Полное собрание сочинений. Том 1

Я, какъ и всегда, учился дурно, и поэтому не обратилъ на себя особаго вниманія Карла Иваныча, который безпрестанно ходилъ въ комнату дядьки, и мн слышно было, какъ онъ пов рялъ ему вс несправедливости нашего дома противъ него, и какъ не ум ли ц нить его услугъ и привязанности. —

Я сочувствовалъ его горю, и мн больно было, что два лица, которыхъ я люблю одинаково, — отецъ и Карлъ Иванычъ — не поняли другъ друга. Даже въ моихъ рукахъ в сы правосудія покачнулись бы на сторону Карла Иваныча. Въ кабинет же, который былъ прямо подъ нашими окошками, мн слышны были голоса папа и maman, которые говорили громко, что [18] р дко случалось съ maman. Теперь-же она говорила съ большимъ воодушевленіемъ и, какъ я могъ зам тить, про насъ. —

Впосл дствіи я узналъ отъ Мими, Любочкиной гувернантки, въ чемъ состоялъ этотъ разговоръ. —

Случалось мн слышать и читать, что по устройству дома, расположенію комнатъ какъ-то можно узнавать характеръ хозяина. Этого я не знаю и не ум ю, но что я всегда зам чалъ, такъ это отношенія двухъ людей между собою по расположенiю комнатъ, ежели они оба живутъ въ одномъ дом , въ особенности въ деревн . —

Когда живутъ мужъ съ женою въ одномъ дом , можно зам тить по расположенію дома, кто изъ нихъ первое лицо. По выраженію одного милаго остроумнаго французскаго писателя: Dans l’amiti'e, comme dans l’amour, il y a deux c^ot'es; l’un tend la joue et l’autre embrasse. ⁶⁴ Въ отношеніяхъ отца съ матерью первый подставлялъ щеку, а вторая ц ловала. — У кого на половин было больше окошекъ, были весел е комнаты, изъ чьихъ окошекъ былъ лучше видъ? чья прислуга была лучше пом щена? къ кому входъ былъ красив е и покойн е? отъ чьей половины были ближе фортепіанная, бильярдная, выходъ въ садъ? на чьей половин больше сиживали? гд принимались общіе гости? гд былъ каминъ? на чью половину приносили кактусъ Грандифлору, когда старый садовникъ объявлялъ съ приличною спокойною важностью, что завтра будетъ въ цв ту? къ чьимъ окошкамъ подводили м дв дя, и сбирались д ти и дворня? — Вс эти преимущества были на половин папа. Я ув ренъ, что никогда ни папа и т мъ м н е maman, [19] въ голову не приходило подумать объ этой несправедливости, даже сама maman, которая всему ум ла дать изящный колоритъ, безпрестанно придумывала новыя улучшенія на половин папа и никогда не думала о своей. — Отецъ мой деликатенъ, в жливъ, когда того требуютъ приличія, но того внутренняго безсознательнаго чувства н жной деликатности, которая бы указала ему на это, онъ не им лъ. Съ другой женщиной онъ, бывши такимъ же, какимъ и былъ съ maman, могъ бы называться самымъ внимательнымъ и н жнымъ супругомъ, но съ Maman онъ былъ грубъ, наприм ръ Maman р дко звала его къ себ — она боялась, не пом шать бы ему; онъ же всегда, когда ему было нужно вид ться и ему нельзя было идти самому. — Случалось, что онъ не сейчасъ приходилъ, когда maman звала его, и тогда она сама шла къ нему въ кабинетъ, боясь, не занятъ ли онъ или не огорченъ ли. Въ этотъ день случилось также — maman пришла сама къ нему, только что мы ушли.

Мн кажется, что отецъ д лалъ это сознательно, испытывая свою власть и приучая ее къ ней. Maman была благородно горда, и поэтому не тщеславна, онъ же только тщеславенъ. Поэтому никогда ни въ чемъ онъ не зад валъ ея гордости, а, напротивъ, уступалъ ей. Тщеславія же его она вовсе не зам чала, и они жили мирно.

