Полководец. Война генерала Петрова
Шрифт:
Я приказал выдать этим героям оружие и боеприпасы…
Когда через несколько часов десант пошел на прорыв, позади на истерзанном клочке эльтигенской земли ударили очереди автоматов и пулеметов. Раненые сдержали слово!..
Всего на прорыв набиралось около двух тысяч человек, считая и раненых, способных передвигаться. Каждому выданы патроны и гранаты с расчетом на два дня напряженного боя. Велено зарыть в землю все, чего нельзя взять с собой, уничтожить всю штабную документацию. Запасы продовольствия позволили выдать на каждого горстку сухарей и банку мясных консервов на двоих.
Гладков объявил свое решение:
— В двадцать два ноль-ноль начинаем атаку вражеской обороны в районе Чурбашского озера. Атакуем внезапно, без артиллерийской подготовки, без единого выстрела.
Офицеры пометили на своих картах маршрут продвижения к Керчи. Крепко пожали руки, пожелали друг другу боевой удачи и счастливой встречи на Митридате.
То, что произошло дальше, коротко описать невозможно. Скажу одно — этот прорыв через боевые порядки врага, уничтожение в ночном мраке всех, кто попадался на пути — артиллерии, штабов, тыловых служб, — заслуживает отдельного описания как ярчайшее проявление героизма и самоотверженности советских воинов. Двадцать пять километров прошли по тылам врага отважные десантники и захватили сильно укрепленную врагом гору Митридат.
Как
«Сталину. Отряды Гладкова, в ночь на 1 ноября высадившиеся на побережье Керченского полуострова, заняли поселок Эльтиген. Будучи окруженными с суши и блокированными с моря, после 36-дневных ожесточенных боев с превосходящими силами противника, в ходе которых уничтожено около 4000 немецких, румынских солдат и офицеров, 6 декабря в 22 часа десантники стремительным броском прорвали блокаду противника и вышли из окружения. Отважный и смелый командир десантного отряда Гладков сумел с отрядом не только прорвать оборону, но и обмануть противника. Отряд был уже на полпути к городу Керчь, а противник все еще освещал ракетами район занятой ими обороны. Когда было обнаружено, что десантников уже нет, немцы долго шарили по полю прожекторами, бросали с самолетов ракеты, но так ничего и не нашли. После 25-километрового марша по тылу противника отряд на пути уничтожил 1 зенитную и 2 тяжелые дальнобойные батареи, разгромил сильно укрепленный опорный пункт, при этом уничтожив около 100 немецких и румынских солдат и офицеров, а затем сходу ворвался в центр города Керчь, занял сильно укрепленную господствующую над городом гору Митридат. При этом уничтожено около 150 немецких солдат и офицеров, взято в плен 30, захвачено фашистское знамя…»
В 14.00 Гладков прислал Петрову радиограмму с Митридата:
«Противник сосредоточивает все новые и новые подразделения. Уже со всех сторон замкнул кольцо вокруг захваченного нами рубежа. У нас сил мало. Боеприпасы на исходе. Раненые сосредоточены у пристани. Нам нужна срочная помощь в людях и боеприпасах. Выбрасывайте ко мне десант. Гору Митридат не сдадим. Это такой рубеж, который обеспечит победу над противником, занимающим Керчь. Боеприпасы сбрасывайте самолетами в район отметки 91,4».
Через час получил ответ:
«Части 16-го стрелкового корпуса начнут действовать в 16 часов и будут продолжать всю ночь. Готовлю к ночи вам крупную партию пополнения и боеприпасов. Днем боеприпасы будем сбрасывать с воздуха, а ночью подам морем. Петров».
Командарм лично следил за огневой поддержкой десанта. 8 декабря он предупредил Шварева:
— Гладков ведет ожесточенные бои с наступающим противником из района церкви севернее отметки 91,4. Туда он просит огонь артиллерии и авиации. Как только получите данные от Гладкова, докладывайте мне.
В тот же день Петров указал Вершинину:
— Гладков просит бомбовый удар по району церкви. Кроме того, он просит подать ему ручных и противотанковых гранат. Немедленно организуйте. Сбрасывайте смелее на южные склоны горы Митридат.
Но 16-й корпус не смог преодолеть оборону врага и прорваться к Митридату на помощь Гладкову.
Петров понимал, что силы десантников истощены сверх всяких допустимых и недопустимых пределов. Он решил эвакуировать десант. Запросил мнение Гладкова:
«Держитесь до вечера. Сообщите Военному совету свое мнение об эвакуации. Петров».
Гладков ответил:
«Подброска мелких подразделений не обеспечивает захвата и обороны горы Митридат. Как ни больно, приходится высказаться за эвакуацию».
