Полное собрание сочинений. Том 86. Письма к В. Г. Черткову 1887-1889 гг.

Далее Чертков пишет Толстому о своем отношении к нему: «Поразительно ясно стало мне то обстоятельство, что мы с вами ученики одного учителя — Христа, и что нет другого посредника между богом и людьми, как Христос. Все те, которые смотрят на Христа сквозь призму, будь эта призма — церковь или наука (как у Оболенского), или Толстой, как, увы, для некоторых, все они не непосредственные ученики Христа, не прямо у него черпающие и проверяющие себя, все они — на ужасно шаткой почве. Не знаю, поймете ли вы то, что я говорю в том смысле, в каком я это разумею; если да, то вы увидите, что это то самое, что и вы сознаете. Но и сквозь призму лучше смотреть на Христа, чем совсем смотреть в другую сторону. И всякая призма должна в свое время растаять, если только продолжать смотреть сквозь нее всё на того же Христа. Ведь это так, не правда ли? Пожалуйста, скажите, понимаете ли вы меня, и так ли это, для того, чтобы я знал, могу ли я продолжать разговаривать с вами письменно так сокращенно и с полуслова. В противном случае я лучше оставлю эти вещи до свидания, если бог даст, мы когда-нибудь лично свидимся. Вот будет радость для меня. Как хочется иногда этого. Всегда хочется, а иногда особенно. Но это желание личное, и потому ничтожное...

Галя, прочитав это мое письмо, справедливо говорит, что следует сделать вставку о призмах: Призмы церковную и научную нельзя сравнивать с призмою «толстовскою» в том отношении, что первые вносят свое в учение Христа, намеренно перетолковывают его, гнут в свою сторону. А единственная цель ваша «толстовская» есть восстановление истинной мысли Христа. Для вас оно так и есть, потому что вы смотрите на Христа прямо без всяких призм. Но те, которые через ваши писания смотрят на Христа и только через эти писания и вашу личность, для них вы представляете призму. То, что вы не досказали, они не понимают. Там, где вы выразились резко и немного односторонне, они возводят в принцип эту недомолвку и т. д. »

¹ Толстой имеет в виду статью «О жизни», над которой он продолжал работать и после отъезда П. И. Бирюкова, как это видно из его писем к Н. И. Страхову от 20 мая 1887 г. (ТТ, 2. М. 1925. стр. 51—52) и к Н. Л. Озмидову от 12 июня 1887 г., т. 63.

² Слово: не пропущено в подлиннике.

³ Емельян Максимович Ещенко, о нем см. прим. к письму № 126.

⁴ Толстой имеет в виду встречающиеся в письмах Черткова упоминания о том, что Н. Л. Озмидов настаивает на том, чтобы его дочь О. Н. Спенглер и ее муж жили с ним вместе. На этой почве между Н. Л. Озмидовым и Ф. Э. Спенглером возникали семейные недоразумения.

⁵ Толстой находился в переписке с Ф. Ф. Тищенко, присылавшим ему свои рассказы, с 1886 года, но лично познакомился с ним в 1894 году. См. Ф. Ф. Тищенко. «Л. Н. Толстой. Воспоминания и характеристика» «Голос минувшего» 1916, № 11, стр. 157—190.

⁶ Федор Михайлович Достоевский (р. 30 октября 1821 г., ум. 28 января 1881 г.), как известно, был болен эпилепсией. Не разделяя многих взглядов Ф. М. Достоевского, Толстой высоко ценил его, как писателя художника. Свое отношение к Ф. М. Достоевскому Толстой высказал в письме к H. Н. Страхову, написанном по получении известия о смерти писателя в начале февраля 1881 г.: «Как бы я желал уметь сказать всё, что я чувствую о Достоевском! Вы, описывая свое чувство, выразили часть моего. Я никогда не видал этого человека и никогда не имел прямых отношений с ним; и вдруг, когда он умер, я понял, что он был самый близкий, дорогой, нужный мне человек. И никогда мне в голову не приходило меряться с ним, никогда. Всё, чт`o он делал (хорошее, настоящее, чт`o он делал) было такое, что чем больше он сделает, тем мне лучше. Искусство вызывает во мне зависть, ум тоже, но дело сердца — только радость. Я его так и считал своим другом, и иначе не думал, как то, что мы увидимся, и что теперь только не пришлось, но что это мое. И вдруг читаю — умер! Опора какая-то отскочила от меня. Я растерялся, а потом стало ясно, как он мне был дорог, и я плакал и теперь плачу. На днях, до его смерти, я прочел «Униженные и оскорбленные» и умилялся... » (Письмо Толстого к Н. Н. Страхову от 5—10 (?) февраля 1881 г., т. 63).

