Полночная луна

— Вот именно это меня и беспокоит, — сказала я. — Он постоянно психует.

— Это ваш питомец? — нахмурился ветеринар.

Вряд ли имеет смысл объяснять ему про мет тет. Да, мы в Новом Орлеане, но сомнительно, что местечковый ветеринар знает, что это такое. Кроме того, если мы не берем в расчет слово «друг» (что тоже было бы сложно объяснить), «питомец» — вполне подходящее слово.

— Да, — кивнула я. — Мой.

Переноска опять затряслась.

Ветеринар смерил меня взглядом.

— Вы не похожи на любительницу змей.

— Внешность обманчива. — Потому что я именно такая. — Мне нравятся змеи. Всегда нравились.

В детстве я бредила рептилиями — книги про змей, фильмы про змей, плюшевые змеи. Мама не позволяла мне купить живую змею, и Карл тоже. Один из главных плюсов выбранной мной стези — возможность наконец обзавестись питоном.

— И как давно он у вас?

— Три года.

Половина срока, отпущенного Саре. Не удивительно, что я так к нему привязалась.

— Вы знаете, сколько ему лет?

Сердце тревожно забилось.

— В неволе питоны живут вечно.

— Ну, не вечно, — смягчился ветеринар. — Скорее, лет сорок-пятьдесят. Однако я не думаю, что он умирает, спросил просто из любопытства.

— О. — Я прерывисто вдохнула. И с чего так занервничала?

Потому что любовь Лазаря была единственной постоянной величиной в моей жизни после того, как я стала жрицей Кассандрой. До появления Дианы он был моим единственным настоящим другом. А теперь словно меня возненавидел.

— Когда я его покупала, мне сказали, что ему примерно года два. Так что сейчас ему около пяти.

— Молодой еще. Может, вступил в переходный возраст? — Увидев мое потрясенное лицо, врач рассмеялся. — Шучу, конечно. Может быть, ему нужна дама.

— У вас есть какая-нибудь на примете?

— У моей подруги самка питона. Могу спросить насчет случки.

— По-вашему, причина в этом? — Никогда не думала, что интим важен для питонов, но откуда мне знать?

— Сложно сказать. Однако вреда от свидания точно не будет.

— Наверное. — Я потянулась к переноске, и Лазарь снова зашипел и принялся бросаться на стенки с такой яростью, что едва не перевернул свою тюрьму.

Улыбка доктора тут же сменилась озабоченностью.

— Возможно, вам стоит оставить его на пару дней здесь. Проверим на паразитов и вирусы. А если моя подруга согласится, перед этим важным днем его нужно будет несколько недель подержать при более низкой температуре.

— Несколько недель?

Мне стало не по себе при мысли о столь долгой разлуке с Лазарем. Однако мое присутствие явно его беспокоило.

— Ладно, — согласилась я, и как только отпустила ручку, Лазарь затих.

— Как его зовут?

— Лазарь.

— Потому что он будет жить долго-предолго? — усмехнулся ветеринар.

Я покачала головой:

— Ему нравится притворяться мертвым.

Врач посмотрел на меня, ожидая смеха, но я не шутила.

— Ему кажется смешным, когда я лезу проверить, жив ли он, а он внезапно воскресает.

— Я это запомню.

Я отвернулась — глаза горели от подступивших слез.

— Дайте знать, если что-то обнаружите.

— Первым делом.

Я вернулась на Роял-стрит, и потекли нормальные дни — точнее сказать, нормальные для жрицы вуду.

Большинство посетителей моего магазинчика были туристами. Их интересовали книги, экскурсии и оздоровительные гри-гри. Конечно же, я умела делать и более сильные амулеты.

Гри-гри — это такие мешочки с травами и другими секретными предметами. Сам термин происходит от французского названия серого цвета и символизирует черно-белую природу магии.

В Новом Орлеане мы называли белую магию джуджу, а черную — моджо. Я никогда не делала черные гри-гри, хотя меня много раз об этом просили. В мире и так достаточно зла, и я не хотела его приумножать.

Неужели я правда верю, что мешочек с травами может помочь или навредить, спросите вы? Да. Я своими глазами видела, как это работает.

Моя община росла медленно, вероятно, потому, что я была стройной белой женщиной, практикующей африканскую религию, но все-таки росла.

Я была занята с утра до ночи, но все равно чувствовала себя одинокой. Диана звонила, а один раз даже приехала в гости вместе с Люком. Этот парнишка — самое милое существо на двух ногах в мире. Мне хотелось обнять его и разрыдаться, что вообще на меня не похоже.

Диана нервничала не меньше моего: мы обе ждали полнолуния и никак не могли ускорить его наступление.

Мерфи как в воду канул — не звонил, не писал. Я задумывалась: вдруг он в тюрьме или вообще мертв. Только этими двумя причинами можно было объяснить то, что он не пытается стащить у меня бриллиант, ранее украденный у Мезаро.

Хорошая новость в том, что критические дни начались строго по графику, так что о приключениях в стране, где не водятся презервативы, можно забыть.

Если бы Мерфи не снился мне каждую ночь, я бы дергалась меньше. Но хотя бы леопард больше не появлялся. Думаю, снова увидев этот сон, я совсем слетела бы с катушек.

А я была близка к этому как никогда. Возможно, потому что лунный диск с каждым вечером становился все больше, и скоро в небе появится большая круглая морозная луна, как обычно в ноябре. Мне придется воскресить покойницу, и если это сработает, к декабрьской холодной луне Сара ко мне вернется.

Но что-то эта мысль уже не приносила такой радости, как раньше.

Лазарь все еще жил у ветеринара. Никаких патологий доктор не нашел, но назначил дату случки с самкой питона. Он хотел наблюдать за процессом, что мне показалось извращением, но кому что. Поэтому большая клетка Лазаря пустовала.

За две ночи до полнолуния я сидела у окна в спальне, попивая красное вино. После возвращения с Гаити оно нравилось мне больше белого.

Возможно, проведенные в джунглях недели нарушили баланс железа в организме. Только этим я могла объяснить неожиданную тягу к красному мясу, тогда как всю жизнь предпочитала птицу и рыбу.

Порыв прохладного ветра и тумана задул в окно, напомнив о джунглях и водопаде. Но за туманом слышался гул Бурбон-стрит — смех, музыка, звон бокалов. И тут я услышала громкий визг, сначала показавшийся звериным, а затем женским.