Полночь

Киваю. Мне всё равно не вспомнить тех двоих.

— Могу ли я узнать, в котором часу поступил звонок в участок, и кто его совершил?

— Как кто? Чарльз, конечно, — слишком расслаблен. Слишком беспечен, словно это было, чёрт его подери, очевидно.

Логично, что Чарльз был там, ведь именно он позвонил Лонгу и тот прибыл даже раньше, чем копы. Так во сколько же был совершён звонок в участок?

— Время?

— Я долен свериться с отчётами, чтобы ненароком не соврать тебе, — подорвался он из-за стола. — Скоро буду.

Словно наконец-то вырвавшись на свободу, мистер Френче направился к двери, за которой в сию же секунду исчез, оставив меня в давящей на ушные перепонки тишине.

Чарльз позвонил в полицию.

Слишком логично.

И почему он говорит об этом так, словно я должен был об этом знать? Словно это, мать его, предсказуемо?

Очевидным было бы то, если бы позвонили в полицию соседи, а не Чарльз. Но… так же понятно, почему это сделал он. По всему периметру моего дома были расставлены камеры, а за каждым домом агента наблюдают сотрудники, которые заступают в ночную смену.

Видимо, Чарльз направился ко мне домой сразу же, как наши гости прибыли к нам домой.

Дверь неожиданно широко распахнулась, а на пороге показался мистер Френче, перелистывая лист за листом. Медленно проведя пальцем вниз, он застыл на месте и восторженно вскрикнул:

— Вот! Вот диалог!

Всё еще задаюсь вопросом, почему я не помню этого впечатлительного мужчину, и забираю из его рук папку, отыскав взглядом нужную мне цель.

«Звонок на горячую линию поступил в 00:06»

Этого было достаточно, именно поэтому я захлопнул папку и откинул её на стол.

Во второй раз я сижу в чужом кабинете и во второй раз окунаюсь в неприятные мне воспоминания: белый кафель, светлые полосы, несколько выстрелов, женский крик, а затем удар.

Она всё еще лежит рядом со мной, и я вижу её блондинистые волосы, испачканные в кровь.

И ничего больше.

Пустота.

Как в воспоминаниях, так и в душе.

***

— Что между вами происходит? — метнув в меня раздражённый взгляд, спрашивает Гэвин.

Он был спокоен до тех пор, пока железная дверь не захлопнулась у него за спиной, а Уэльс не решил засветиться на камерах у выхода из винтовой лестницы. Остается лишь Богу молиться, чтобы по дороге он не встретил какого-нибудь Купера.

— Джейд, я жду ответа.

Вздыхаю.

Чем бы всё это не кончилось, он всё равно узнает.

— Всё слишком сложно, — уклоняюсь я от расспросов, сжавшись в кресле.

Почему-то хотелось, чтобы рядом был Остин. Просто находился здесь, потому что в его присутствии я чувствовала себя защищённой.

— Сомневаюсь, что у этого «всё слишком сложно» нет короткого объяснения. У вас что-то было?

Я как у отца на допросе, чёрт бы его побрал.

— Гэвин, я…

— Прежде, чем ты ответишь, я хочу напомнить тебе, что этот человек издевался над тобой два года.

— Я помню, Гэвин, — выдыхаю я. — Так получилось, что… да.

Ни тени удивления. Ни округлившихся глаз. Лишь… огорчение?

Почему я чувствую себя так отвратительно, глядя в эти чёрные глаза? Почему мне кажется, словно я предала его, позволив Уэльсу приблизиться ко мне? Стать чем-то большим.

— Прости, — всхлипом.

Я опускаю голову, ощутив ком в горле, и молюсь всем богам, чтобы Гэвин понял меня.

— Я подозревал. Еще тогда, когда ты наведывалась к нему домой, и задерживалась там по часу. Это тогда началось? — его голос спокоен и в нём нет ни тени огорчения.

Тогда, Джейд?

Вряд ли.

А началось что? Симпатия? Какая-то сильная нравственность?

— Думаю, еще в Шотландии, — поднимаю голову, поджав губы. — Просто я старалась не думать об этом.

Он кивает.

— И? Что дальше, Джейд? — он встает со стула и прислоняется к столу, засунув руки в карманы. — Ты же понимаешь, что рядом с ним небезопасно? У него больше никого нет, поэтому он и лезет прям под дуло. Ему нечего терять. Но… тебе. У тебя ведь родители.

Резко захватив воздух ртом, впервые за долгое время я вспоминаю о родителях. И не важно, что они находятся в другой стране, важно то, что если опасность будет угрожать мне, значит будет угрожать и им.

Идиотка Прайс.

— Судя по тому, что за ним следят… просто так все это бесследно не исчезнет…

Порывисто кивнув, я встаю со стула и поправляю платье, подняв голову.

— Она знала?

Напарник хмурится.

— Знала, что ты её любишь? — этот вопрос не для меня, он для Остина.

Напарник перемещается с ноги на ногу, и я замечаю, как играют его желваки.

— Знала.

— И ты не задаешься вопросом, почему она не выбрала тебя? — задаю отвратительный вопрос и в то же время надеюсь, что Гэвин поймёт его правильно.

— Джейд, — словно начинает он, но замолкает, глядя мне в глаза.

Да, я ищу чёртовы оправдания.

— Наверное, потому что он не так уж и плох.

Гэв закатывает глаза и вздыхает. Да, я выгляжу жалко, прости.

— Это твоё право, — оттолкнувшись от стола, заявляет он и выходит из комнаты.