⁷ Абзац редактора.

⁸ Толстой, очень ценивший трудовую жизнь, которую вел, работая на земле, H. H. Ге-младший, высказывает здесь некоторое сомнение в том, насколько хватит у H. Н. Ге сил вести такую жизнь. Н. Н. Ге работал на земле до 1894 года, когда произошел резкий поворот в его образе жизни.

⁹ Воспроизводится написание слова в соответствии с автографом.

¹⁰ Илья Ефимович Репин (р. 24 июля 1844 г., ум. 29 сентября 1930 г.) художник. С Толстым Репин познакомился в 1880 г. И. Е. Репин с 1885 г. в продолжение нескольких лет оказывал содействие изд-ву «Посредник», иллюстрируя некоторые его издания. В частности Рении сделал иллюстрации к произведениям Толстого «Два брата и золото», «Вражье лепко, а божье крепко», «Как чертенок краюшку выкупал», и к некоторым другим изданиям «Посредника». В августе 1887 года И. Е. Репин посетил Ясную поляну, где написал портрет Толстого и сделал много зарисовок. О Репине см. прим. к письму в № 35, т. 85, а также прим. к письму Толстого к нему от 31 марта — 1 апреля 1885 г., т. 63.

* 146.

1887 г. Мая 30. Я. П.

Все собирался на оборот рукописи — программы довести, к[оторую] вы мн прислали, отвтить вамъ, но не переписали еще; а я хотлъ себ оставить переписанное.¹ А нынче получилъ ваше письмо Тищенко.² Мн кажется, что вы слишкомъ строги; но справедливы. Меня подкупило его писанье не столько самыми достоинствами, сколько тми признаками поэтическаго дарованія, к[оторыя] я нашелъ въ нихъ. Письмо ваше³ я пошлю ему и еще вложу начало письма ко мн: тамъ вы высказываете самые главные недостатки, к[оторые] я видлъ, но будучи подкупленъ, не вспоминалъ.

Ну, смотрите же, понимайте съ полуслова и не требуйте опредленій, и не придирайтесь къ словамъ: Богъ, для меня, это то, къ чему я стремлюсь, то, въ стремленіи къ чему и состоитъ моя жизнь, и к[оторый] поэтому то и есть для меня; но есть непремнно такой, что я его понять, назвать не могу. Если бы я его понялъ, я бы дошелъ до него и стремиться бы некуда было, и жизни бы не было. Но, чт`o кажется противорчіемъ, я его понять и назвать не могу, a вмст съ тмъ знаю его, — знаю направленіе къ нему, и даже изъ всхъ моихъ знаній это самое достоврное. Не знаю его, a вмст съ тмъ мн всегда страшно, когда я безъ него, а только тогда не страшно, когда я съ нимъ.<sup>4</sup> Еще странне то, что знать его больше и лучше, чмъ я его знаю, теперь, мн теперь, въ моей теперешней жизни и не нужно. Приблизиться мн къ нему можно и хочется и въ этомъ моя жизнь, но приближеніе нисколько не увеличиваетъ и не можетъ увеличить моего знанія. Всякая попытка воображенія о томъ, что я познаю его (н[а]п[римръ], что онъ Творецъ или милосердъ или что нибудь подобное) удаляетъ меня отъ него и прекращаетъ мое приближеніе къ нему. Еще странне то, что любить по настоящему, т. е. больше себя и больше всего, я могу только его однаго; только въ этой любви нтъ никакой остановки, никакого умаленія (напротивъ, все прибавленіе), нтъ никакой чувственности, нтъ виляній, угодливости, нтъ страха, нтъ самодовольства. Все, чт`o хорошо, любишь только черезъ эту любовь; такъ что выходить еще то — что любишь, a слдовательно живешь только черезъ него и имъ.⁵ Ну, вотъ какъ я думаю, чувствую скоре. Прибавить надо только то, что мстоимніе онъ уже нсколъко нарушаетъ для меня⁶ Бога. «Онъ» какъ то умаляетъ его.

