Полное собрание рассказов

И снова он сказал что-то, чего я не разобрал.

— Вам нездоровится, сэр?

Он сел, моргая и глядя перед собой невидящим взглядом.

— Лучше бы он всего этого не говорил. Было ведь сказано: никаких прощаний. В один прекрасный день, никто не знает когда именно, я просто выйду отсюда, как будто подышать свежим воздухом. И не вернусь. А потом они получат от меня письмо, в котором будет сказано, куда отослать мои вещи.

— Гм, — промямлил я.

Он тоскливо окинул комнату взглядом.

— Я не первый и не последний, кто выходит отсюда в мир, чтобы вернуть себе утраченное.

— С вашим состоянием что-то случилось, сэр? — тревожно спросил я.

— Деньги, которые оставил мне отец, подходят к концу, — ответил он. — Я понял это уже некоторое время тому назад. — Он скривил опухшую губу, обнажив длинный белый влажный клык. — Так что событие не застало меня врасплох. Этот бизнес я планирую уже больше года.

— Послушайте, насчет этого вашего бизнеса. Я…

— Нашего бизнеса, — уточнил он.

— Нашего?

— Я хочу, чтобы вы стали генеральным директором, — сказал он. — Хочу, чтобы вы встретились с юристом, зарегистрировали корпорацию и сделали все, что требуется, чтобы дать ход нашему делу.

— Простите, мистер Квик, — возразил я, — но я не могу принять такое предложение.

Квик высокомерно посмотрел на меня.

— Разве двести тысяч долларов в год не достаточная компенсация для человека вашего калибра?

Мне показалось, что комната стала медленно вращаться, словно карусель. Свой собственный голос — звучавший сладко, как флейта, — я услышал как бы издалека:

— Вы мне это действительно предлагаете, сэр?

— Сама природа нам это предлагает. — Квик выбросил руку вперед и сжал ее в кулак. — Нам нужно лишь протянуть руку и взять.

— Уран? — прошептал я.

— Пчелы! — ответил он. На его лице появилось выражение безудержного триумфа.

— Пчелы? — повторил я за ним. — Что — пчелы?

— В следующем месяце я вам позвоню, и вы увидите то, что увидите.

— Когда именно? — поинтересовался я.

— Это зависит от пчел, — ответил Квик.

— А где они?

— На крыше, — сказал Квик. — Потом мы с вами созовем пресс-конференцию и расскажем миру, что именно собираемся продавать.

Часы на каминной полке пробили полдень.

Квик вздрагивал при каждом ударе.

— Ровно через тридцать дней, — сказал он, — мое членство в этом клубе заканчивается.

Он пожал мне руку и открыл для меня дверь.

— Как только я позвоню — приходите немедленно.

В коридоре старый официант беседовал с молодым.

— Когда мистера Квика не станет, кто же будет Санта-Клаусом на рождественской вечеринке? Нет, ты скажи мне!

Через десять дней Квик позвонил. Он был чрезвычайно взволнован.

— Они начали это делать! — завопил он. — Это происходит прямо сейчас! — И повесил трубку.

Портье за палисандровым столом махнул мне в глубь клуба «Миллениум». В коридоре меня поджидал старик-официант. Он вручил мне маску пасечника, перчатки и проводил до лифта. Лифтер поднял меня прямо на крышу.

На крыше я увидел Шелдона Квика и десять ульев. Квик был в маске и перчатках, в брюках-гольф, спортивной куртке и туфлях на каучуковой подошве толщиной с пирожное.

Он был в ярости от того, что делали пчелы, и, указав на улей, воскликнул:

— Посмотрите! Вы только посмотрите на это!

Толстые, неуклюжие пестрые пчелы вылетали из отверстия улья, сталкиваясь друг с другом, барахтаясь, описывая круги и жужжа с сердитым удивлением.

Потом вылетели маленькие пчелки, завывая тоненькими голосами. Они жалили больших снова и снова, стараясь разорвать их на клочки.

Квик отогнал маленьких пчел рукой, затянутой в перчатку, а другой зачерпнул пригоршню больших, потом отошел назад и — очень нежно — выпустил больших пчел в стеклянную банку с завинчивающейся крышкой.

— Что это? — спросил я. — Война пчел?

— Война? — повторил Квик, ноздри у него трепетали. — Да, я бы сказал, что это война. Война до победного конца! Без пощады!

— Господи, — сказал я, — кто бы мог подумать, что маленькие зададут перцу большим, а не наоборот?

— У больших нет жала, — объяснил Квик.

— А чьим был улей изначально? — спросил я.

Смех, которым ответил мне Квик, был исполнен горькой иронии.

— Ваш вопрос достоин того, чтобы высечь его на граните как пищу всякому для размышлений, — сказал он. — Маленькие пчелки — самки. А большие — самцы.

* * *

Мы спустились с крыши в полуподвал — Квик нес банку с пчелами — и проследовали в большую комнату, выходившую на лестничную площадку. Единственным предметом в комнате был письменный стол, стоявший посередине цементного пола.

Старик-официант шел впереди нас с коктейлями и сэндвичами. Поклонившись, он тут же удалился.

— Вы догадались? Насчет удивительного товара, который мы будем продавать? — спросил Квик.

Я отрицательно покачал головой.

— Я дам вам ключевое слово, и оно поразит вас, как раскат грома. Вы готовы?

— Готов, — ответил я.

— Коммуникации! — воскликнул он и поднял банку. — Посредством так называемых трутней! Если природе они не нужны, то нам пригодятся! — Он слегка подтолкнул меня локтем. — Ну? Каково?

Квик со стуком опустил банку на стол, и изнутри послышалось низкое ленивое неразборчивое жужжание.

— Такое массовое истребление самцов происходит после того, как они исполнят свою основную функцию, — объяснил Квик. — Они поднимаются по безумной спирали в погоне за пчелиной маткой — все выше, выше, выше! — Он сделал вращательное движение рукой, изображая рой самцов, преследующих пчелиную королеву. — Пока — опля! — один удачливый дьявол не настигает ее, бесценную жемчужину, и не умирает в тот же миг. — В подтверждение он скорбно кивнул. — А когда остальные возвращаются домой, их умерщвляют — как вы сами видели.

— Господи! — воскликнул я. — Так вы спасаете самцов?

— Как Алый Первоцвет [42] во время Французской революции, — подхватил Квик. — Я присутствую на казнях и умыкаю невинных жертв. Я даю им пристанище, кормлю и учу вести полезную жизнь.

С напускной скромностью он предложил мне загадку:

— Когда трутень не является трутнем?

— Сдаюсь, — сказал я.

— А когда картотечный ящик не является картотечным ящиком? — спросил он и выдвинул нижний ящик стола. В нем стояла большая деревянная коробка с дыркой наверху.

42

Алый Первоцвет (англ. The Scarlet Pimpernel, 1905) — псевдоним героя одноименного романа баронессы Эммы Орци о британском аристократе и роялисте, который спасает от гильотины и переправляет в Англию нескольких знатных французских аристократов, а также вызволяет из якобинского плена малолетнего наследника французского престола Людовика XVII.