Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты

— Скоро ли он приедет?

— Должно быть скоро, он пишет мне об паспорте для гувернера, которого он нашел.

— Покажите, покажите, — говорила Наташа, и Pierre [3592] подал ей письмо. [3593] Письмо было короткое, деловое, по-французски. Князь Андрей писал, что последнее его дело сделано. Швейцарец Chapelle, умный, образованный, идеальный instituteur, [3594] ехал с ним — нужно было достать ему паспорт. Письмо было деловое и сухое, как писал князь Андрей. Но Pierre по этому заключил, что он был в дороге.

3592

Зач.:с грустью

3593

Зач.: которое, он чувствовал, разочарует ее.

3594

[воспитатель,]

— Ну, а еще? — спросила Наташа.

— Еще нет ничего, — улыбаясь сказал Pierre.

Наташа задумалась.

— Ну, пойдемте в гостиную.

Pierre еще сообщил ей о желании княжны Марьи видеться с ней, о том, что она приедет к Ростовым, и о том, что приятно бы было познакомиться с стариком, будущим beau p`er'ом. [3595] Наташа согласилась на всё, но была очень молчалива и сосредоточена.

На другой день Илья Андреич поехал с дочерью к князю. [3596] Наташа с страхом и неудовольствием замечала, что ее отец неохотно согласился на эту поездку и робел, входя в переднюю, и спрашивал, дома ли князь. Наташа заметила тоже, что после доклада о них произошло смятение между прислугой, что двое шептались о чем-то в зале, что к ним выбежала девушка и что только после этого доложили, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу вышла m-lle Bourienne. Она особенно учтиво, но холодно встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. [3597] Княжна с взволнованным, испуганным лицом и красными пятнами на лице встретила гостей, тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Кроме своей неопределимой антипатии и зависти к Наташе, княжна была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали.

3595

Зачеркнуто:Pierre жалел, что он едет в деревню. Он не мог переносить Наташу [?]

3596

Зач.:Князь не мог принять, но княжна Марья просила войти к себе. Наташа была всё время этого визита молчалива и строга. Ее поражала и отталкивала эта атмосфера страха, царствовавшая в этом доме. Илья Андреич, оставив дочь, поехал сделать еще визит. Вслед за ним вошел старый князь («стало быть он мог принять», подумала Наташа) и, пробурчав что-то, прошел через комнату.

3597

На полях сверх текста:Они обе не сказали друг другу то, что думали.

Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую-нибудь выходку. Княжна Марья знала о предполагаемом браке, Наташа знала, что княжна Марья знала это, но они ни раза о том не говорили.

— Ну, вот я вам, княжна милая, привез мою певунью, — сказал граф, — уж как хотела вас видеть... Жаль, жаль, что князь всё нездоров, — и, сказав еще несколько общих фраз, он встал. — Ежели позволите, княжна, на четверть часика прикинуть вам мою Наташу, я бы съездил тут два шага в Конюшенную к Анне Дмитревне и заеду за ней...

Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой. Княжна сказала, что она очень рада и просит только князя пробыть подольше у Анны Дмитриевны.

M-lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, не выходила из комнаты и держала твердо le fil de la conversation [3598] о московских удовольствиях и театрах.

Наташа была оскорблена и огорчена и, сама того не зная, своим спокойствием и достоинством внушала к себе уважение и страх в княжне Марье.

3598

[нить разговора]

Через пять минут по отъезде графа дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.

— Ах, сударыня, — заговорил он, — сударыня, графиня Ростова, коли не ошибаюсь... Прошу извинить, извинить... Не знал, сударыня. Видит бог, не знал, что вы удостоили нас своим посещением. Извините, прошу, — говорил он так ненатурально, неприятно, что княжна Марья, [3599] опустив глаза, стояла, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу, а Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m-lle Bourienne приятно улыбалась.

3599

Зачеркнуто:краснея

— Прошу извинить! Прошу извинить, — пробурчал старик и вышел. M-lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя, но через пять минут вошел Тихон и доложил княжне Марье, что князь приказал ей ехать к тетушке. Княжна Марья до слез покраснела и велела сказать, что у ней гости.

— Ch`ere Am'elie, — сказала она, обращаясь к m-lle Bourienne, — allez dire `a papa que je n'irai <pas> ce matin. Je vous en prie, [3600] — прибавила она тем тоном, который m-lle Bourienne знала за неизменный [?], за такой, в котором княжна Марья, доведенная до последних границ терпения, уже не уступала. M-lle Bourienne вышла. Княжна Марья, оставшись одна, встала и взяла за руки Наташу и тяжело вздохнула, сбираясь говорить.

3600

[Милая Амели, подите,скажите батюшке, что я нынче утром не поеду. Пожалуйста,]

— Княжна, — вдруг сказала Наташа, вставая тоже. [3601] — Нет, подите, подите, княжна, — сказала она с слезами на глазах. — Я хотела вам сказать, лучше всё оставить... лучше, — она заплакала.

— Полноте, полноте, душенька, — и княжна Марья заплакала и стала целовать ее. В этом положении их застал старый граф и, получив обещание княжны быть у них завтра вечером, увез дочь.

