Полное собрание стихотворений

«Скажи, мой друг, чистосердечно,

Учен ли Пустозвяк?» — «Конечно».

— «Да что ж творений его нет

В печати ни одной четвертки?»

— «Он не на то их бережет».

— «На что же?» — «На обертки».

<1783>

374{*}

Прелестный пол твердит: без сердца скучен свет,

Без сердца нет любви, увы, и счастья нет,

Одно лишь сердце побеждает,

Одно оно и уступает.

О сердце, сердце! всё в тебе заключено.

Но что же есть оно,

Позвольте вас спросить, красавицы прелестны?

Вы скромны столько ж, сколь прелестны;

Тиран нежнейших душ, вам стыд велит молчать.

Ну как изволите, я приступать не смею,

Сидите, слушайте, я буду, как умею,

Сам спрашивать себя и сам же отвечать.

Я мню, что женщины за сердце принимают

Не то, что именем сим нежным называют.

А правильно иль нет название сиё,

Входить о том в разбор <есть> дело <не> мое.

По крайней мере в том они не погрешили,

Что слово колкое в приятно превратили.

Напрасно о сердцах нам говорит Платон:

Мы только чувствуем, что заблуждает он

И что любить нас ум не научает,

Природа лучше всех науку эту знает.

Ах! сколько мы должны ее благодарить

За то, что не одним манером

Изволила сердца людские сотворить

И даму различить умела с кавалером.

Куда б годились мы, спрошу я мудреца,

Коль одинакие б сердца

И мальчики в себе и девушки имели?

Они б с холодностью друг на друга смотрели.

Но прозорливая, чадолюбива мать

Умела каждому прилично сердце дать.

Сенатор, сбитеньщик, просвирня и княгиня,

Подьячий, камергер, дьячок, а <…>, графиня

Казак, митрополит, и старец, и белец —

Все, словом, наконец

От щедрыя природы

Имеют оный дар в наследственные роды,

Всяк сердце получил,

Но нет ни одного такого,

Кто б только лишь своим доволен сердцем был

И не искал везде другого.

Познайте же вы всю природы щедрость к нам:

Различны вкусы наши зная,

Она дала, им угождая,

Различны виды и сердцам.

Какое множество сердец разноманерных:

Больших и крошечных, посредственных, чрезмерных,

Упругих, маленьких, каких вам, господа,

И вам, сударыни, угодно?

Вы можете найти всегда,

Какое лучше вам пригодно.

И что с ним не творят? Берут его, дают,

Торгуют, продают,

Все ведая его проворство,

Услужливость, покорство,

Играют сердцем как хотят

И всячески его вертят.

Оно встает и упадает,

То... раздается, то вдруг себя сжимает.

Пречудный инструмент!.. ах, скольких же отрад

Виной он был тому лет несколько назад!

Но всё на свете тлен и всё конец имеет!

Увы! при слове сем язык мой леденеет.

Прискорбна истина, но нельзя умолчать.

Ах! и сердца не век нас могут восхищать.

Когда печальные дни старости настанут,

В то время и они со красотою вянут,

Хладеют, наконец, к утрате всех забав

Должны иль съежиться, иль слишком расшириться.

Что ж делать? Надлежит природе покориться

И чтить ее устав.

Конец 1780-х годов

375{*}

В воскресенье я влюбился,

В понедельник изменил,

В вторник чуть не удавился,

В среду мне успех польстил,

В четверток меня ласкали,

В пятницу познал я лесть,

А в субботу я с печали

В жертву жизнь хотел принесть.

Но, души любя спасенье,

Я раздумал в воскресенье.

Конец 1780-х годов

376

«Тьфу, к черту, — муж сказал жене, —

Привидься ж блажь такая мне».

— «Какая, Трифоныч? Не смерть ли?» — «Вот что брешет,

Смерть и во сне не тешит,

А эта блажь во сне и въяве не страшна.

Мне снилось, будто бы Митрухина жена

Сошлась со мной позадь овина

И там... Смекнула ли?.. Такая-то причина!

Смотри же не сердись». — «За што сердиться, свет!