Полковник Гуров. Компиляция (сборник)

Второй раз в заключение по той же статье Буляля отправился всего лет через пять после освобождения. Сойдясь с молодой горбыльчанкой, у которой имелся ребенок – девочка лет четырех, он пару лет жил, как и должен бы жить всякий нормальный человек. Устроился на работу, занимался делами по дому, и как будто такая жизнь его вполне устраивала.

Но как-то раз брат сожительницы Буляли, который изначально был против его присутствия в доме сестры, зайдя навестить родственницу, внезапно услышал плач и крик своей любимой племянницы. Ворвавшись в дом, мужчина увидел картину весьма неприглядного свойства, свидетельствующую о том, что Буляля замыслил совершить насилие над малолетней девочкой. «Навешав кренделей», к счастью, не успевшему состояться педофилу, мужчина вызвал полицию, и Дмитрий снова отправился на зону, теперь уже за попытку насилия над ребенком. Эта отсидка для Буляли оказалась куда более суровой, нежели предыдущая.

Поэтому, выйдя на свободу, он больше уже ни с кем не сходился и одиноко жил в домике, оставшемся от его безвременно умершей матери. Когда произошло первое убийство, его тут же проверили на причастность. Но, во-первых, у Буляли подтвердилось алиби, а во-вторых, медэкспертиза показала, что еще в заключении он был своими сокамерниками лишен физической возможности вступать с женщинами в интимную связь. Это тут же сняло все вопросы.

Вторым, кого заподозрили в «серийщине», был байкер-одиночка Роман Находов. Тот некогда обитал в облцентре, работал там в какой-то престижной компании, а в свободное время гонял на «Харлее». Как-то раз он весьма не по-джентльменски обошелся с девушкой, попытавшись ее изнасиловать. Подоспевшие байкеры это дело пресекли, накостыляли ему по шее и навсегда выставили за пределы своего клуба. Кроме того, как видно, судьба тоже решила добавить ему и от себя – вскоре Находов крепко проштрафился на работе и вылетел оттуда с хреновейшей репутацией. Он вернулся в Горбылево, где устроился торговцем запчастями на местный рынок, а в свободное время по старой памяти колесил на своем байке по окрестностям.

Поэтому операм пришлось поработать и с ним, проверяя на предмет причастности к насилию и убийствам. Однако и Находов сумел доказать свое алиби, найдя сразу двух свидетелей.

Третьим подозреваемым стал пожизненный «маменькин сынок», оболтус и лоботряс Антон Ехонин. В свои тридцать он нигде не работал, живя на содержании своих обеспеченных родителей. Ехошка, как звали его приятели, был завсегдатаем местных пивбаров, всевозможных гламурных попоек. А подвыпив, отправлялся кататься по окрестностям на своей «Мицубиси». В его биографии было несколько таких моментов, которые можно было квалифицировать как принуждение женщины к интиму. Впрочем, будучи трусоватым, на реальное насилие Ехошка не решался, а все скандалы его папаша, состоявший в родстве с депутатом областного собрания и имевший в Горбылеве большой магазин одежды и обуви, вовремя гасил деньгами.

Удалось увести из-под удара бездельника Ехошку после того, как один из жителей Горбылева рассказал Григоренко, что видел Ехошкину «Мицубиси» невдалеке от того места, где была найдена одна из жертв маньяка. На счастье Ехошки, в тот день, будучи изрядно выпившим, он довольно крепко столкнулся с «жигуленком» пенсионера из пригородного села. И если сразу после столкновения папаша без всяких автогражданок оплатил деду ремонт машины, то после того, как Ехонина-младшего «взял за жабры» опер Григоренко, дед был немедленно найден для подтверждения факта пьяного ДТП.

– Ну а арест Андрея Кубышного я с самого начала считал полной дуроломщиной, основанной на подтасовке фактов и чьем-то желании свести с ним счеты. Я с ним разговаривал сразу после задержания и доложил Люмпахину, что на роль подозреваемого он никак не годится. Случись проверка, облажаемся по полной.

– А что же он? – недоуменно хмыкнув, спросил Крячко.

– Объявил мне выговор за «служебную близорукость», за неумение работать с подозреваемыми. Сказал, что версию виновности Кубышного поддерживает зампрокурора Шадряк, а я, раз не гожусь для расследования таких дел, временно от расследования отстраняюсь.

– И кому же передали это дело? – последовал вопрос Льва.

– А никому! – Григоренко на это лишь рассмеялся. – Меня перебросили на расследование бытовой поножовщины – два соседа не поделили пять сантиметров территории огорода. Одному показалось, что другой сместил новую изгородь на пять сантиметров на его огород. Слово за слово – схватились за ножи. Благо отделались поверхностными порезами, до настоящих дело не дошло. Поэтому на мне то дело так и висит.

