Полковник Гуров. Компиляция (сборник)

– Ну и как его зовут? – спросил Гуров.

– Алексей, – сказал Жмырин. – А если шире брать, то Алексей Петрович. Фамилия неизвестна.

– Та-а-ак! – Гуров отступил на шаг и тяжело опустился на стул. – Ну, братцы, кажется, кроссворд сошелся. Я что-то в этом роде предполагал, но все-таки удивлен, признаюсь.

Жмырин тревожно посмотрел на него и тоже сел.

– Не понял, – сказал он. – Чего ты предполагал? Что у Изотовой любовника Алексеем зовут? Это имеет какое-то значение? Или ты этого Алексея Петровича знаешь?

– Боюсь, что знаю, – сказал Гуров. – Есть, конечно, вероятность, что это не тот Алексей Петрович, но она ничтожно мала, эта вероятность. Если бы в Изотову не стреляли из «вальтера», тогда варианты могли быть разными, но раз это случилось, то мы имеем право думать, что Изотова попала в ту же карусель, что и все прочие – Гладилины, байкеры, Елена Гордина… Как сказал мне недавно один человек – не нужно ничего выдумывать сверх необходимости. Вот, смотрите!..

Он взял со стола лист бумаги, фломастер и начертил в центре листа круг. Крячко и Жмырин недоверчиво посмотрели на этот круг, а потом молча переглянулись между собой. Гуров, в свою очередь, значительно посмотрел на них обоих и стал пририсовывать к этому кругу лучи. Он начертил их семь штук.

– Пусть всегда будет солнце, – сказал Крячко. – Сколько тебя знаю, Лева, а не подозревал, что в тебе погиб художник.

– А он и не погиб, – усмехнулся Гуров. – Картина получается просто загляденье. Только это не солнце, а совсем наоборот. Вот этот кружок – это Алексей Петрович Ямщиков. А это нити, которые к нему тянутся. Два байкера на шоссе, Владимир Гладилин, Сергей Гладилин, ботаник Кипренский, Светлана Изотова, Елена Гордина. Я ничего не упустил?

– Маленько даже перебрал, по-моему, – засомневался Крячко. – Я твою мысль уловил, но мотоциклисты и пьяница Кипренский никакого отношения к Ямщикову явно не имели…

– Но и те и другой в момент своей смерти находились поблизости от Сергея Гладилина, – возразил Гуров. – Видимо, достаточно случайно. Но это стало причиной их смерти. Соседство с Гладилиным, троюродным братом Ямщикова. Держу пари, что, будь Кипренский в ту ночь не в гостях у Гладилина, а, допустим, в вытрезвителе, он до сих пор был бы жив.

– Постой, значит, ты хочешь сказать, что любовник Изотовой – вот этот самый, троюродный? – спросил Жмырин. – И всех его родственников кто-то щелкает?

– Не всех, – покачал головой Гуров. – Вот тут-то, по-моему, и заключена, как сейчас говорят, главная фишка. Смотрите, что происходит. Сначала пытаются убить Сергея Гладилина. Преступление срывается из-за нелепой случайности. Преступники не расстраиваются и почти сразу же убивают Владимира Гладилина. Никакого грабежа – обратите внимание! Только убийство. Затем еще одна попытка убить старшего брата. Теперь являются к нему домой. И опять ему везет. Преступники по ошибке убивают его гостя, а Гладилину удается бежать. Следом они убивают Изотову. И снова никаких корыстных интересов. Чистое, выверенное убийство, профессиональная работа. И только в случае с дочерью Ямщикова происходит нечто иное – имитация грабежа и легкие травмы. Почему? Я думаю, ее пока не собирались убивать. Но намерения свои обозначили четко.

– Зачем? – хмуро спросил Жмырин.

– Затем, что это было последнее предупреждение, – сказал Гуров. – Ну, или предпоследнее, не знаю. Все эти убийства – метод давления на одного и того же человека – так я считаю. Больше никаких целей эти убийства преследовать не могут. Слишком разное имущественное и общественное положение у тех, кто убит. Их связывает только одно – близость к Ямщикову.

