Полное собрание сочинений. Том 83

³ От 7 декабря, в котором С. А. Толстая писала: «Сижу у тебя в кабинете, пишу и плачу. Плачу о своем счастье, о тебе, что тебя нет; вспоминаю всё свое прошедшее, плачу о том, что Машенька заиграла что-то, и музыка, которую я так давно не слыхала, разом вывела меня из моей сферы, детской, пеленок, детей, из которой я давно не выходила ни на один шаг, и перенесла куда-то далеко, где всё другое. Мне даже страшно стало, я в себе давно заглушила все эти струнки, которые болели и чувствовались при звуках музыки, при виде природы, и при всем, чего ты не видел во мне, за что иногда тебе было досадно. А в эту минуту я всё чувствую, и мне больно и хорошо. Лучше не надо всего этого нам, матерям и хозяйкам. Если б ты видел, как я теперь плачу, ты бы удивился, потому что я сама не знаю, о чем. Я всегда раскаиваюсь, что мало во мне понимания всего хорошего, а теперь, в эту минуту я желаю, чтобы никогда не пробуждалось во мне это чувство, которое тебе — поэту и писателю нужно, а мне, матери и хозяйке, только больно, потому что отдаваться ему я не могу и не должна. — Левочка, когда увидимся, никогда не спрашивай меня, что со мной было и о чем я плакала; теперь я всё тебе могу сказать, а тогда мне будет стыдно. Теперь я слушаю музыку, у меня все нервы подняты, я люблю тебя ужасно, я вижу, как заходит красиво солнце в твоих окнах. Шуберта мелодии, к которым я бывала так равнодушна, теперь переворачивают всю мою душу, и я не могу удержаться, чтоб не плакать самыми горькими слезами, хотя и хорошо. Левочка милый, ты будешь надо мной смеяться, скажешь, что я сошла с ума. Сейчас зажгут свечи, меня позовут кормить, я увижу, как дурно марается Сережа, и всё мое настроение пройдет разом, как будто ничего со мной не было. — Машенька стоит в спальне у окна, я сейчас прошла мимо, и сморкается. Мне кажется, что и она плачет. Что с нами сделалось? Я к ней не подошла, но мне показалось. — Оглядываю всё твой кабинет, и всё припоминаю, как ты у оружейного шкапа одевался на охоту, как Дора прыгала и радовалась около тебя; как ты сидел у стола и писал, и я приду, со страхом отворю дверь, взгляну, не мешаю ли я тебе, и ты видишь, что я робею, и скажешь: войди. А мне только того и хотелось. Вспоминаю, как ты больной лежал на диване; вспоминаю тяжелые ночи, проведенные тобой после вывиха, и Агафью Михайловну на полу, дремлющую в полу-свете, — и так мне грустно, что и сказать тебе не могу. Не приведи бог еще раз расстаться. Вот это настоящее испытание Еще почти неделю я не увижу тебя, мой милый голубчик. Нынче посылала в Тулу Сережку, он привез мне два письма, одно от Тани, другое твое; где всё — воспоминания о прошлом. Будто уж нам не будет никогда хорошо, что мы только всё вспоминаем; то-то, что теперь-то нам грустно, и очень плохо жить на свете». (ПСТ, стр. 49—50.)

⁴ Алексей Михайлович Жемчужников (1821—1908), поэт. Был женат на Елизавете Алексеевне Дьяковой (1822—1908). Известны три письма Толстого к Жемчужникову (1890, 1900 и 1901 гг.). В письме к юбилею А. М. Жемчужникова (от 8 февраля 1900 г.) Толстой писал: «Поздравляю себя с тоже почти 50-летней с тобой дружбой, которая никогда ничем не нарушалась».

⁵ Иван Сергеевич Аксаков.

⁶ Седьмая глава первой части по изданию «Русского вестника». Об этом чтении вспоминала Т. А. Кузминекая: «Помню, приехал как-то вечером А. М. Жемчужников и Аксаков, и Лев Николаевич по настоятельной просьбе их прочел им начало своего романа. Я тоже сидела слушала чтение и наслаждалась. Он отлично читал вслух — живо и весело». («Моя жизнь дома и в Ясной поляне», III, стр. 20.) Неверно указание Н. Н. Апостолова на основании письма к нему Т. А. Кузминской, будто слушателями были Островский и Жемчужников (Н. Н. Апостолов, «Лев Толстой и его спутники». М. 1928, стр. 85—86).

⁷Цыфра 8 зачеркнута и поверх надписано: не знаю какое.

1865

37.

1865 г. Март — апрель. Я. П.

Я тебя не сталъ будить — авось, сномъ ты избавишься отъ боли. Я узжаю въ 11, стало быть, раньше 6 не пріду. Ежели же что нибудь интересное, — что очень сомнительно, — задержитъ, то останусь и вечеръ. — И я паинька, и ты будь паинька, и Сережа¹ будетъ паинька, — и не будетъ ср... Я все медлю, хотлось бы тебя поцловать передъ отъздомъ. —

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 47. Датируется мартом и апрелем 1865 г. на основании следующих дневниковых записей С. А. Толстой: от 14 марта 1865 г.: «Левочка стал часто порываться в Тулу, стала являться потребность видеть больше людей», от 15 марта 1865 г.: «Левочка уехал в Тулу» и от 1 апреля 1865 г.: «Левочка в Туле» («Дневники С. А. Толстой», 1860—1891, стр. 87 и 89). Записка на клочке бумаги «перед выездом из дома в Тулу» (п. С. А.).

