Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня

Нельзя пока без пистолета. Приходят люди. Требуют денег на ясли, на школу…

Враг говорит о гибели. Человек с бородой уверен в победе. Третьему приходится выбирать. Он выбирает Кубу. Как это происходит? Об этом «Новелла» рассказывает интересно, сдержанно и убедительно.

Можно поздравить с удачей актеров. Лев Свердлин не показал нам традиционного темпераментного бородача. И все-таки веришь: это кубинец, сильный и убежденный. Правда на его стороне.

Есть еще один герой в «Кубинской новелле» — кубинский народ. Тут актеры не понадобились. «Мосфильм» пригласил кубинских студентов, и они показали людей, готовых победить или умереть.

«Кубинская новелла» снималась для телевидения. Думаю, все, кто телевизоров не имеет, будут в претензии — слишком велик интерес к Кубе.

И почему надо делить: это для телевидения, это для большого экрана. На большой экран должно выходить все, что достойно большого экрана.

_{Фото автора. 8 июля 1962 г.}

Сержант на посту

Разговор в самом главном кабинете московской милиции.

— Гм… На пять дней в милицию… И форму выдать?.. Но, понимаете, это ж милиция… Нет-нет, только министр может решить.

Разговор с министром внутренних дел. Министр говорит: «Да».

Два дня читаю милицейский устав. За городом на лужайке майор Богомолов учит приемам самбо. Милиционер должен быть готовым и нарушителя и преступника встретить.

Форма. Широкие брюки, куртка, фуражка, погоны, белые перчатки, свисток и таинственно скрипящая кобура. Гляжу в зеркало: я или не я?

— Смотрите, форма обязывает, — сказал генерал, которого в милиции надо звать комиссаром.

Действительно, первое чувство: огромная ответственность. Сейчас мне могут задать вопросы, позвать на помощь. Я должен откликаться немедленно. За тем и надета форма, чтобы лучше понять нелегкую службу милиции. Все должно быть по-настоящему. Любопытно, как к новой службе отнесутся знакомые?

Из знакомых первым увидел соседский Сережка. Он заорал на всю кухню:

— Дядя Вася в кино будет сниматься!

Пенсионеру дяде Яше я показал удостоверение. Он глядел на меня так, будто я только что вернулся из космоса:

— Да-а… Что же, на укрепление или в редакции не получилось?.. Да-а… Ну а зарплата? Ну, конечно, послали, куда же денешься?.. Сам?.. Да нет работа, конечно, нужная. У меня племянник в милицейской школе — развитой парень.

Чищу пуговицы, краешком уха слышу, что говорит Вася, старший сын дяди Яши:

— Куда угодно — на стройку, сапоги шить, грузчиком — круглое катать, плоское таскать, но чтоб в милицию, с пьяными пестаться!..

Может, в Кремле поставят или в театре — человек грамотный, — думает вслух дядя Яша.

Сережка провожает меня из дому. Издали с любопытством глядит, как буду «честь отдавать» и «задерживать».

На Ломоносовском проспекте в магазине есть кофейная стойка. Два года по пути на работу я захожу в магазин:

— Кофе и бутерброд…

Продавщица знает меня в лицо. Я потрогал фуражку, поправил погоны.

— Кофе и бутерброд…

Продавщица оглядывается, бледнеет и чуть не роняет корзину с ватрушками.

— Что с вами?..

Оправилась, пробует пошутить:

— Я боязливая… А вам идет форма. — Подчеркнуто точно дается сдача, и улыбка такая, будто все покупатели — близкие родственники…

У метро первые пять вопросов:

— Как пройти в магазин синтетики?..

— Товарищ милиционер, как мне в синтетику?..

— Сержант, где тут магазин?.. Ну, эти, дорогие женские рубашки?..

— Вы случайно не знаете, что там дают сегодня, в синтетике?..

— А еще в Москве есть синтетика?..

Снимаю фуражку вытереть пот. А всего лишь два часа в форме.

Я постовой. Когда держали совет, на огромной карте Москвы комиссар отыскал два квадратика:

— Ну, скажем, тут… Отделения: сорок третье и одиннадцатое. В одном месте — море людей у метро «Краснопресненская, а Шмидтовский проезд богат всякими случаями.

Итак, Шмидтовский проезд. Инструктаж — в отделении перед уходом. Стоим в ряд. Придирчивый старшина ищет стрелки на брюках, если у кого не находит — сердится и грозится. Потом даются задачи, потом телеграммы: «Из тюрьмы бежал опасный преступник. Может появиться в Москве. Приметы: высок, волосы черные, на левой руке нет половины пальца. Может иметь оружие». «Из дома ушел мальчик Королев Слава.

Одиннадцать лет. Одет в зеленую куртку, брюки спортивные, черные»… В этот час перед сменой милиционеры Москвы запоминают приметы и преступника, и мальчишки, и машины с номером МОП-50-50, которую только что увели…

Если б на асфальте оставались следы от ботинок, мой путь на посту был бы похожим на букву «т» — взад — вперед по улице и в переулок. Подходит старуха:

— Милый, поди попугай!

— Что?

— Ну, попугай, сладу с мальчишкой нет…

— Бабушка, я же не для пуганья. Нельзя так воспитывать.

— Все равно, милый, немножко. Сладу нет…

За спиной голос:

— Ну где же вы?! Вы вечно не там, где надо! — кричит толстый человек с удочками.

Толпа.

— Граждане, пропустите!

Где там! Плотный круг любопытных. В середине — отбивная из мотоцикла, растерянный, забрызганный грязью парень, рядом мальчишка держит руками голову — между пальцами кровь…

Скорей к телефону: «Скорую помощь»!» Теперь разобраться: что же случилось?

— Он вот так ехал, машина — раз его!..

— Зачем же милицию в заблуждение… Он ехал вот так… — Показывает в противоположную сторону.

Сам парень — ни слова. Губы дрожат. Под ногами валяются размятые апельсины, бутылки из-под кефира…

Записываю фамилию парня: Николай Поляков, волочильщик завода «Пролетарский труд»…

— Граждане, кто видел, прошу рассказать… Ну, кто же?

Покосившись на карандаш, прохожие начинают спешить. Остаются две яростные женщины и человек с удочками. Они явно не видели происшествия, но с энтузиазмом готовы давать показания, какие угодно…

Стою растерянный. Выручает сам парень:

— Вот что, сержант, отведи меня куда там положено. Я выпил. Всегда — ничего. А тут прямо на шпалы. Сережку чуть не угробил…