Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова
Шрифт:
Песня про нас живет…»
Это уже отклик в стихах. И еще необычная просьба: «Какого размера у вас обувка? Хотим прислать узорчатые ненецкие сапожки. Если не ответите, пришлем сразу всех размеров. Хотим, чтобы приехали в наши края»…
Я порядочно ездил и видел края, где песни Пахмутовой больше всего нужны, видел ребят, мысли и душевный строй которых композитором очень верно угадан. Песни Пахмутовой помогают молодежи вперед идти, вперед смотреть, мечтать и радоваться жизни. Оттого популярность у песен и такой щедрый голос признания.
Передо мной лежат ветка ангарской сосны и записка в шести словах: «Аля! Любим. Поем. Помним. Приезжайте еще». Это приглашение с Ангары. Помните песню
Два года назад по Ангаре маленький катер тянул баржу. На барже не было обычного груза для стройки. На барже стояло старенькое пианино. Светловолосая, невысокого роста женщина то, ухватившись за поручни, глядела на каменистые берега Ангары, то садилась за пианино. На остановках к барже собирались люди в накомарниках, в болотных сапогах, с топорами, электропилами. Первый раз Ангара слышала песни в этих местах. Пели разом и композитор, и те, кто сидел на берегу. Не расходились, если даже накрапывал дождь, только над пианино быстро сооружался навес из брезента.
Аля Пахмутова по комсомольской путевке ехала на передний край, где жил и работал главный герой ее песен. Аля везла песни людям в подарок и ехала за новыми песнями. И мы услышали эти песни. Они появлялись сразу же после сибирских поездок. «Главное, ребята, сердцем не стареть!», «Девчонки танцуют на палубе», «ЛЭП-500», «Падунские пороги». Прямо в Сибири родилась «Куба, любовь моя»…
Последний якорь баржа бросила в Усть-Илимске. Тут сейчас проходит передний край ангарского наступления. В бревенчатом заиндевелом клубе стоит пианино с баржи. Отсюда в Москву меня и просили отвезти сибирскую ветку с приветом: «Любим. Поем…». Ребята справедливо зачислили песенницу Пахмутову в свою шеренгу вперед идущих, вперед смотрящих. Песни Пахмутовой помогают нашему поколению работать, прокладывать новые дороги и тропы, любить жизнь, радоваться жизни.
В моей книжке есть запись, сделанная уже не в Сибири, а в Молдавии. Вот что сказал о песне техник Стефан Ковельский: «Человеку много надо от жизни. Если же говорить о малом, то человеку необходимы хлеб, работа и песня. Без этого человек просто не может жить».
Любопытно, что со Стефаном Ковельским мы познакомились, слушая в гостинице вечером «Тревожную молодость»…
Хлеб и песня. Два этих слова, рядом поставленные, точно определяют место художника в жизни. Александра Пахмутова нашла это место. Пожелаем ей высокой награды и новых песен для нас.
Фото из архива РИА «Новости».
31 января 1965 г.
Февраль. Времена года
Замечали? Уже пахнет весной. Едва уловимые приметы рождают чувство близкой весны. За два зимних месяца глаза привыкли к монотонности снега, к угрюмому небу, и вдруг — голубые окна с молочно-золотистой порошей, со снегом, рожденным не в тучах, а в этой голубизне. Дунешь на шапку — морозный снег разлетается, как белый пух одуванчиков. Снег в феврале обретает краски. Приглядитесь в солнечный день: то золотисто-розовый, то голубой, то густо-синий в тенях, звездами переливается. А в лунную ночь плывет над снегами опаловый свет. Как будто лунный камень, вынутый у женщины из серьги, вырос до сказочной величины, и ты на лыжах идешь внутри этого камня.
