Бежит по краю неба пламя,Блеснули по морю огни,И дня поверженное знамяВновь водружается... Взгляни!Сбежали тени всяких пугал,И гномов темные толпыСыскали каждая свой угол,И все они теперь слепы;Не дрогнет лист, и над травою —Ни дуновенья; посмотри,Как все кругом блестит росоюВ священнодействии зари.Душа и небо, единеньемОбъяты, некий гимн поют,Служа друг другу дополненьем...Увы! на несколько минут.
«Как думы мощных
скал, к скале и от скалы...»
Как думы мощных скал, к скале и от скалы,В лучах полуденных проносятся орлы;В расщелинах дубов и камней рождены,Они на краткий срок огнем озарены —И возвращаются от светлых облаковВо тьму холодную родимых тайников, —Так и мои мечты взлетают в высоту...И вижу, что ни день, убитую мечту!Все ту же самую! Размеры мощных крыл,Размах их виден весь!.. Но кто окровенилПростреленную грудь? Убитая мечта,Она – двуглавая – добро и красота!..
«Лес густой; за лесом – праздник...»
Лес густой; за лесом – праздникЗдешних местных поселян:Клики, гул, обрывки речи,Тучи пыли – что туман.Видно издали – мелькаютЛюди... Не понять бы нам,Если бы не знать причины:Пляски или драка там?Те же самые сомненьяБыли б в мыслях рождены,Если б издали, случайноГлянуть в жизнь со стороны.Праздник жизни, бойня жизни,Клики, говор и туман...Непонятное верченьеКраткосрочных поселян.
«Как на свечку мотыльки стремятся...»
Как на свечку мотыльки стремятсяИ, пожегши крылья, умирают, —Так его бесчувственную душуТени мертвых молча окружают.Нет улик! А сам он так спокоен;С юных лет в довольстве очерствелый,Смело шел он по широкой жизниИ идет, красиво поседелый.Он срывал одни лишь только розы,Цвет срывал, шипов не ощущая;В чудный панцирь прав своих закован,Сеял он страданья, не страдая.О, господь! Да где же справедливость)Божья месть! Тебя не обретают!Смолкли жертвы, их совсем не слышно,Но зато – свидетели рыдают...
«Во мне спокойно спят гиганты...»
Во мне спокойно спят гиганты,Те, что вступали с небом в бой:Ветхозаветные пророки,Изида с птичьей головой;Спят те, что видели АгоруИ посещали Пританей,Те, что когда-то покрывалиБагряной сенью Колизей;Почиют рати крестоносцев,Славянский сонм богатырей,И ненавистный ТорквемадаВ кругу чернеющих друзей;Спят надушенные маркизы,Порой хихикая сквозь сон,И в русском мраморе, в тивдийском,Положен спать Наполеон.И все они, как будто зернаВ своих скорлупках по весне,В свой срок способны раскрыватьсяИ жить, не в первый раз, во мне!И что за звон, и что за грохот,И что за жизненность картин,Тогда несущихся по мыслям, —Им счета нет – а я один!Какая связь меж всеми имиИ мной? Во тьме грядущих днейКакое место будет нашимВ грядущих памятях людей?О нет! Не кончено творенье!Бог продолжает создавать,И, чтобы мир был необъятней,Он научил – не забывать!
«Погасало в них былое...»
Погасало
в них былое,Час разлуки наступал;И, приняв решенье злое,Наконец он ей сказал:«Поднеси мне эту чашу!В ней я выпью смерть свою!Этим связь разрушу нашу —Дам свободу бытию!Если это не угодноСтранной гордости твоей,Волю вырази свободно,Кинь ты чашу и разбей!»Молча, медленно, высокоПодняла ее онаИ – быстрей мгновенья окаОсушила всю до дна...
«Полдень декабрьский! Природа застыла...»
Полдень декабрьский! Природа застыла;Грузного неба тяжелую высьБудто надолго свинец и чернилаВсюду окрасить любовно взялись.Смутные мысли бегут и вещают: .Там, с поднебесной, другой стороныСветлые краски теперь проступают;Тучи обласканы, жизни полны.Грустно тебе! Тяжело непомерно,Душу твою мраком дня нагнело...Слушай, очнись! Несомненно, наверноГде-нибудь сыщешь и свет, и тепло.
«В чудесный день высь неба голубая...»
В чудесный день высь неба голубаяБыла светла;Звучали с церкви, башню потрясая,Колокола...И что ни звук, то новые виденьяБесплотных сил...Они свершали на землю схожденьеПоверх перил.Они, к земле спустившись, отдыхалиВблизи, вдали...И незаметно, тихо погасалиВ тенях земли...И я не знал под обаяньем звона:Что звук, что свет?Для многих чувств нет меры, нет законаИ прозвищ нет!..
«Заката светлого пурпурные лучи...»
Заката светлого пурпурные лучиСтремятся на гору с синеющей низины,И ярче пламени в открывшейся печиПылают сосен темные вершины...Не так ли в Альпах горные снегаГорят, когда внизу синеет тьма тенями...Жизнь родины моей! О, как ты к нам строга,Как не балуешь нас роскошными дарами!Мы силами мечты должны воссоздаватьИ дорисовывать, чего мы не имеем;То, что другим дано, нам надо отыскать,Нам часто не собрать того, что мы посеем!И в нашем творчестве должны мы превозмочьИ зиму долгую с тяжелыми снегами,И безрассветную, томительную ночь,И тьму безвременья, сгущенную веками...
«А! Ты не верила в любовь! Так хороша...»
А! Ты не верила в любовь! Так хороша,Так явственно умна и гордостью богата,Вся в шелесте шелков и веером шурша,Ты зло вышучивала и сестру и брата!Как ветер царственный в немеряной степи,Ты, беззаботная, по жизни проходила...Теперь, красавица, ты тоже полюбила,Насмешки кончились... Блаженствуй и терпи!
«Не наседайте на меня отвсюду...»
Не наседайте на меня отвсюду,Не говорите сразу, все, толпой,Смутится мысль моя, и я сбиваться буду,Вы правы будете, сказавши: «Он смешной!»Но если, медленно окрепнувши в раздумье,Я наконец молчание прерву,Я, будто в море, в вашем скудоумье,Под прочным парусом спокойно поплыву.Что я молчал так долго, так упорно,Не признак слабости мышленья и души...Не все то дрябло, хило, что покорно...Большие силы копятся в тиши!