Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты
Шрифт:
Pierre же находился в приятном послеобеденном состоянии духа. [3561] Он глядел вперед себя и тихо улыбался.
— Давно вы знаете, княжна Марья, этого молодого человека? — сказал он, указывая на уходящего Бориса.
— Я знала его ребенком, но теперь недавно...
— Что он вам нравится? [3562]
— Да, отчего же.
— Что, пошли бы за него замуж?
— Отчего вы у меня спрашиваете? — сказала княжна Марья, вся вспыхнув, хотя она уже оставила всякую мысль о замужестве.
3561
Зачеркнуто:особенно оживленный происходившим разговором. Он завидовал этой тихой, преданной жизни княжны Марьи.
3562
Зач.:не очень.
— Оттого что я, ежели езжу в свет, не к вам, а в свет, то забавляюсь наблюдениями. И теперь я сделал наблюдение, что молодой человек без состояния обыкновенно приезжает из Петербурга в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой.
— Вот как, — сказала княжна Марья, все думая о. своем.
— Да, — продолжал Pierre с улыбкой, — и этот юноша теперь себя так держит, что где есть богатая невеста, там и он. Я, как по книге, читаю в нем. Он теперь
3563
Зачеркнуто:Ахросимов
3564
[Он приложил свои старания к вам обеим.]
Зач.:Но, я думаю, Julie aura la palme, [что Жюли одержит победу.] И вы знаете новая манера de faire la cour? [ухаживать]
— Нет, — грустно улыбаясь, сказала княжна Марья.
— C’est la m'elancolie! Il est plus m'elancolique la bas qu’ici. [Меланхоличность! Там он меланхоличнее, чем здесь.]
— Полноте смеяться, мой друг, мне так грустно.
— Vraiment? [3565] — A княжна Марья думала: «Отчего бы мне его не выбрать своим другом и поверенным и не высказать ему всё. Мне бы легче стало. Он бы подал мне совет».
— Пошли бы вы за него замуж?
— Ах, боже мой, граф, есть такие минуты, — сказала княжна Марья, — что я пошла бы за всякого, — вдруг, неожиданно для самой себя, сказала княжна Марья со слезами в голосе. — Ах, коли бы вы знали, mon ami, [3566] — продолжала она, — как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что ничего не можешь для него сделать, кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно — уйти, [3567] а куда мне уйти можно.
3565
— Правда?
3566
[мой друг,]
3567
Зач.:А мне уйти только можно замуж.
— Вы про князя говорите?
— Да про кого же, — со слезами уже говорила княжна Марья, — он ненавидит меня. Должно быть я сама в этом виновата. Но за что же, что же он так ужасно мучит меня? Я никогда никому и Андрею не говорила, но вам я всё расскажу.
— Ах, говорите. Как бы я счастлив, ежели бы я мог помочь вам.
— Что вы, княжна. — Но княжна не договорила и заплакала.
— Я не знаю, что со мной нынче, — сказала она оправившись. — Не слушайте меня, а поговорим лучше про Andr'e. Скоро ли приедут Ростовы?
— Я слышал, что они на днях будут.
Княжна Марья, чтобы забыть о себе, сообщила Pierr’y план, как она, ничего не говоря отцу, как только приедут Ростовы, постарается сблизиться с будущей belle soeur [3568] с тем, чтобы князь привык к ней и полюбил ее.
3568
невесткой
Pierre вполне одобрил этот план.
— Одно, — сказал он ей, уезжая и с особенной теплотой глядя ей в глаза, — насчет того, что вы о себе сказали, помните, что у вас есть верный друг — я. — Pierre взял ее за руку.
— Нет, я бог знает, что говорила, [3569] забудьте, — сказала княжна. — Только дайте мне знать, как приедут Ростовы.
В этот же вечер она сидела по обыкновению с работой у отца. Он слушал чтение и крякал сердито. Княжна Марья молча глядела на него. Княжна Марья думала за него тысячи злых вещей. «Он ненавидит меня, он хочет, чтоб я умерла». Она оглянулась. Он оттопырил губу и клевал носом с старческим бессилием.
3569
Зачеркнуто:я ничего. И она рыдая ушла к себе. На другой день Pierre получил письмо от княжны Марьи, в котором она умоляла его забыть весь разговор, бывший между ними, в котором она, бывши больна, не помнила, что она говорила.