– Давят на Ямщикова, – с понимающим видом сказал Крячко.

– На Ямщикова, – подтвердил Гуров.

– И все-таки на хрена это им надо? – спросил Жмырин. – Кто он такой, этот Ямщиков? Олигарх? Начальник таможни? Тайный мафиози?

– Он не мафиози, но секретов в его жизни хватает, – сказал Гуров. – Сам Алексей Петрович утверждает, что не имеет проблем ни на работе, ни дома, но, сдается мне, он тут сильно лукавит. А вообще работает он в какой-то засекреченной лаборатории, как сказали бы раньше, в почтовом ящике. И насколько я понял, занимается проблемами связи. Может быть, тут и надо искать?

– Если он секретный, то это ФСБ дело, – заметил Жмырин.

– Мы не будем трогать секретов, – ответил Гуров. – Но дело это наше, и мы его раскрутим. Предлагаю такой вариант: ты, Жмырин, немедленно отбываешь в Рязань и вытрясаешь там из Гладилина все, что он знает. Вытрясаешь – это в переносном смысле, конечно, так что сильно не радуйся… А мы тем временем устанавливаем наружное наблюдение за Ямщиковым, негласную охрану для его дочери и параллельно проверяем его генеалогическое древо. Нам важно знать, кого может наметить убийца дальше. Судя по всему, он покушается на тех, кого Ямщиков знает достаточно близко.

– Одним словом, Ямщикова кто-то хочет сильно напугать, – заключил Крячко. – Но зачем? В чем причина?

– Неизвестно, – сказал Гуров. – Но причина, смею предположить, достаточно серьезная.

Глава 15

Когда Ямщиков остановил машину на стоянке возле кладбища, пошел дождь, моросящий, мелкий и противный. Это не прибавило настроения – он не захватил с собой зонта. Но возвращаться ни с чем не хотелось.

Он поднял воротник плаща и вышел из машины. За каменным забором кладбища шумели и качались желтеющие кроны. Мокрая листва сыпалась на мокрую землю. Небо сплошь было затянуто тучами.

«Прошла теплая пора, – констатировал мысленно Ямщиков. – Прошла окончательно, а я и глазом не успел моргнуть. И дело тут не только в том, что наступила осень. Дело в том, что всему в этом мире есть конец, и главная наука – научиться с этим смиряться».

Он купил у входа два белых цветка и пошел между рядов могил, неторопливо, но уверенно, будто знал все наизусть. Но он никогда прежде не был на этом кладбище, а где находится могила, вызнал заранее у знакомых.

Он шел с непокрытой головой, смирившись с тем, что дождь щиплет ему лицо и холодными струйками стекает за ворот. «Не слишком тяжкая расплата для тебя, – с горечью подумал Ямщиков. – Несколько капель за шиворот, забрызганные туфли… Вот каково сейчас ей – под землей, без будущего, без красок и звуков?.. Кто знает, может быть, ТАМ все же что-то есть? Только ни в коем случае не рай. Вечная тяжесть, слепота и тоска. Вот что это может быть. И тогда правильно туда никто не торопится. Но не всем удается здесь задержаться. Не всем…»

Посетителей на кладбище почти не было – погода распугала. Мимо Ямщикова к выходу торопливо прошла группа промокших людей, возвращающихся с похорон. Черные зонты блестели от влаги.

Он свернул направо, прошел еще несколько аллей и стал внимательно присматриваться к надгробьям, которые попадались ему на пути. Он равнодушно читал незнакомые фамилии, одну за другой, пока вдруг не застыл на месте, будто застигнутый врасплох сильной болью. В груди запнулось, а потом еще быстрее застучало сердце. Ямщиков почему-то воровато оглянулся по сторонам, а потом осторожно приблизился к могильному камню, на котором было высечено имя «Изотова Светлана Игоревна». Темный гранит был покрыт мелкими водяными каплями.