В ночь на 10 декабря начали эвакуацию. Обозначили пункты посадки фонарями. Катера подходили под прикрытием артиллерийского огня. Противник повел обстрел берега. Десантники бросались в воду, шли, пока позволяла глубина, и садились в лодки. После сорока дней боев они отправлялись в Тамань на отдых и формирование..
Катер доставил Гладкова на КП Приморской армии. Он вошел в капонир командарма. Генерал Петров поднялся навстречу, обнял и поблагодарил:
— Спасибо, товарищ Гладков!
Гладков хотел доложить, как протекали события, но Иван Ефимович сказал:
— Не надо. Я все знаю. Все это пережил вместе с вами.
Так закончилась проведенная под руководством Петрова небольшая по масштабам, как иногда говорят военные, частная операция, вошедшая в историю Великой Отечественной войны как десант на Эльтиген. Генерал Гладков так и назвал свою книгу, написанную после войны. В ней рассказано подробно о прекрасных героях, совершивших этот массовый подвиг. Я горячо рекомендую читателям прочитать эту книгу, она снимет грех с моей души, заключающийся в том, что я, решая свою писательскую задачу, не мог рассказать обо всех людях, достойных того, чтобы о них узнали соотечественники.
Операция состоялась, пролив форсирован, целая армия Петрова в Крыму. Это была одна из крупнейших по размаху и продолжительности операций с высадкой оперативного десанта в годы Великой Отечественной войны.
В Москве, в Ставке между тем думали о дальнейшем. Вот что пишет об этом генерал Штеменко:
«…Верховный Главнокомандующий обязал нас заняться разработкой плана действий с Керченского полуострова.
— Задачу по овладению Крымом надо решать совместным ударом войск Толбухина и Петрова с привлечением Черноморского флота и Азовской флотилии, — сказал он. — Пошлем к Петрову товарища Ворошилова. Пусть посмотрит и доложит, как это лучше сделать. Штеменко поедет с ним от Генштаба.
Сталин всегда отдавал предпочтение докладам с места событий…
Из Москвы мы выехали в вагоне К.Е. Ворошилова… На разрушенную и сожженную в недавних боях станцию Варениковскую наш поезд прибыл с рассветом. Там встретили нас И.Е. Петров и член Военного совета В.А. Баюков.
— Везите прямо на плацдарм, — приказал К.Е. Ворошилов, и вся наша группа заняла места в автомашинах.
Ехали быстро. Скоро миновали Темрюк. Тамань — по определению Лермонтова, “самый скверный городишко” — осталась в стороне. Без происшествий прибыли на косу Чушка.
— Здесь не задерживайтесь, пожалуйста, коса под обстрелом, — предупредили нас.
Небезопасно было и в проливе, через который мы шли к берегам Крыма на бронекатере…
Мы вполне оценили предусмотрительность И.Е. Петрова, подославшего для нас бронекатер, и трудную, опасную работу моряков той же Азовской военной флотилии, протраливших от вражеских мин путь через пролив…
С бронекатера мы с опаской поглядывали на едва видимый силуэт горы Митридат. Там располагались наблюдательные пункты противника, просматривающие Керченский пролив. Рулевой уверенно вел корабль. Столь же уверенно он ошвартовался, и мы ступили на берег…
Плацдарм был изрыт вдоль и поперек: траншеи, землянки, ходы сообщений, блиндажи переплетались в причудливую сеть. Здесь находились главные силы Отдельной Приморской армии: два ее корпуса (11-й и 16-й) и резерв. А всего девять дивизий и две стрелковые бригады. Переброшена на плацдарм и некоторая часть танков, артиллерии, даже авиации; первый наш аэродром приютился у самого моря в районе Опасной.
К.Е. Ворошилову, мне и всем, кто прибыл с нами, отвели три землянки на обращенном к проливу скате одной из высот. Метрах в шестистах от нас — бревенчатый домик командарма Ивана Ефимовича Петрова. Под домиком небольшое и не очень надежное убежище. Вокруг в блиндажах расположился штаб Приморской армии.
Работу начали сразу же. К.Е. Ворошилов заслушал доклады И.Е. Петрова и командующего Черноморским флотом Л.А. Владимирского».
Дальше я вынужден привести еще очень большую цитату из воспоминаний генерала Штеменко, но читатели, надеюсь, поймут необходимость этого, потому что все в ней касается не только работы Петрова в те дни, но объясняет и причины событий, которые произойдут в ближайшем будущем.