————

В этот же вечер Ростовы поехали в театр. Наташа [3602] была весь день молчалива и сосредоточена. Она одевалась в театр без всякого удовольствия.

3601

Зач.: —Я ни за что не пойду в дом, где отец моего мужа будет презирать меня.

3602

Зач.:после своего сосредоточенного, молчаливого состояния, в котором она была со времени приезда, вдруг сделалась так безумно весела и обворожительна, как она бывала в свои лучшие минуты. Уже одетая, она ходила по залу распевая и спрашивала у всех, хороша ли она, и хорошо ли поет. Графиня, покачивая головой, глядела на нее, боялась, как она всегда своим материнским чутьем боялась чего-то от дочери.

— Завтра княжна Болконская обещала приехать к нам? — спросил отец.

— Не говорите мне, мама, про Болконского, — сказала Наташа. — Тогда всё видно будет. Теперь пока надо веселиться, едем.

————

В это время в Москве было два <героя> молодых человека, обращавшие на себя общее внимание. Это был Долохов и Анатоль Курагин, оба приятели. Долохов только в нынешнем году опять появился в Москву, из которой он пропадал четыре года, в черкесском платье, с курчавыми, копной стоящими волосами, с раненной рукой в рукаве с завязочками, но с большими денежными средствами, на которые он жил холостой, роскошной жизнью. Про него рассказывали самые странные истории.

* № 137 (рук. № 89. Т. II, ч. 5, гл. XI).

<М. И. Долохова, дочь богатого человека, была бедная вдова с шестьюдесятью душами и тремя дочерьми и одним сыном. Она жила в деревне. И только в 1805 году сын ее, примерный сын, перевез ее в Москву, купил ей на выигранные деньги маленький домик у Н[иколы] Я[вленного] и содержал ее и сестер. М. И. считала своего сына Федю образцом всех человеческих совершенств, но слишком благородным и пылким для нашего нынешнего, развратного света. Она и сестры во всем, что случалось с ним, только видели несчастье, преследующее всегда добродетель.

1806 год, тот самый, во время которого произошла дуэль между Долоховым и Безуховым, был самый счастливый год для матери. Несмотря на горе, которое причинила матери его рана, всё время выздоровления он лежал у нее и был с нею. В том, что Безухов дрался с Долоховым, мать видела только новое доказательство людской злобы и порчи света.

— Где же нет, чтобы молодой человек не имел связи с женщинами? Это, напротив, формирует людей. Ежели Безухов так ревнив, то он [должен бы] прежде показать это, а не после года. И что за низость вызвать на дуэль человека, который ему должен, предполагая, что он откажется. И вот людская справедливость: Безухову ничего не сделали, а Федю судили и лишили чина.

Но лучшее время для матери было последовавшее после дуэли сближение сына с семейством Ростовых. Nicolas, мать видела, понимал всю высоту души ее сына и ценил его. Он был у них в домике Н[иколы] Я[вленного] ежедневным гостем, и мать помнила их задушевные разговоры. Она помнила, как сын, еще лежа в постели, разговорившись о правилах, говорил:

— Есть три рода людей: одни, которые никого не любят и никого не ненавидят. Это самые глупые и самые счастливые. Есть другие, которые только любят некоторых и остальных не знают. Это Безухов, это бабы. Есть такие, как я, которые только малое число любят, а остальное всё ненавидят. Это — я. У меня есть обожаемая неоцененная мать, есть два-три друга, еще есть одно... ты знаешь, — сказал он, — а остальное я всё ненавижу и презираю, и изо всех остальных готов сделать окрошку для того, чтобы избранным было хорошо. [3603]

3603

Зачеркнуто:И мать знала, что это была правда.

В это время сближения с Ростовым мать знала, что сын ее влюблен в Соню, в воспитанницу без средств, без состояния, что он бросил самую блестящую в России связь для этой девочки, что он для нее отказался от всех лучших партий, которые предлагала ему мать. И хотя мать желала ему богатства, она радовалась этому благородству сына. Она и дочери ее все были влюблены в Соню. Они ездили в театр, чтобы смотреть на нее, и восхищались ею. Тоска, овладевшая Долоховым после отказа, была ужасна. Он говорил, что убил бы себя, ежели бы не несравненная мать, поддерживавшая его. Он всегда, говоря о матери и с матерью, употреблял какие-нибудь страстные эпитеты. Тоска эта его продолжалась до того дня, в который он решился отплатить кому-нибудь за свою неудачу и выместил на Nicolas свою досаду, обыграв его. [3604] Мать долго не могла простить Ростовым то, что они раззнакомились с ее сыном за этот проигрыш и распускали о нем невыгодные слухи.

3604

На полях:<У М. Д. Долоховой был один догмат веры: то, что сын ее есть образец добродетели, и потому всё, что случалось с сыном, для матери подтверждало только истину развращенности света и добродетели сына. Безухов был взбалмошный, пьяный дурак, Nicolas Ростов был неблагодарный человек, который за всю любовь Феди отплатил, распуская нелепые слухи, Соня, про любовь к которой сына М. Д. тоже знала, была гадкая девчонка, а Феде было носить кресты в своей жизни.>