– А как бы нам ознакомиться с его материалами? – Гуров вопросительно взглянул на капитана.

– Да без проблем! – Тот открыл несгораемый железный шкаф и извлек из него четыре тонких скоросшивателя. – Вот, пожалуйста, смотрите. Мне сейчас нужно отлучиться по делам минут на сорок. Вернусь – отвечу на ваши вопросы. Хорошо?

– Норм! – взяв один из скоросшивателей, лаконично оценил предоставленные материалы Стас. – Это то, что и нужно…

Шагнув к двери, Григоренко оглянулся:

– Если позволите, хотел бы спросить… Вы собираетесь проводить параллельное расследование?

– Нет, – тоже взяв папку, качнул головой Гуров. – Свою задачу видим в том, чтобы сдвинуть расследование с мертвой точки, найти какие-то новые, более эффективные подходы к этой проблеме. Без стратегии любая тактика беззуба и близорука, а без тактики стратегия выливается в пустое теоретизирование.

Согласно кивнув в ответ, капитан скрылся за дверью.

Как явствовало из хронологии дел, первой жертвой маньяка стала жительница Горбылева Анна Ступина, тридцати пяти лет, без определенного рода занятий. В реальности – проститутка с изрядным стажем. Свою «карьеру» начала с массажных салонов в областном центре, но потом, пристрастившись к спиртному и наркотикам, быстро утратила «товарный вид» и постепенно скатилась в категорию вокзальных. Когда примелькалась и на вокзале областного центра, перебралась в родные места. «Работала» на дороге между Горбылевом и Ореховом. Ее основной клиентурой были как местные любители платной «любви», так и случайно подвернувшиеся автомобилисты. Проживала Ступина с матерью, которая торговала овощами на местном рынке. Есть дочь, которую она родила от одного из клиентов. Поскольку Анна дома бывала от случая к случаю, иной раз не появляясь по неделе и более, воспитанием девочки занималась бабушка. По этой-то причине никто и не хватился исчезновения Ступиной, когда она стала жертвой маньяка.

Случилось это в середине октября минувшего года, когда уже уходили остатки летнего тепла, но дни были еще ясными и погожими. Нашли Анну недели через полторы в лесополосе, заваленной мусором, взятым с расположенной неподалеку стихийной свалки. Как показала судмедэкспертиза, женщина была задушена собственной косынкой. Анализ тканевых жидкостей показал, что перед смертью потерпевшая употребила запредельную дозу алкоголя. О том, что, скорее всего, убийца вступал с ней в интимную связь, говорили разрывы на нижнем белье, правда, биологических выделений в теле жертвы обнаружено не было, видимо, маньяк использовал презерватив. Оставалось неясным, знал ли он о носительстве Анной вируса иммунодефицита (о чем местным операм стало известно лишь со слов ее матери) или «резину» использовал «на всякий пожарный»? Не смогли эксперты установить и то, когда именно убийца вступал в интим с потерпевшей: до того, как убил, или после? То есть не являлся ли он некрофилом?

Обнаружил тело Анны тихий алкоголик по прозвищу Кирюша, который с ранней весны до поздней осени рыскал на велосипеде по городу и его окрестностям в поисках черного и цветного металла для сдачи в утиль и последующей покупки спиртного. Кирюшу самого, было дело, едва не записали в убийцы, но ему удалось «отбрыкаться» тем, что в ту самую пору, когда без вести пропала Ступина, он тяжело болел, отравившись суррогатом, купленным по дешевке «у неустановленного лица».

Закончив чтение, Гуров тягостно вздохнул и не мог не выдать открытым текстом:

– Козлы! Уроды! Ишачье позорное! Ты представляешь? Андрею они вменяли как орудие убийства разделочный нож с кровью жертв. А маньяк-то, оказывается, на самом деле их душил! Эти дебилы даже не позаботились о том, чтобы концы вязались с концами! Ну и дурдом тут, ну и дурдом!..

– Вот, у меня то же самое! Читаю: задушена! – возмущенно фыркнул Станислав. – Слов нет! Затупки беспросветные…

Второй жертвой неведомого убийцы была двадцатилетняя Валерия Жажалова, швея местного портняжного цеха, которая в декабре, незадолго до Нового года, поехала навестить бабушку в село Морюха, что от Горбылева в двух десятках километров. Последний раз девушку видели на автобусной остановке, где она, судя по всему, ждала попутку. Нашел ее уже после новогодних праздников местный браконьер, который уверял, что просто ходил на лыжах гулять по полям. Тело Валерии, к той поре уже окаменевшее от зимней стужи, убийцей было сброшено в овраг. Заметив лисицу, которая рылась в сугробе, браконьер заинтересовался этим и увидел край женского пальто…