Полное собрание стихотворений

1923 г.

УЛЬИ КРАСОТЫ

В Везенбергском уезде, между станцией Сонда.

Между Сондой и Каппель, около полотна,

Там, где в западном ветре – попури из Рэймонда,

Ульи Ульясте – то есть влага, лес и луна.

Ульи Ульясте… Впрочем, что же это такое?

И зачем это “что” здесь? почему бы не “кто”?

Ах, под именем этим озеро успокоенное,

Что луна разодела в золотое манто…

На воде мачт не видно, потому что все мачты

Еще в эре беспарусной: на берегах

Корабельные сосны, и меж соснами скачут

Вакхоцветные векши с жемчугами в губах…

В златоштильные полдни, если ясени тихи

И в лесу набухают ледовые грибы,

Зеркало разбивают, бронзовые лещихи,

Окуни надозерят тигровые горбы.

За искусственной рыбкой северный аллигатор,-

Как назвать я желаю крокодильчатых щук,-

Учиняет погоню; вставши к лодке в кильватер,

Я его подгадаю и глазами ищу.

Как стрекозы, трепещут желто-красные травы,

На песке розоватом раззмеились угри,

В опрозраченной глуби стадят рыбок оравы -

От зари до зари. Ах, от зари до зари!

Ненюфары пионят шелко-белые звезды,

Над водою морошка наклоняет янтарь,

Гоноболь отражает фиолетово гроздья.

Храм, и запад закатный – в этом храме алтарь.

Озеро Uljaste

1923 г.

ЖИВЫЕ МОНЕТКИ

Приколов к блузке звончатый ландыш,

Что на грудь аромат свой лиет,

Ты со смехом за вандышем вандыш [50]

Мне бросаешь с плота в галиот…

Я с улыбкой ловлю серебрушки,

Как монетки живые, – снетки

И, любуясь, смотрю на веснушки,

На каштановые завитки…

Ты, из хитрости, взоров не видя,

Продолжаешь метать в галиот,

Уподобленная Немезиде,

Эти рыбки. А ландыш – лиет…

– “Вкусен чай в разрисованной кружке

И зеленые рыбьи битки!” -

Ты кричишь, сыпля мне серебрушки,

50

Северное название снетка.

Как монетки живые, – снетки…

Попадает за вандышем вандыш

Мне в глаза, в переносье и в рот…

Наконец, невзначай, и свой ландыш

Целишь в сердце мое, бросив плот…

И летишь, исчезая в оплете,

Лукоморьем, срывая цветки,

Ах, твои ноготки в позолоте -

Эти розовые ноготки!

Я догнал бы тебя в галиоте,

Но его погружают… снетки!..

Озеро Uljaste

1923 г.

ЗРЕЮЩАЯ КНИГА

Взыскатель полного безлюдья,

Обрел я озеро в лесу.

В храм смоляного изумрудья

Свою любовь перенесу.

Ты, Ульястэ, в миниатюре

Всю жизнь мне снящийся Байкал:

Не те же ль вспыльчивые бури?

Не тот же ль вид лесистых скал?

На берегах твоих смолистых

И над прозрачной глубиной

Роится столько чувств пречистых

Моей тридцать шестой весной.

Баюкающая ли сизость,

Оторванность ли от людей,

Поющая ли в сердце близость

Подруги найденной моей,

Но только в храме смольных игол

И струйчатого ветерка

Байкальчатого озерка

Я чувствую, как зреет книга.

Озеро Uljaste

1923 г.

В ЗЕЛЕНОМ XPAME

На берегу прозрачного Ульястэ,

Вдалеке от шума и гама,

Где взор не оскверняют улицы,

Среди леса, как зеленого храма,

Я служу тебе, моя Единая,

Любви и преданности молебен,

И мной, кем спета песнь лебединая,

Не утрачен тон, который хвалебен,

Мне хочется сказать тебе, моя девочка,

Что любовь моя не знает изменений,

Что и на заутрени жизни, и на всенощной

Я люблю тебя, как умеет любить только гений!

1923 г.

ПОЛЯНКА ШУСТРОЙ БЕЛКИ

Над озером полянка,

Полянка шустрой белки.

Там фея и вакханка

Затеяли горелки.

Строга, надземна фея,

Вакханка – как чертенок.

И ветерок, арфея

Над озером, так звонок.

Вокруг полянки – сосны,

Под соснами прохлада,

А в ней спесиво-косны,

Как бы из шоколада,

Грибы, что ледовыми

Зовутся знатоками,

И над полянкой – имя

Поэта, точно знамя!..

Озеро Uljaste

1923 г.

СБОР ЗЕМЛЯНИКИ

Мы сбирали с утра землянику,

Землянику сбирали с утра.

Не устану, не брошу, не кину

Находить этот сладкий коралл,

Потому что он живо напомнил,-

Ну скажи, что напомнил он мне?

Отдаюсь упоительным волнам,

И рассудок от них потемнел…

Дай свои земляничные губы:

Я водой из ключа вкус их смыл.

Сколько ягод скопилось в тот угол,-

В тех кустах еще не были мы…

Отденело. И солнце – на убыль.

День коварно одно раздвоил…

Пью твои земляничные губы,

Земляничные губы твои!

Озеро Uljaste

1924 г.

РОНДО

1

Я – как во сне. В стране косноязычной

В глухом лесу, в избушке, в тишине

Для всех чужой, далекий, необычный,

Я – как во сне.

И кажется порой невольно мне,

Что умер я, что голос жизни зычный

Не слышен мне в могильной глубине.

Я стыну весь в привычке непривычной -

Всегда молчать в чужой мне стороне,

И, чувствуя, что я для всех отличный,

Я – как во сне.

2

Проходят дни. В глухом уединенье,

Полузабытый, гасну я в тени…

И вот, хрипя, как ржавой цепи звенья,

Проходят дни.

О, дорогая! мы с тобой одни,

И в этом тоже скрыто упоенье,

Но все-таки трибуну мне верни…

Ты слышишь ли в груди моей биенье?

И блеск, и шум – художнику сродни…

Трибуны нет. И в тяжком раздвоенье

Проходят дни.