Политэкономия соцреализма

На московском заводе имени Менжинского перед центральными цехами разбит зеленый партер, которому позавидовало бы любое культурное учреждение. Строгие линии низко подстриженного кустарника, красочная гамма цветников отвечают четким линиям архитектуры заводских корпусов. Во дворе московского завода имени Лепсе устроен фонтан со скульптурной фигурой. Кругом хорошие газоны, цветущие кустарники, деревья, в тени которых рабочие отдыхают после смены. Только старые рабочие завода имени Владимира Ильича у Серпуховской заставы помнят еще прежние заводские ворота, больше похожие на тюремные. Теперь перед заводом разбит тенистый сквер, на центральной площади которого сооружен памятник В. И. Ленину на месте злодейского покушения на жизнь Владимира Ильича в 1921 году. Этот сквер – любимое место ребят всего района. Между главным зданием и проходными конторами завода «Шарикоподшипник» имени Л. М. Кагановича, с одной стороны, и жилыми корпусами для рабочих этого же завода – с другой, разбит сквер–бульвар. В архитектурном оформлении его сочетаются приемы свободного размещения отдельных групп деревьев со строгой аллейной посадкой их вдоль домов. Два мощных фонтана, окруженные каменными скамьями в виде беседок, украшают центр бульвара как раз против главного здания и заводоуправления» [965] .

965

Долганов В., Коршев М., Прохорова М.Зеленое строительство в Москве. С. 26.

Рабочие, отдыхающие в тени деревьев после смены прямо на территории родного завода… Кругом – фонтаны, беседки, красивые газоны, цветущие кустарники. Словом, кущи… Традиционный образ города исчезает на глазах. На место индустриально–урбанистического пейзажа приходит декоративно–буколический. Можно было бы сказать: соцреалистический, поскольку «речь идет не о простом включении зелени в городской план, а об использовании при композиции парка и построении городского ансамбля архитектуры зеленых насаждений как особого искусства. Несомненно, что решение вопроса следует искать тем же путем, каким разрешаются основные проблемы советской архитектуры в целом, т. е. методом социалистического реализма» [966] . Но цвет этого города не красный – зеленый. Сталинский нарком Лазарь Каганович выразил требование вождя превратить каждый советский город в «город образцовой чистоты – зеленый город» в речи на пленуме Моссовета 16 июля 1934 года: «Тов. Сталин направляет наше внимание на зеленое строительство, причем под зеленым строительством понимает не мелкие газончики, которыми иногда увлекаются наши работники, а крупные парковые массивы, которые мы должны повсеместно развивать в Москве и ее ближайших окрестностях. Нужно создавать лесные парковые массивы и широкие бульвары» [967] .

966

Долганов В., Коршев М., Прохорова М.Зеленое строительство в Москве. С. 18.

967

Цит. по: Проблемы садово–парковой архитектуры. С. V.

На этом фоне уверенность Маяковского: «Я знаю: город будет! Я знаю: саду цвесть!» уже не кажется каким-то прозрением будущего. Напротив, она читается почти как констатация: в первой половине 1930–х годов «в буднях великих строек» действительно рождался «город–сад», а «парковое строительство» шло по всей стране небывалыми темпами. За семь лет – с 1928 по 1934 год было открыто 150 парков культуры и отдыха, через два года (в 1936 году) их насчитывалось по стране уже более 200. ПКиО действительно превращается в один из центрирующих советский город топосов, что в принципе легко объяснимо: при отсутствии «источника культурного развлечения» дома (не считая радиоприемника) оставался очень небольшой выбор мест посещения – кинотеатр, театр, библиотека. Ресторан «буржуазен», а «пункты общественного питания» не были рассчитаны на проведение времени в них. Культивирование спорта влекло людей на стадион. Парк становится местом размещения центрального городского стадиона и, таким образом, привлекает к себе посетителей. Парк – едва ли не единственное место для танцев и эстрады, что делает его самым демократичным и привлекательным местом для молодежи. Подсчеты размеров парков, необходимых городам с различным объемом населения, приводившиеся в разработках 1930–х годов, говорят о том, что в парке проводило время от 10 до 20 процентов (в погожие и выходные дни) населения города (что легко объяснимо: при скученном проживании в коммунальных квартирах в выходные дни, когда взрослые и дети дома, многие горожане вынужденыбыли отдыхать в парках – многие семьи, оказавшись дома в полном составе, просто не могли разместиться в своих квартирах). Только в Московском ЦПКиО на один день приходилось от 100 до 300 тысяч посетителей. Парк действительно превращается в 1930–е годы в «мощный центр культурной и оздоровительной работы среди миллионов трудящихся, сочетающий политико–воспитательную работу с культурным отдыхом и развлечением на базе широкого использования естественных природных условий (река, зелень, солнце, воздух)» [968] . Чтобы с этими функциями справляться, парку предстояло изменить не только «содержание своей работы», но и свой облик.