В городе вот-вот начнут продавать мимозы. На крышах в солнечный день — замечаешь — вырастают штыки сосулек. На работу утром уже по свету идешь, а вечером синева в окнах появляется все позже и позже. Это все отголоски весеннего наступления, которое уже началось
где-то. На Кавказе цветут фиалки, уже прорастают на пашнях в Средней Азии семена февральских посевов. Миндаль зацветает в Туркмении. Птичьи стаи заволновались на зимовках в Иране, в Египте, на Каспии. Уже берут курс на север грачи. Грачи летят не спеша, с той же скоростью, что и весна идет по земле, поэтому издавна во всех местах считать принято: грачи прилетели — пришла весна. Но грачам еще далек путь в Подмосковье.Февраль все-таки зимний месяц. Еще и морозы крепки, а главное — отсыревшие ветры приносят метели. Метель за метелью со свистом в трубе, с глубокими передувами на дорогах. А иной раз совсем хоронит февраль дорогу под снегом. Только по вешкам или телеграфным столбам определяется путник. Но чуть утихла метель, чуть зазевался мороз-являются новые приметы весны.
Курица напилась у порога деревенской избы. Громким кудахтаньем курица оповестила мир о первом в этом году яйце.
На кордоне у лесника появился теленок. Его принесли прямо в избу обсохнуть.
В ящике на окошке лук зеленеет. В бутылку поставлена веточка вербы. Сам лесник потрошит над тазом плотву. Без большого труда досталась леснику февральская рыба. Замор на лесном озере. Под снегом и толстым льдом нечем рыбе дышать. Пробил лесник лунку и прямо «начерпал» плотвы на ужин.
А теперь заглянем в февральский лес.
У клестов появились птенцы. Очнулись белки после дремоты. У волков свадьбы. Разбредется волчья стая. Матерый волк потерял в драке с противником клочья шерсти, зато победителем ходит теперь с волчицей. Свадьбы и у лисиц. Быстрый бег, фигурные танцы и драки у рыжих лисов. В лесу только сильный имеет право на продолжение рода. Надо показать эту силу. Даже зайцы собираются группами на полянах, соревнуются в беге, дерутся. Разбежится косой, норовит прыгнуть через соперника, ударить его сильными задними лапами. Победителя ждет в стороне зайчиха.
Лесные звериные игрища редко доступны нашему глазу. Только следы расскажут, как оживает лес, чуть только солнце пообещает весну. Но предвесенние звуки может каждый услышать. Остановитесь на лыжах, снимите на полминуты шапку, прислушайтесь… Очень робкие, тихие, как будто спросонья песни.
Певцов в феврале немного: синицы, чечетки, поползни. Ворон и дятел вдруг подают голос. Ворон — брачною песней. Дятел выбирает по-звонче, повыше сосновый сук: «Тр-р-р-р…»
Это не добыча хлеба насущного. Это песня, какой в январе, например, не услышишь. Дятел с высоты дерева как будто дальше других увидел и бьет в барабаны: не спите — зима отступает!!! И все-таки февраль — суровое время в лесу.
Подходят к концу запасы еды. Все труднее добывать пропитание тем, кого ноги кормят.
Глубокий снег спрятал все, что можно добыть трудной ходьбой. Кое-кто из лесных жителей не выдержал, тянется поближе к дорогам, к жилью человека. И человек приходит на помощь и терпящим бедствие.
Кабан. Зверь, которого в старину звали вепрем.
Большие снега
Идет снег. Медленный, как будто воздух стал гуще, и белые хлопья никак не могут опуститься на землю.
Медленно идет лошадь.
— Но-о! — подгоняет Сашка без уверенности, что лошадь прибавит шагу. И лошадь шагу не прибавляет. Мы тихо идем за санями. На санях два мешка мелкой картошки, два мешка кукурузных початков и пять овсяных снопов.
— Но, центрифуга! Совсем уснул…
Лошадь не прибавляет шагу. Под санями слышны то тягучие скрипичные звуки, то как будто виолончель протяжно вздыхает, то слышен просто шорох смятого снега.
— Не сумлевайтесь, груз не тяжелый. Вот только быстро не может.