— Что объявилъ ты д тямъ, mon cher? ⁶⁵ — спросила maman, ус вшись на диванъ.

— Да, очень огорчены б дняжки — и, усаживаясь опять передъ столомъ, съ котораго Никита, наконецъ, понявши вс приказанія, взялъ конверты, бумаги и деньги и скромно вышелъ: «Ну теперь, слава Богу, все кончилъ, остается только самое трудное, уговорить тебя успокоиться и не грустить».

Maman только что хот ла [20] отв чать съ грустнымъ выраженіемъ лица: «Послушай, Alexandre»... онъ перебилъ ее. — «Да, j’ai une pri`ere `a vous faire, ⁶⁶ можетъ деньги съ залоговъ получатся нескоро, такъ j’ai ordonn'e `a Никита de s’adresser `a vous, ⁶⁷ пожалуйста, ты дай ему тогда для Сов та, сколько нужно, изъ Хабаровскихъ денегъ. D`es qu’il recevra l’argent, dont je vous parle, il vous...» ⁶⁸

— Ахъ пожалуйста перестань, это ей Богу см шно, я у тебя всегда беру, не спрашивая, — а ты безпрестанно говоришь о отдавать и взаймы. Разв я не знаю, сколько теперь будетъ стоить денегъ хать въ Москву, опред лить д тей.

Папа им лъ дурную привычку перем шивать французскія слова, такія слова, которыя онъ очень хорошо могъ сказать по-Русски, съ Русскими, въ особенности, когда онъ говорилъ в щи трудныя. (Трудными словами я называю такія, которыя не говорятся тотчасъ, какъ приходятъ въ голову, а которыя знаешь, что долженъ сказать и передъ которыми, чтобы выговорить ихъ, происходитъ внутренняя борьба.)

Б дная Maman продолжала: «Мн съ тобою нужно серьезно поговорить, Alexandre». «Нужно серьезно поговорить» всегда говаривала maman, когда ее бывало не слушаетъ отецъ и хочетъ заговорить ее, — закидать словами, когда она обдумала в щъ и не хочетъ спорить и разговаривать, и хочетъ ясно высказать свою мысль, но это «серьезно поговорить» она говорила такимъ тономъ,—который значилъ: «хоть разъ выслушай меня». Когда maman хот ла, и д ло шло о в щи близкой ея сердцу, она говорила такъ ясно, такъ логически и вм ст такъ женски краснор чиво, что невозможно было противустоять ей. Одно только было оружіе противъ ея доводовъ это н жность: надо было расчувствовать ее, а она была такъ воспріимчива и пылка и такъ сильно любила отца, что это было ему нетрудно, — тутъ-же все [21] забывалось. Настаивать въ другой разъ у ней не достало бы силы. Отецъ безсознательно чувствовалъ свое преимущество и всегда употреблялъ его.—

«Хотя ты уже р шился и говоришь, что все кончено, выслушай меня пожалуйста въ посл дній разъ. Я обязана передъ Богомъ думать о судьб моихъ д тей. Твои планы насчетъ д тей — отдать ихъ въ комерческое училище, послать ихъ за границу, дать имъ капиталъ и сд лать ихъ комерціантами большой руки — такъ ли?—мн не по душ , я откровенно скажу, я боюсь. Ты хочешь, чтобы они были т мъ, чего у насъ въ Россіи н тъ. Знаю, знаю, ты будешь мн приводить прим ры молодыхъ людей, которыхъ я много вид ла за границей — тамъ это очень хорошо, и у насъ можетъ быть, но со временемъ только. И сколько можетъ быть имъ неудачь на этой дорог , неудачь такихъ, отъ которыхъ имъ нельзя будетъ подняться. Не выдержи курса (maman такъ говорила), нашали молодой челов къ, у котораго есть имя въ университет , сколько у него есть дорогъ — военная служба, хозяйство, выборы, но тутъ — все пропало».

