Полное собрание стихотворений

уйти, не слушать, отстранять

день настоящий, как глухую

завесу, видеть пред собой

не взмах пожаров в ночь лихую,

а купол в дымке голубой,

да цепь домов веселых, хмурых,

оливковых, лимонных, бурых,

и кирку, будто паровоз

в начале улицы, над Мойкой.

О, как стремительно, как бойко

катился поезд, полный грез,

мои сверкающие годы!

Крушенье было. Брошен я

в иные, чуждые края,

гляжу на зори через воды

среди волнующейся тьмы...

Таких, как я, немало. Мы

блуждаем по миру бессонно

и знаем: город погребенный

воскреснет вновь, все будет в нем

прекрасно, радостно и ново,

а только прежнего, родного,

мы никогда уж не найдем...

<1921>

Родина

Как весною мой север призывен!

О, мятежная свежесть его!

Золотой, распевающий ливень,

а потом - торжество... торжество...

Облака восклицают невнятно.

Вся черемуха в звонких шмелях.

Тают бледно-лиловые пятна

на березовых светлых стволах.

Над шумливой рекою,- тяжелой

от лазури влекомых небес,

раскачнулся и замер веселый,

но еще неуверенный лес.

В глубине изумрудной есть место,

где мне пальцы трава леденит,

где, как в сумерках храма невеста,

первый ландыш, сияя, стоит...

Неподвижен, задумчиво-дивен

ослепительный, тонкий цветок...

Как весною мой север призывен)

Как весною мой север далек!

<1921>

Тихая осень

У самого крыльца обрызгала мне плечи

протянутая ветвь. Белеет небосклон,

и солнце на луну похоже, и далече,

далече, как дымок, восходит тонкий звон,

вон там, за нежно пожелтевшим

сквозным березняком, за темною рекой...

И сердце мягкою сжимается тоской,

и, сетуя, поет, и вторит пролетевшим

чудно-унылым журавлям,

за облаками умолкая...

А солнце круглое чуть тлеет; и такая

печаль воздушная блуждает по полям,

так расширяется и скорбно и прекрасно

полей бледнеющая даль,

что сердцу кажется притворною, напрасной

людская шумная печаль.

<1921>

Храм

Стоял костел незрублены,

а в тум костеле три оконечки...

Стих калик перехожих

Тучи ходят над горами,

путник бродит по горам,

на утесе видит храм:

три оконца в этом храме

небольшом, да расписном;

в первом светится оконце

ослепительное солнце,

белый месяц - во втором,

в третьем звездочки... Прохожий!

Здесь начало всех дорог...

Солнце пламенное - Бог,

Месяц ласковый - сын Божий,

Звезды малые во мгле

Божьи дети на земле.

<1921>

Поэт

Являюсь в черный день родной моей земли,

поблекшие сердца, в пыли поникли долу...

Но, с детства преданный глубокому глаголу,

нам данному затем, чтоб мыслить мы могли,

как мыслят яркие клубящиеся воды,

я все же, в этот век поветренных скорбей,

молюсь величию и нежности природы,

в земную верю жизнь, угадывая в ней

дыханье Божие, лазурные просветы,

и славлю радостно творенье и Творца,

да будут злобные, пустынные сердца

моими песнями лучистыми согреты...

1921?

России

Не предаюсь пустому гневу,

не проклинаю, не молю;

как изменившую мне деву,

отчизну прежнюю люблю.

Но как я одинок, Россия!

Как далеко ты отошла!

А были дни ведь и другие:

ты сострадательной была.

Какою нежностью щемящей,

какою страстью молодой

звенел в светло-зеленой чаще

смех приближающийся твой!

Я целовал фиалки мая,

глаза невинные твои,

и лепестки, все понимая,

чуть искрились росой любви...

И потому, моя Россия,

не смею гневаться, грустить...

Я говорю: глаза такие

у грешницы не могут быть!

1921?

Грибы

У входа в парк, в узорах летних дней

скамейка светит, ждет кого-то.

На столике железном перед ней

грибы разложены для счета.

Малютки русого боровика

что пальчики на детской ножке.

Их извлекла так бережно рука

из темных люлек вдоль дорожки.

И красные грибы: иголки, слизь

на шляпках выгнутых, дырявых;

они во мраке влажном вознеслись

под хвоей елочек, в канавах.

И бурых подберезовиков ряд,

таких родных, пахучих, мшистых,

и слезы леса летнего горят

на корешочках их пятнистых.

А на скамейке белой - посмотри

плетеная корзинка боком

лежит, и вся испачкана внутри

черничным лиловатым соком.

13 ноября 1922

x x x

Ясноокий, как рыцарь из рати Христовой,

на простор выезжаю, и солнце со мной;

и последние стрелы дождя золотого

шелестят над истомой земной.

В золотое мерцанье, смиренный и смелый,

выезжаю из мрака на легком коне:

Этот конь - ослепительно, сказочно белый,

словно яблонный цвет при луне.

И сияющий дождь, золотясь, замирая

и опять загораясь - летит, и звучит

то земным изумленьем, то трепетом рая,

ударяя в мой пламенный щит.

И на латы слетает то роза, то пламя,

и в лазури живой над грозой бытия

вольно плещет мое лебединое знамя,

неподкупная юность моя!

1. 12. 22.

Волчонок

Один, в рождественскую ночь, скулит