Полигон смерти
Шрифт:
— Ну как — «вламывается»… Понимаете, Александр, мы ведь выросли вместе, всю жизнь были в одной компании. Помню, по молодости…
Тут вышла бледная Катя и избавила нас от истории художественно-артистических отношений уездного города: мы быстро оделись и покинули «уютное местечко».
Когда выкарабкались на улицу (именно «выкарабкались», вы же помните этот длиннющий коридор-ловушку, заставленный всякой дрянью), мне было дозволено идти рядом с Катей, и она даже взяла меня под руку. Чем не романтическая прогулка? Нинель, правда, взяла меня под ручку с другой стороны,
— К шампанскому? — удивился я.
— Полночь. Куранты. Вся Страна дружно встречает старый Новый год. — Петрович был благодушен и не стал ругать меня за тугоумие. — Ну так что?
— Поручик, не увлекайтесь местной экзотикой! — где-то рядом с Петровичем воскликнул доктор, судя по голосу, тоже уже неслабо вквашенный. — Для непривычного московского организма эт-та может быть губительный опыт!
Видать, уже изрядно употребили гордеевской чудесной настойки. Местная химия — страшная сила, я вам скажу.
— В общем, я уважаю выбор всей Страны, но… у меня тут важное дело, — торопливо завершил я сеанс связи. — Петрович, у меня всё пучком, доктору передайте — никакой экзотики, позже перезвоню.
В самом деле, сейчас я занят провожанием Кати, это приоритет номер один. Так что пусть Страна развлекается как ей угодно, а у меня другие планы.
Увы, томная прогулка была недолгой. Катя в самом деле жила недалеко, буквально метрах в двухстах от «уютного местечка». Так что хоть мы и двигались с черепашьей скоростью, но вскоре прибыли в пункт назначения.
Дом был, по-видимому, такая же сталинка, только покороче, чем обитель «творческой элиты», с двумя нормальным подъездами и лоджиями на каждом этаже. Да, лоджии — это что-то не в эпоху, девиация какая-то.
— Лоджии?
— Да, лоджии! — с гордостью подхватила Нинель. — Это дом повышенной комфортности.
— А в чём комфортность?
— Лоджии и грузовой лифт.
— Зачем в трёхэтажном доме грузовой лифт?!
Тут девушки молча переглянулись, Катя недовольно прокашлялась, а Нинель стушевалась, как будто сказала что-то лишнее.
— Да ладно, лифт — это здорово, — великодушно заметил я. — Независимо от этажности.
— Угу, — кивнула Нинель.
Да, заметно, что дамы росли вместе. Катя расхваливала Уютное Местечко, преподнося его как «культурное наследие», а Нинель расхваливает дом Кати. Милые мои провинциалки, как же вы трогательны в своей дремучей наивности…
У подъезда Катя сообщила:
— Всё, я дома.
— Мы проводим до квартиры, — решительно заявил я. — В подъездах и лифтах частенько орудуют маньяки-насильники. Знаете, сколько случаев за последний год?
— У нас не орудуют. — Катя вымученно усмехнувшись. — Но как скажете.
В подъезде было светло, чисто и пусто. Приятный контраст по сравнению с «объектом культурного наследия». Показалось, что лестничный марш несколько шире обычного, но я не придал этому значения. Да, и на подъездной двери не было привычного для жителей столицы номерного замка. Вообще, насколько я заметил, в местных подъездах нет никаких замков, ни номерных,
ни простых. Этакая советская архаика.Мы поднялись на второй этаж и здесь распрощались.
— Пригласила бы на чай, но… — Катя виновато улыбнулась.
— Ничего, у вас ещё все чаи впереди, — подбодрила Нинель. — Отдыхай, поправляйся… Завтра встретимся, да?
Тут Нинель со значением посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Катю и, как мне показалось, едва заметно ей подмигнула.
— Конечно встретимся, — преувеличенно бодро заверила Катя. — Но — завтра. Отдохните там за меня как следует…
Когда она скрылась за дверью, я спохватился:
— А телефон?!
— У меня есть, — успокоила Нинель. — Я же сказала, держись за меня — не пропадёшь.
— Это хорошо. Ну что… Думаю, пора и честь знать.
— Чего знать?
— В смысле, домой пора. Поздновато уже, да и… Кати нет, так что особого смысла не вижу…
Нинель категорически возразила, что веселье ещё даже и не начиналось, у нас всё впереди, а если я сейчас отчалю, то здорово огорчу всю компанию, которая, затаив дыхание, ждёт не дождётся возвращения высокого московского гостя. Кроме того, у меня есть отличная возможность узнать о Кате побольше. В «уютном местечке» все знают Катю с детских лет и каждый может сказать о ней как минимум пару добрых слов.
Немного подумав, я не стал вредничать, и мы благополучно вернулись в компанию.
Старый Новый год встречали домашним шампанским. Это такой чудесный напиток с выверенными пропорциями: четверть местного ректификата на три четверти родниковой воды, особо вкусный карамельный сироп (попробуйте только не угадать, на каком предприятии Города его производят), и всё это крепко газировано в трёхлитровом сифоне. Эмм… по-моему, в три партии газировано, по крайней мере, мне досталось три фужера.
Под настроение шампанское показалось на вкус куда лучше «Кристалла», а по ударному воздействию даже несколько опережало чудесную наливку.
Ох, моя голова… Представляю, каково мне будет завтра с утра…
После «шампанского» стало совсем хорошо и комфортно. Стало ясно, что мне уже никуда не надо, мой дом здесь, и все вокруг на редкость замечательные люди. Даже… Даже… Так, а где бас-профундо?
Тут выяснилось, что Коробов таки втихаря удрал, а когда именно, никто даже и не помнит.
Бинго! Молодец, давно бы так. Вроде бы он ничего такого не делал и молчал как истукан, но его присутствие меня заметно тяготило. Без него стало совсем вольготно и как-то даже празднично.
Я щедро сочился любовью, желанием всех подряд облагодетельствовать и как минимум троим пообещал какие-то масштабные протекции в Москве через свои связи (и всем, разумеется, наврал — нету у меня никаких связей, могу только бесплатно на экскурсию по нашему бункеру сводить).
Когда в глазах уже не двоилось, а даже троилось, выяснилось, что у кого-то есть пиротехника, и мы пошли запускать фейерверки с крохотного балкончика в детской. Туда влезает максимум двое, но мы умудрились набиться впятером и даже прыгали от восторга. Фейерверки оказались качественными, ни один не сработал вхолостую, и даже самому пьяному гостю не было нужды объяснять, на каком предприятии города их производят.