⁷Мои давно пріхали. Я все живу въ своей работ о жизни и смерти. И очень сильно живу ею. — Мн очень хорошо. — Радуюсь тому духу, к[оторый] вижу въ вашемъ письм. Кланяйтесь и передайте мою любовь вашей жен, ед[ору] Эдуард[овичу], Ольг Николаевн, Иванову и Озмидовымъ. Отъ Ник[олая] Лук[ича] получилъ хорошее письмо⁸ и хотлъ отвчать, да не буду. — Тетради его не получалъ. Работа его интересуетъ меня и думаю, что она будетъ на пользу людямъ. — Емельяну кланяйтесь. — Новый Цвтникъ хорошее дло.⁹ Что два брата?¹⁰ Что Гусляръ?¹¹ (Пропущенъ ли?) Что Эпиктетъ (его стоитъ издать).¹² Что превосходныя избранныя мста Іоан[на] Злат[оуста]?¹³ Прощайте, цлую васъ.

Л. Толстой.

Скажите, зачмъ вамъ нужно было знать, какъ я понимаю Бога?

Полностью печатается впервые. Отдельные отрывки из этого письма напечатаны в различных изданиях. Впервые большой отрывок с пропуском нескольких слов, начиная фразой «Бог для меня это то, к чему я стремлюсь» и кончая словами „«Он» как-то умаляет его“ напечатан в сборнике «Спелые колосья», сост. Д. Р. Кудрявцев, в. I, изд. «Элпидина. Женева. 1894, стр. 7—8. Отрывок со слов «Ну, смотрите», кончая словами „«Он» как то умаляет его“ в Б, III стр. 82—83. Два отрывка со слов «А нынче получил ваше письмо» и кончая фразой «Там вы высказываете самые главные недостатки, которые я видел, но будучи подкуплен не вспоминал» и со слов «Новый цветник» до слов «что превосходные избранные места Іоан. Злат. » в Т. Е. 1913, стр. 53. На подлиннике надпись синим карандашом рукой Черткова «Я. П. 30 мая 87 г. ». Письмо Черткова к Ф. Ф. Тищенко, о котором Толстой пишет, что получил его «нынче» (слово «нынче» Толстой обычно употреблял в смысле «сегодня»), помечено 21 мая. Но в виду того, что неизвестно, когда именно письмо Тищенко было закончено Чертковым и отослано Толстому, проставленная Чертковым дата на письмо Толстого оставляется без изменений.

Толстой отвечает на письма Черткова от 16 и 19 мая 1887 г. В письмо от 16 мая Чертков писал: «Чем больше я общаюсь со всякими людьми, разделяющими и неразделяющими наше понимание жизни, тем теснее я всегда чувствую себя в согласии с вами. И я знаю, что это но воображение, поддерживаемое тем, что мы редко видимся. Я знаю, что это действительно так. Я чувствую что-то подобное по отношению к Христу, но — с другим оттенком. И для меня особенно понятны слова, приписываемые Христу: «Я в отце моем, и вы во мне, и я в вас»... «Да будут едино, как мы едино. Я в них и ты во мне: да будут совершенны во едино».... И ужасно мне хотелось бы быть в таком единении — сквозь Христа — с возможно большим числом людей. Но редко, очень редко так бывает. Большею частью общение происходит не сквозь самый центр круга, но сквозь какую-нибудь точку, находящуюся на большем или меньшем расстоянии от центра. Одна из таких точек — вы. С вами я общаюсь сквозь центр; а с некоторыми другими не сквозь центр, а сквозь вас. Но зато радостно сознавать, что тот центр, через который мы с вами сливаемся, находится посредине круга, не имеющего окружности; и потому, как бы далека от центра ни была точка, через которую я с кем-нибудь общаюсь, — от меня зависит сознавать, что точка эта все ж таки находится в том же беспредельном круге центр которого — истина, оформленная для людей Христом...

«Галя играет на пианино — (у нас всего здесь много, и много лишнего) — и мне приходит мысль, что так и жить надо, как текут сонаты Бетховена: противоположные, даже враждебные темы встречаются, и вместо столкновения или вражды, они спорят между собой с такою любовью, с таким напряженным, настойчивым желанием согласия, что действительно согласие выжимается из первоначально несогласных звуков, и все недоразумения, все индивидуальные точки зрения — гармониею сливаются в одно общее и торжествующее согласие, в котором каждый отдельный звук нашел свое место и нужен для цельности общего. При таком процессе любовного слияния, даже диссонансы не только не режут слуха, но напротив придают красоту, красоту жизни, связанной с прошлым и вытекающей из нее в будущее так хорошо и неизбежно, благодаря общему духу, что без диссонанса осталась бы на ее месте пустота, ничем другим незаменимая.