Полмира
Шрифт:
Виалина улыбнулась и наконец-то отпустила ее плечо.
– Тебе идет.
Ножницы щелкали над левой половиной Колючкиной головы, и волосы слетали ей на плечо, на перевязанную ногу, на булыжник дворика.
– Помнишь, как я впервые тебя остригла? – спросила Скифр. – Ты выла, как волчонок!
Колючка подхватила срезанную прядку и сдула ее с ладони.
– Человек ко всему привыкает.
– Если старается.
И Скифр отбросила ножницы и смела срезанные волосы.
– И усердно
Колючка провела языком по швам внутри рта – непривычное ощущение, что и говорить. И наклонилась, чтобы сплюнуть розовым.
– С кровью проблем нет, вот ее у меня сколько.
И, поморщившись от боли, вытянула ногу. Эльфий браслет гневно вспыхнул красным, почувствовав ее боль.
– Тренироваться пока будет трудновато.
Скифр сидела, положив одну руку Колючке на плечи, а второй поглаживая щетинку у нее на голове.
– Тренировки закончены, моя голубка.
– Что?
– У меня есть кое-какие дела. Я слишком долго не виделась с сыновьями, дочерьми, внуками. И только конченый дурак станет отрицать, что я исполнила поручение отца Ярви – ты теперь настоящий воин. Смертельно опасный для врага. Точнее сказать, я помогла тебе стать таким воином.
Колючка непонимающе таращилась на Скифр. Сердце вдруг ухнуло в пустоту:
– Ты уезжаешь?
– Ничто не вечно под луной. Но, уезжая, я могу сказать тебе то, что не могла сказать раньше.
И Скифр крепко обняла ее. От нее, как всегда, исходил странный запах.
– У меня было двадцать два ученика, но более всего я горжусь тобой. Никто не трудился так усердно, как ты. Никто так быстро не усваивал уроки. И ты – самая храбрая из тех, кого я обучала.
И она откинулась назад, держа Колючку на расстоянии вытянутых рук:
– Ты доказала, что сильна, духом и телом. Что ты верный товарищ. И умелый боец. Друзья тебя уважают, враги боятся. Ты добилась этого. Добилась сама.
– Но… – пробормотала Колючка, на которую эти комплименты сыпались, как кулачные удары, и голова от них шла кругом, – мне столькому еще нужно научиться…
– Воин постоянно учится. Но самые важные уроки он преподает сам себе. Время тебе самой стать мастером.
И Скифр протянула ей топор, по лезвию которого вились надписи на пяти языках.
– Это тебе.
Колючка, конечно, мечтала, что когда-нибудь и у нее будет такое оружие. Легендарное, о котором впору в песнях петь. А сейчас она неловко приняла его и положила на колени. И посмотрела на блестящее лезвие.
– Для воина любой предмет оружие, – пробормотала она. – Что же я буду без тебя делать?
Скифр наклонилась, близко-близко, и глаза ее заблестели. Она крепко обняла Колючку:
– Да все, что угодно! Все, что хочешь! Не забывай, я владею даром предсказания, и в твоем будущем я прозреваю великие свершения!
Голос ее становился все громче и громче, выше и выше, и она ткнула когтистым пальцем в небо:
– Мы встретимся снова, колючка Бату, по ту сторону Последней
двери, если не успеем встретиться по эту, и я буду слушать твои рассказы о великих подвигах и с гордостью думать, что когда-то и я приложила руку к тому, чтобы ты встала вровень с героями!– Обязательно будешь, – всхлипнула Колючка.
Она ведь презирала эту странную женщину. Ненавидела. Боялась. Проклинала всю дорогу по Священной и Запретной. А теперь вот оказалось, что она ее любит, как родную мать.
– Удачи тебе, моя голубка. А самое главное – будь готова.
Рука Скифр метнулась, подобно змее, но Колючка перехватила ее за запястье, и старуха не сумела отвесить ей привычную пощечину. Колючка крепко держала ее за дрожащую от напряжения руку и смотрела на наставницу.
Скифр широко улыбнулась.
– И запомни: бей первой.
Отец Ярви улыбался, снимая повязки.
– Хорошо, очень хорошо.
И он осторожно ощупал едва сросшиеся щеки:
– Все заживает. Ты уже ходишь.
– Шатаюсь, как пьяная.
– Тебе повезло, Колючка. Очень повезло.
– Естественно. Не каждой девушке протыкают обе щеки кинжалом.
– И кто? Герцог королевской крови!
– Да уж, боги улыбнулись мне, я понимаю.
– Он мог бы всадить тебе кинжал в глаз. Или в шею.
И Ярви принялся обтирать ей лицо остро пахнувшей травами тряпицей.
– И потом, разве не лучше получить шрам, чем умереть?
Колючка пощупала языком соленую ямку на месте выбитого зуба. Пока у нее как-то не получалось согласиться с тем, что ей повезло.
– А как шрамы? Скажи мне правду.
– Пройдет время, прежде чем они заживут, но я думаю, что с этим все будет хорошо. Останется звездочка на левой щеке и стрелка на правой. Наверняка, это не просто так. Это какой-то знак от судьбы. Скифр могла бы его истолковать, она в этом деле дока…
Однако Колючке не требовались таланты Скифр, чтобы прозреть свое будущее:
– Я останусь уродиной, да?
– Знавал я людей с увечьями посерьезней твоего.
И отец Ярви многозначительно поводил у нее перед носом искалеченной рукой с единственным пальцем.
– В следующий раз уворачивайся от ножа быстрее.
Она фырнула:
– Легко сказать. Ты когда-нибудь дрался один против семерых?
Он выжал тряпицу над миской, капли окрашивали воду в розовый.
– Я даже одного никогда не мог победить.
– Я видела, как ты выиграл поединок.
Он помолчал. Потом спросил:
– Да? И когда же?
– Когда ты был королем. Я видела, как ты дрался с Кеймдалем на площадке.
Он смотрел на нее растерянно – надо же, ей удалось застать его врасплох!
– А когда ты проиграл, ты потребовал, чтобы он дрался снова, и выставил против него Избранный Щит своей матери. И Хурик протащил Кеймдаля мордой по песку – и ты вышел победителем.
– Воин сражается, – пробормотал Ярви. – Король приказывает.