После этого объяснения Pierre сиживал с княжной Марьей и, хотя никогда ни слова не говорил с ней о случившемся, он с тактом и почтительностью, которая бывает только перед несчастьем, показывал ей, как он готов бы был помочь ей. Говорили они и о князе Андрее и под великим секретом о его женитьбе, о которой старый князь еще ничего не знал. От князя Андрея давно не было ничего. Княжна Марья предполагала по его последнему грустному письму, что он в дороге.
————
Предположения Pierr’a относительно Бориса были справедливы. Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами Москвы. [3570] Но княжна Марья казалась ему, несмотря на то, что княжна Марья, как ни дурна она была, казалась ему привлекательнее Жюли, он боялся и чувствовал, что с ней у него трудно поведется дело, и остановился на Жюли. Он сделался ежедневным у Ахрасимовых. И Марья Дмитриевна, все такая же прямая, но убитая душевно потерею сыновей и презиравшая в душе столь непохожую на нее дочь, с нетерпением ждала случая сбыть ее. Жюли было двадцать семь лет. Она думала, что она не только так же, но гораздо больше привлекательна теперь, чем была прежде. Она была [привлекательна] действительно, во-первых потому, что она была богата, во-вторых потому, что, чем старее она была, тем безопаснее она была для мущин и тем свободнее была с ними. Она сама принимала и одна ездила с каким-нибудь чепцом.
3570
На полях:Дядя [?] умер, сделалась богатой.
Мущина, который десять лет тому назад побоялся бы каждый день ездить в дом, где была семнадцатилетняя барышня, чтобы не компрометировать ее, теперь ездил к ней смело на ужины (это была ее манера). Она умела принимать, передразнивать всевозможные тоны и, смотря по людям, была то чопорная аристократка, фрейлина, то москвичка простодушная, то просто веселая барышня, то поэтическая, меланхолическая, разочарованная девица. Этот последний тон, усвоенный ею еще в молодости и употребляемый еще тогда, когда она кокетничала с Nicolas, был ее любимый. Но все эти тоны она принимала так поверхностно, что людей, действительно бывших меланхолическими или просто веселыми, подделки поражали и отталкивали, но так [как] большинство людей только притворяется, а не живет, то ее окружало и ценило большинство людей. Ее приятелем был и Карамзин, в прежние времена бедняк, и В[асилий] П[ушкин] и П[етр] А[ндреевич] В[яземский], который писал ей стихи. Всем весело было без последствий пусто болтать с нею. В числе ее искателей Борис был для нее один из самых приятных, и она ласкала его и с ним нашла нужным принять любимый тон меланхолии. Покуда Борис был в нерешительности, он еще смеялся и бывал весел,
но когда он твердо решился выбрать ее из двух, он вдруг сделался грустен, меланхоличен, и Жюли поняла, что он отдается ей. Весь альбом Жюли был исписан его рукою такими изречениями над картинками гробниц: La mort est secourable et la tombe est tranquille. Ah! contre les douleurs il n'est pas d'autre asile. [3571]Или:
Arbres antiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les t'en`ebres et la m'elancolie. Bois, fait ^etre l'asyle de la m'elancolie. Je veux, hermite nouveau, me reposer sous ton ombre. [3572]Или:
Plus j'approche du terme et moins je le redoute... [3573] и т. д.3571
3572
3573
Борису Жюли играла на арфе самые печальные марши. Борис вздыхал и читал ей вслух «Бедную Лизу». Но положение это тянулось две недели и становилось тяжело. Оба чувствовали, что надобно выйти из ожиданий, смерти, любви к гробнице и презрения к жизни. Жюли — для того, чтоб сделаться женою ф[лигель] а[дъютанта], Борису — для того, чтобы с меланхолической невестой получить нужные три тысячи душ в Пензенской губернии. Выход этот был очень тяжел, но надо было перейти его, и в один день после сознания в том, что, кроме мечтания о неземной любви, Борис, решившийся в этот день объясниться, сделал предложение. Предложение, к ужасу старой графини Ростовой и к досаде Наташи (она всё таки Бориса таксчитала своим), предложение было принято. И на другой день оба игрока не считали более нужным употребление меланхолии и весело стали ездить, показываться в театрах и на балах, как жених с невестой, и по утрам в магазины, закупая всё для сватьбы. Устроившаяся сватьба Жюли с Борисом была свежей и капитальной светской новостью, когда Илья Андреевич Ростов приехал в конце зимы в Москву продавать свой дом и привез с собой повеселить Наташу. [3574]
3574
Зачеркнуто:Кроме света, английского клуба и старых екатерининских тузов, в котором князь Николай Андреевич и граф Растопчин играли главную роль, кроме другого светского света балов, в котором первенствовала H'el`ene и, как барышня, Жюли, в Москве был еще другой холостой, мужской свет, в котором первенствовал Долохов. Общество этой холостой молодежи играло, пило, вводило в моду хор цыган Ильи и изредка показывалось и в светском свете, как будто только для того, чтобы показать свету, что оно презирает его. Долохов ездил на балы, но редко. Жюли, желавшая приручить к себе этого медведя, раз танцовала с ним мазурку, и все видели, как она багрово покраснела при каком-то слове Долохова. Долохов сказал ей на ее вопрос, женится ли он когда, что он женится на женщине, которая его будет любить, а что доказательство любви женщины есть одно — отдаться мужчине. «Сделали бы вы это?» спросил он.