— Отчего-же все пропало, ch`ere amie? ⁶⁹ Разв они не будутъ им ть капитала, съ которымъ въ нын шнемъ в к все можно сд лать.

— Постой, дай мн теб сказать. Ты говоришь: «капиталъ». Разв онъ есть у нихъ?

— Все равно, что есть: онъ будетъ.

— Полно, Alexandre, ты меня заставляешь говорить в щи, окоторыхъ грустно вспоминать. Ты самъ энаешь, что своимъ состояніемъ ты для нихъ располагать не можешь, я знаю, что ты для нихъ все готовъ сд лать. Я тоже — ихъ мать, и не могу имъ ничего оставить. Изъ доходовъ, ты говоришь, въ н сколько л тъ составится небольшой капиталъ для нихъ, но что это за состояніе для 3 д тей, которыя не им ютъ ни имени [?] ни родных [?]. Притомъ же разв можно отв чать, что я проживу такъ долго.

— Pourquoi parler de ces choses, ch`ere amie, vous savez les raisons, pourquoi il est impossible de faire autrement. ⁷⁰

Отецъ прошелся по комнат и с лъ [22] опять на кресло. Н сколько минутъ они молчали. Maman опять продолжала: «Н тъ, я не вижу, отчего ты не возьмешь векселей отъ меня. Отецъ опять всталъ и, покрасн въ и подергиваясь: «Ne revenons pas sur ce sujet, ma ch`ere. J’ai dit — онъ сд лалъ удареніемъ на этомъ слов — que c’est une chose, que je ne ferai jamais». ⁷¹

Maman тоже встала и, взявъ его за руку, начала говорить съ сильнымъ жаромъ, что съ ней р дко бывало: видно было, что она р шилась. Я воображаю, какъ она была хороша въ эту минуту. Какъ покрылось легкой краской ее прекрасное лицо, какъ загор лись ее черные умные глаза. (Мими, которая подслушивала и подсматривала въ щелку, говорила, что это одинъ разъ только она вид ла, что maman высказала всё, что у нее было на сердце.)

— Я, 14 л тъ живя съ тобой, совершенно счастлива, я не раскаиваюсь въ томъ, что осудили бы другіе люди, потому что это суждено было Богомъ. Ежели бы мн Богъ позволилъ избрать новую жизнь, я только просила бы прожить сначала эти 14 л тъ опять также безъ всякой перем ны. Ежели я пожертвовала, какъ говорятъ, для тебя общественнымъ мн ніемъ, то эта жертва только усиливаетъ мою любовь и благодарность за твою любовь ко мн ⁷² —я жертвы этой не чувствую. Я была совершенно счастлива, говорю я, но участь д тей, за которую я боюсь, не знаю почему, тревожитъ меня. Я на д тяхъ ожидаю наказанія за свою любовь, страсть, и это наказаніе будетъ для меня ужасно! Я могла вс мъ жертвовать для своего счастья, когда на мн не лежала обязанность матери; но теперь я мать!—

Ты говоришь про причины, которыя не позволяютъ теб сд лать того, о чемъ я прошу тебя. Я знаю, что ты благороденъ, но ты дурно понимаешь [23] благородство. Это эгоистическое дурное чувство, то чувство, которое м шаетъ теб взять отъ меня векселя. Ты и я мы должны сд лать это, иначе на насъ ляжетъ обвиненіе д тей и гн въ Бога. Ты боишься молвы. Напрасно. Судьба д тей твоихъ такъ важна, что я бы на твоемъ м ст забыла бы о молв и о ложныхъ правилахъ чести, я бы вс мъ прямо сказалъ, что я д лаю, и пускай обвиняютъ, не понимаютъ меня. Это д ло такъ важно, такъ велико, что нельзя, я не понимаю, какъ думать объ осужденіи! —