968

Цит. по: Лунц Л. Б. Парки культуры и отдыха. М.; Л.: Госстройиздат, 1934. С. 50–51.

На что же следует опираться разработчикам нового стиля? В 1934 году ответ на этот вопрос был ясен – на метод социалистического реализма в искусстве. Но что означало применение этого метода к столь деликатной и абстрактной сфере, как «садово–парковая архитектура», еще недавно вообще рассматривавшейся как «обломок старого режима»? Теперь требовалась трактовка ее как чего-то «социалистического» и «реалистического». Оказывается, «разрешение архитектурного образа парка методами социалистического реализма предполагает раньше всего, что паркостроение – не изолированный вид искусства, а синтез ряда пространственных искусств. При всем большом значении природного архитектурного облика территории, все же следует акцентировать творческое и действенное отношение человека к основной канве (sic! – Е. Д.) парка – природе. Следовательно, архитектурный образ парка не должен слепо следовать за существующими естественными условиями, а должен быть всеми доступными средствами максимально активизирован в направлении основных стоящих перед ним задач. […] Прежде всего очевидно, что в советском парке не может быть отдано предпочтение тому или иному из установившихся в истории паркостроения типов (пейзажный парк, регулярный и т. д.)» [969] .

969

Карра А. Я., Лунц Л. Б. Реконструкция московских парков. С. 74.

Итак, «прежде всего» ясной становится синтетическая природа нового метода, его гибкость, дающая возможность сочетать новую функциональность со свободой в выборе стилистических средств для ее оформления. Выбор, впрочем, был не велик: «В опыте прошлого особое значение имеют два исторически сложившихся стиля парковой планировки: строго геометрическая планировка – так называемый «французский стиль» и «английский стиль» – парк естественного пейзажа. Не копируя ни одного из этих стилей и не применяя их эклектически, наше паркостроение сумеет использовать каждый из них как прием там, где это будет оправдываться природными условиями и формами парковой работы. Некоторые мероприятия (физкультура, выставки, главные площади и т. д.) логично укладываются в строгой геометрической планировке участков, тогда как другим мероприятиям парков – прогулочные зоны, базы так называемого «тихого отдыха» близки принципы планировки английского ландшафтного парка» [970] . И, конечно, не следовало забывать о собственной традиции: «Раскрытие творческих приемов, которыми безымянные художники из народа добивались исключительной гармонии своих произведений с окружающей природой, обогатит наше паркостроение. Культура резного дерева, своеобразная покраска сооружений, близкая к народному творчеству, и многие другие средства придадут парковой архитектуре Москвы свой колорит, прекрасно сочетающийся с социалистическим содержанием деятельности парков» [971] .

970

Долганов В., Коршев М., Прохорова М.Зеленое строительство в Москве. С. 20.

971

Там же.