На полях:Они все полнокровны. Жюли декольте с прыщами, засыпанными пудрой, и Долохов, которому всё надоело, и он готовил новенькое.
————
* № 135 (рук. № 89. T.II).
ШЕСТАЯ ЧАСТЬ
В 1812 году весною князь Андрей был в Турции в армии, в которой после Прозоровского и Каменского был назначен тот же Кутузов. Князь Андрей, много изменившийся в своих взглядах на службу, отклонился от штабных должностей, которые ему предлагал Кутузов, и поступил во фронт в пехотный полк, командиром батальона. После первого дела он был произведен в полковники и назначен командующим полком. Он достиг того, чего желал — деятельности, т. е. избавления от сознания праздности и вместе с тем уединения. Несмотря на то, что считал себя много изменившимся с Аустерлицкого сражения и смерти жены, несмотря на то, что он и действительно много изменился с тех пор, он для других, для сослуживцев, подчиненных и даже начальников представлялся тем же гордым, неприступным человеком, как и прежде. Только с тою разницею, что гордость его теперь не была оскорбительна. Подчиненные и товарищи знали, что он человек честный, храбрый, правдивый и чем то особенный — презирающий всё одинаково (Ничто не возбуждает презрения, как неровность и обратное — твердость).
Он был в полку уединеннее не только, чем в своей деревне, но чем мог бы быть в монастыре. Только один Петр, его камердинер, был человек, знавший его прошедшее, его горести; все остальные были солдаты, офицеры — люди, которых нынче встретил, с ними дерешься, но вероятно никогда не увидишь, выйдя из полка. Они так смотрят на вас, и сам так смотришь на них — без соображения прошедшего и будущего и оттого особенно просто, дружелюбно, человечески. [3575] Притом полковой командир поставлен положением в уединение. Его любили, называли наш князь, любили не за то, что он был ровен, заботлив, храбр, но любили главное за то, что не стыдно было повиноваться ему. Он — наш князь — так очевидно стоял выше всех. Адъютант, квар[тирьер], баталионный командир робея входили в его всегда изящно убранную, чистую палатку, где он, чистый, сухой, спокойный всегда, сидел на обыкновенном кресле, и робели докладывать ему о нуждах полка, как бы боясь развлечь его от его важных чтений или соображений. А они не знали, что чтения эти были Шиллер, а размышления — мечты любви и семейной жизни. Он хорошо управляя полком и именно хорошо оттого, что главные силы его были направлены на мечты и он отдавал службе только ничтожное, небрежное, механическое внимание. Pas trop de z`ele, [3576] оттого и хорошо было, как и всегда бывает.
3575
На полях:<Всё, что он> Как он ехал оживленный возвратившимся к жизни <за границу, как там тоска по родине. И проч. Успехи по службе, презрение к этому успеху.>
Он притворялся себе самому убитым, а был полон жизни.
Он желает смерти, а княжна Марья будет жить у него и ходить за Коко. Он предложит себя не только к Б., но генералом с огромной карьерой впереди. Полно, предложить ли себя? слишком много чести.
Поперек текста:Князь Андрей не служит. Он в Крыму.
3576
[Не слишком много усердия,]