«В первые недели пребывания у И.Е. Петрова наше главное внимание отводилось разработке плана освобождения Крыма, совместной операции войск Отдельной Приморской армии, Черноморского флота и Азовской флотилии. Выявилось полное единство взглядов в отношении задач и методов ведения этой операции. Сухопутчики, моряки и летчики пришли к общему выводу: прорвав оборону противника на керченском плацдарме, основными силами надо развивать успех в глубину Крыма на Владиславовку, Карасу-Базар и тем самым содействовать успеху войск Южного фронта на главном направлении — с Перекопа, но одновременно частью сил следовало наступать и вдоль Южного побережья. Этот план и доложили в Ставку.
После тщательного изучения обстановки мы согласились с мнением командующего Приморской армией о необходимости предварительной частной операции. Дело в том, что наш передний край на плацдарме в большинстве своем был крайне не выгоден ни для перехода в наступление, ни для удержания занимаемых позиций. Противнику как уже отмечалось, располагался на господствующих высотах, хорошо наблюдал и мог поражать прицельным огнем чуть ли не всю глубину нашей обороны.
Провели тщательную рекогносцировку местности, рассчитали силы и средства, определили время на подготовку. 22 декабря К.Е. Ворошилов при участии И.Е. Петрова и Л.A. Владимирского рассмотрел план действий. Планом предусматривалось прорвать немецкую оборону на правом фланге плацдарма. Для обеспечения успеха прорыва и захвата командных высот, которые трудно было атаковать в лоб, а также для отвлечения внимания, сил и средств противника с направления нашего главного удара намечалось высадить на побережье Азовского моря в ближайшем тылу немецких войск с удаления четырех-пяти километров от нашего переднего края тактический морской десант.
На первых порах все с этим согласились. Однако при решении вопросов взаимодействия и взаимного обеспечения операции возникли затруднения. В то время как И.Е. Петров отводил флоту первостепенную роль в обеспечении наступления всем необходимым, Л.A. Владимирский полагал, что привлечение флота к морским перевозкам и высадке тактических морских десантов для него — задача второстепенная. Достаточных сил на это он не выделял. Переправу войск и грузов Отдельной Приморской армии командование Черноморского флота пыталось переложить на плечи только Керченской военно-морской базы, которая никак не могла справиться с таким делом.
И.Е. Петров резко высказал свое неудовольствие по этому поводу и заявил К.Е. Ворошилову, что вопросы взаимодействия с флотом нужно решить капитально и в соответствии с принятым в наших Вооруженных Силах порядком. Климент Ефремович приказал созвать совещание и там покончить со всеми спорами, добившись единого понимания задач и способов их решения. Состоялось оно 25 декабря в штабе Азовской военной флотилии, в Темрюке. От Отдельной Приморской армии на совещание прибыли И.Е. Петров, его заместитель генерал-лейтенант К.С. Мельник, члены Военного совета генерал-майоры В.А. Баюков и П.М. Соломко. Черноморский флот представляли вице-адмирал Л.A. Владимирский и член Военного совета контр-адмирал Н.М. Кулаков. Присутствовали также заместитель наркома Военно-Морского Флота генерал-лейтенант И.В. Рогов, представители Азовской военной флотилии и 4-й воздушной армии. Председательствовал К.Е. Ворошилов.
Дебаты между И.Е. Петровым и Л.А. Владимирским разгорелись здесь еще жарче. Причем командующий Приморской армией показал полную осведомленность в отношении сил и средств флота в районе расположения своих войск и добился ясности насчет обязанностей и ответственности флота по перевозкам. В то же время на совещании были уточнены задачи армии, согласованы сроки и порядок всех совместных мероприятий по обеспечению операции.
В конце совещания я зачитал проект ежедневного доклада в Ставку; где проведенное обсуждение представлялось как обычное подготовительное мероприятие накануне предстоящей операции. Однако К.Е. Ворошилов решил иначе: он предложил оформить особый протокол по взаимодействию армии с флотом, записав туда все, что возлагалось на флот и что на армию, а затем скрепить все это подписями ответственных представителей каждой из заинтересованных сторон. Всего на протоколе, по определению К.Е. Ворошилова, должно было красоваться десять подписей, включая его собственную и мою».
В тот же день из Москвы было получено сообщение об утверждении плана основной операции Отдельной Приморской армии. Из резервов Ставки И.Е. Петрову была передана 9-я Краснознаменная пластунская дивизия, сформированная из кубанских казаков. Командиру ее генерал-майору П.И. Метальникову командующий армией сразу же поставил задачу готовить личный состав к наступательным действиям. Для этого была подобрана соответствующая местность на материке с точным воспроизведением обстановки плацдарма: переднего края противника и наших окопов, боевых порядков и расстояний между отдельными их элементами.