адмирал, — начал Штольц, — я привел к вам фельдфебеля Куртца для того, чтобы он лично вам рассказал, что они видели на русском полигоне. Поговорив с Куртцем, я понял, что рассказ очевидца будет для вас гораздо интереснее, чем мой сухой доклад.

— Хорошо. И что же такого необычного, фельдфебель, вы увидели на русском полигоне? Чем можете нас удивить?

Куртц нервно кашлянул, до сих пор ему не приходилось лично беседовать с офицером столь высокого ранга, поэтому он очень волновался. Однако, собравшись с мыслями, он произнес:

— Это было нечто невероятное, господин адмирал. Такого взрыва я никогда не видел.

Почувствовав волнение Куртца, Канарис спокойно сказал:

— Расскажите все обстоятельно, не торопясь и не упуская деталей.

Фельдфебель кивнул и продолжил:

— Мы обошли полигон русских за двое суток, отмечая систему охраны объекта. После этого мы поняли, что русские допустили промашку в охране полигона. Там мало охранных вышек, и поэтому вполне возможно, например, ночью пробраться на полигон.

— Для нас это очень хорошо, — заметил Канарис.

— Чтобы удостовериться в этих выводах, командир группы приказал нам взобраться на высокие сосны. Я полез с ним, а двое других солдат взобрались на соседнюю сосну. Сверху открывался поразительный вид на полигон.

— Что же такого в нем поразительного? — задал уточняющий вопрос адмирал Канарис.

— Полигон просто огромный — иного слова не подобрать. На нем расположен аэродром с истребителями и бомбардировщиками. Очень хитроумная система дзотов, каждый из которых находится на искусственном холме, повсюду видны башни танков, укрытых за железобетонными стенами. Понятно, что их можно использовать как хорошо защищенные пушки. А при необходимости танки могут выехать из своих укрытий и атаковать.

Канарис и Штольц переглянулись. Адмирал покачал головой и сказал:

— Такого укрепленного полигона у русских никогда не было. По крайней мере, я такого не припоминаю. И это несмотря на то, что он скрыт в дебрях тайги, и добраться туда, мягко скажем, не просто.

— Господин адмирал, им есть что скрывать, — произнес Штольц, — послушайте дальше фельдфебеля.

— Мы наблюдали за полигоном, командир делал пометки в своем блокноте, — продолжил Куртц. — Было довольно теплое, солнечное утро. Вот тут все и началось. Мы увидели, как с расположенного на полигоне аэродрома взлетел большой бомбардировщик. Покружив над полигоном, он приблизился примерно к центру и набрал высоту. Заметив в бинокли расположенные внизу танки Т-34, их было пятнадцать, мы поняли, что сейчас должно нечто произойти, и мы станем свидетелями этого. И еще одна важная деталь…

— Какая? — с нетерпением поинтересовался Канарис.

— В нескольких сотнях метров от танков на железной дороге стоял старый паровоз. Думаю, что метрах в трехстах, хотя, возможно, и чуть ближе.

— Скажите, Куртц, танки располагались рядом друг с другом? Скученно? — спросил адмирал.

— Я бы так не сказал, — покачал головой фельдфебель, — они словно шли в боевом наступательном порядке, на некоторой дистанции друг от друга, где-то в двадцати-тридцати метрах, может чуть больше, — уточнил Куртц.

— Понятно, продолжайте, — откинувшись в кресле, сказал Канарис.

— Когда самолет поднялся достаточно высоко, мы заметили, как от него что-то отделилось. Послышался свист, и мы поняли, что к земле понеслась бомба. Взрыв был такой силы, что мы едва не слетели с деревьев. Если бы не страховочные тросы, то это бы и произошло. Мне в какой-то момент показалось, что началось сильнейшее землетрясение. Усилием воли я заставил себя посмотреть в бинокль. Башни танков, словно игрушечные, разбросало на сотни метров в разные стороны. Затем облако черного, как смерть, дыма заволокло место взрыва. Когда дым рассеялся, мы увидели обгорелые куски железа с оторванными башнями. Вот что представляли собой после взрыва некогда грозные боевые машины. Паровоз был деформирован до неузнаваемости и лежал на боку. Покореженные рельсы изгибались, словно гигантские змеи. Господин адмирал, мы были потрясены увиденным. У русских страшная бомба, поистине смертоносная, — заключил фельдфебель.