В этих рамках можно было развивать одни и «снимать» другие традиции. Скажем, пейзажный парк непригоден для новых функций, поскольку «пейзажные парки прошлого своей организацией пространства и сети дорожек разобщали посетителей, разбивая их на одиночек и все внимание направляя лишь на живописность пейзажа. Сооружения в этих парках носили только декоративный характер, способствуя созданию картины («храм дружбы», руины и т. п.)» [972] , тогда как новый парк «культуры и отдыха трудящихся» должен был «коллективизировать» посетителей, обращая их внимание не на живописность пейзажа, а на «сооружения социалистической тематики». Поскольку парк должен поднимать настроение, следовало избегать «затененности и затемненности». Набор же стилистических средств оформления паркового пространства был известен: здесь предписывалась традиционная для сталинской культуры апелляция к античности. Например, «при решении зеленых театров необходимо критически использовать образцы античности с их открытыми гигантскими амфитеатрами вокруг сцены» [973] . Но главное состояло, конечно, в поиске новой гармонии, садовой ансамблевости и включения парка в большой ансамбль города.

972

Долганов В. И. Зеленые насаждения советского города. С. 9.

973

Карра А. Я., Лунц Л. Б. Реконструкция московских парков. С. 51.

«Изолированность» парка осуждается теперь как проявление индивидуализма. С одной стороны, она не соответствует новой функциональности, массовости ПКиО («Нам не подходят интимные парки прошлого, создававшиеся для ограниченного круга лиц» [974] ); с другой, она не соответствует новой стилистике и ведет к разрыву «целостного архитектурного облика города». Соцреализм же в «садово–парковом искусстве» понимался прежде всего как реализация синтетического, гармонического идеала организации пространства: «Задачи социалистического реализма в искусстве поставили перед архитектурой парка задачу выявления ее органической основы – живой природы. Синтез природы и искусства, приведение их к полному гармоническому единству – исходный момент определения архитектурного образа парка… Архитектура парка не должна идти по линии подчинения природной среде, а должна вскрыть ее основу, определить законы ее изменения и обогащения» [975] . И далее: главное направление в развитии парковой архитектуры заключается в «создании архитектуры парка на базе общих задач социалистического реализма в искусстве, выявляя в парковой архитектуре сущность ее органической основы – живой природы и всей динамики ее изменений, отвергая тенденции формализма, упрощенчества и эклектики» [976] .

974

Долганов В., Коршев М., Прохорова М.Зеленое строительство в Москве. С. 19.

975

Прохорова М. М. Архитектура парков и природные условия // Проблемы садово–парковой архитектуры. С. 128–129.

976

Там же. С. 147.

Подобные (почти мистические) объяснения задач парковой архитектуры («вскрыть основу природной среды») делают затруднительным рациональное объяснение возможностей новорожденного «художественного метода советского садово–паркового искусства». Одно ясно: «Архитектура парков строится на использовании и обогащении природных условий, образующих специфический архитектурный облик. Характер этого использования – превращение естественной среды в систему архитектурную – будет определяться… тематическим содержанием парка» [977] . Здесь мы подходим к вопросу о функциональности нового вида парка.

977

Там же. С. 132.

Все это теперь, конечно, разрушено. Парки культуры и отдыха умерли в 1960–е годы, став излюбленным местом пеших прогулок бабушек с внуками из близлежащих домов и отдыхающих на обветшавших скамейках пенсионеров, кормящих голубей. Не стало больше желающих стрелять в тирах и прыгать с парашютных вышек, стало не смешно в комнатах смеха – комнаты страха и американские горки в гастролирующих Луна–парках, телевизоры, концертные залы, спортивные комплексы в новых районах отвадили посетителей. Жалкое это зрелище состоит из десятки лет не работающих фонтанов, облупившейся с ярких в прошлом стендов и панно краски, пришедшей в полную негодность гипсовой скульптурной живности – всех этих дискоболов, пионеров с горнами, групп оленей, опустевших «раковин» зеленых театров, обвалившихся античных портиков и торчащей из земли арматуры, напоминающей о былом величии колоннад. Парки культуры и отдыха похожи теперь на какие-то запущенные лесные массивы в центре городов, никому не нужные и заполняемые по периферии лотками предприимчивых коммерсантов [978] . Как будто уехали советские Раневские, а постсоветские Лопахины еще не решили, что с этим садом делать: пустить на дрова или оставить на дачи. Словом, «свалка истории» – общая судьба соцреалистических топосов.