¹ Сергей Львович Толстой, которому было тогда год десять месяцев.

* 38.

1865 г. Март — апрель. Я. П.

Вотъ что, Соня милая. Погода гадкая, я не совсмъ въ дух и боюсь, что теб взгрустнется. Я поду за Заску недалеко и постараюсь вернуться пораньше, а ты докажи, что примты не врны и будь весела. Завтра уже поду въ Тулу.

Я буду за Заской, около Пруднова.¹

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Публикуется впервые. Датируется на основании: 1) почерка, который указывает на 1860-е годы, 2) фразы записки: «Завтра уже поеду в Тулу», которую можно сопоставить с дневниковыми записями С. А. Толстой от 14, 15 марта и 1 апреля 1865 г. Сравни предшествующее письмо. Записка, повидимому, написана перед отправлением на охоту. Датируем предположительно.

¹ Село в 12 верстах от Ясной поляны.

39.

1865 г. Май 19? Сергиевское.

До Сергіевскаго¹ халъ я по ужасной погод. Объ этомъ жаркомъ, удушающемъ втр вы не можете себ представить. Мн сдлалось страшно, что я задохнусь. Кром пыли, въ воздух былъ дымъ, к[отор]ый я почувствовалъ, 6 верстъ не дозжая Сергіевскаго. —

Пошелъ дождь и холодный втеръ, я захалъ въ избу отдышался и узналъ, что Сергіевское горитъ. Я пріхалъ, пожаръ еще былъ во всемъ разгар, но дальше не распространялся, потому что втеръ стихъ. Сгорло больше 50 домовъ на этой и той сторон рки.² 4 трупа сгорвшихъ ужъ найдено, а не досчитываются еще человкъ 6 дтей и взрослыхъ. Сапожникъ съ женой найдены сгорвшими подъ печкою, куда они забились отъ страху. Я теперь жалю, что я не посмотрлъ. — Черемушкинъ³ не сгорлъ; за домъ отъ него остановилось. Я засталъ у его воротъ толпу народа пьянаго и пьющаго водку, к[отор]ую онъ имъ подносилъ. Пьяныхъ пропасть по всему селу, такъ что общее зрлище больше гадкое, чмъ жалкое.

Я дохалъ на своихъ до Красныхъ дворовъ⁴ и туда же веллъ ему быть къ утру въ воскресенье. — хать на телжк превосходно. —

Я хотлъ теб сказать и забылъ: какъ ты дала большой Тан держать маленькую Таню.⁵ Большая — теперь такъ не своя, что ей ничего поручать нельзя. Я ухалъ, и боюсь очень за нее. Какъ бы не возобновилось старое?⁶ Хотлось написать теб: смотри за ней, внушай ей то и то, или скажи Сереж, въ какомъ она положеньи; но ничего нельзя. Никто не виноватъ, и ни присовтовать, ни заказать ничего нельзя. Засуха и она у меня не выходятъ изъ головы. —

Я усталъ, но мн хорошо было хать. Чувствую въ себ вниманіе веселое ко всему. Черемушкинъ какъ милъ — прелесть.

Я еще не начиналъ безпокоиться о теб и дтяхъ, но боюсь, что это скоро придетъ. Впрочемъ, что Сережа съ вами, ужъ это много легче. —

Въ пятницу⁷ напишу теб. Смечки — 10 — посылаю, прибери, или, еще лучше, посади въ ящикъ, въ Пирогов. Вареньк⁸ скажи, что я чувствую. — Прощай, душенька.

На четвертой странице: Софь Андревн.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 47—48. Датируется на основании записи 1865 г. в девичьем дневнике В. В. Толстой: «Во вторник [18 мая] мы собрались ехать все вместе с Соней и с детьми..... Мы простились с тетенькой, она перекрестила нас всех..... Наконец мы уехали.....; все Ясенские ехали с нами». Толстой поехал дальше в Никольское и из Сергиевского отправил в Пирогово настоящее письмо, которое датируется предположительно 19 мая.

¹ Большое торговое село на шоссе в 42 верстах к югу от Ясной поляны. Ныне г. Плавск.

² Река Плава.

³ Знакомый Толстым торговец хлебом.

⁴ Постоялый двор в 18 верстах от Сергиевского.

⁵ Татьяна Андреевна Берс и Татьяна Львовна Толстая, которой было семь месяцев.

⁶ Весной 1865 г. возобновился роман между С. Н. Толстым и Т. А. Берс. С. А. Толстая записала в дневнике под 9 июня 1865 г.: «Третьего дня всё решилось у Тани с Сережей. Они женятся. Весело на них смотреть ..... Они в аллеях в саду, я играла роль какой-то покровительницы. Свадьба через 20 дней или больше..... Мы поедем скоро в Никольское, там и свадьба будет». Под 12 же июля мы читаем: «Ничего не сделалось, Сережа обманул Таню. Он поступил, как самый подлый человек».