978

О судьбе парков и «рекреационных зон города» в постсталинскую и постсоветскую эпохи см.: Shaw Denis J.В.Recreation and the Soviet City // R. A. French and F. E. Ian Hamilton (eds.). The Socialist City: Spatial Structure and Urban Policy. Chichester: John Wiley & Sons, 1979; French R. Anthony.Plan Pragmatism & People: The legacy of Soviet planning for today's cities. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 1995; Robin Rugine.The Past as a Dustbin, or the Phantoms of Socialist Realism // Thomas Lahusen and Evgeny Dobrenko (eds.). Socialist Realism without Shores. Durham Duce University Press. 1997.

Но даже и сейчас эти – теперь лишь «объекты городского коммунального хозяйства» – остались памятниками героической эпохи, не просто помнящими шум наполнявших их «отдыхающих трудящихся», но сохраняющими даже в нынешнем их виде обломки былого замысла. А сохранять есть что: парки культуры и отдыха являлись настоящими островами коммунизма.

Прежде всего следует понять, что означает этот странный набор слов: «Парк культуры и отдыха трудящихся». Из постановления МК ВКП(б) по докладу ЦПКиО узнаем: «Парк культуры и отдыха является массовым учреждением нового типа, сочетающим широкую политико–воспитательную работу с культурным отдыхом трудящихся» [979] . Итак, отдыхая («парк отдыха»?), трудящиеся должны впитывать культуру («культурный отдых»), каковая в советском изводе определяется как «политико–воспитательная работа». Культура, впрочем, может пониматься и более узко – как «культурность». Здесь тоже, однако, стоит помнить, что «культурность» не есть лишь свод этикетных требований (не плевать семечки на аллеях, бросать обертки от мороженого только в урны и не устраивать на газонах пикники), но высоко идеологически значимая категория. Именно такая значимость приписывалась парковой «культурности» специальным постановлением ВЦСПС 1933 года о работе парков культуры и отдыха: «Внешний вид парка – его благоустроенность, насыщенность цветами, художественным оформлением, музыкой, светом, увлекательными занятиями, развлечениями, создающими непосредственное веселье и смех, – должен давать высокую эмоциональную зарядку, яркое ощущение успехов социалистического строительства, роста материально–культурного благосостояния и мощи победившего пролетариата. Парки должны тщательно организовать все стороны внешнего благоустройства: киоски с фруктовой и минеральной водой, баки и фонтанчики для питьевой воды, скамейки и лежанки, содержание парка в чистоте, уборные и пр.» [980] .

979

Цит. по: Лунц Л. Б. Парки культуры и отдыха. С. 48.

980

Там же.

На первое место в работе парка впервые были выдвинуты политико–воспитательные функции, которые принципиально отличали ПКиО от традиционного парка: «Все мероприятия парка должны иметь четкую политическую установку. […] Линия на беспредметный пассивный отдых не может соответствовать задачам коммунистического воспитания и поднятия культурного уровня трудящихся масс. […] Вот почему понятие парка, как сочетания массовой агитационной, производственно–технической, физкультурно–оздоровительной работы наряду с культурным отдыхом и развлечениями, является наиболее верным определением для пролетарского социалистического парка». Все элементы парка должны «гармонично художественно сочетаться» и быть «подчинены одному художественному плану» [981] . «План» был частью единого политико–эстетического проекта и требовал включения в «содержание работы ПКиО» «политической направленности всех мероприятий ПКиО, живо реагирующих на все злободневные вопросы политического и хозяйственного значения (парк–газета)», «организации таких форм и методов работы, которые могли бы одновременно обслуживать тысячи и десятки тысяч трудящихся», «органического сочетания различных форм и методов работы в целях комплексного (синтетического) воздействия на посетителя» [982] .

981

Горман Б. С., Скоробогатый А. Ф. Зеленое строительство города. С. 35.

982

Лунц Л. Б. Парки культуры и отдыха. С. 51.