Полшанса 2

Точно, я ведь начал размышлять над тем почему на столь трудный участок фронта прислали нас, а не нормальных солдат, коих, как не крути, куда больше, чем отбросов подобных нам.

Пока размышлял о историческом прошлом, смог пропихнуть в глотку, эту…эту…да, хрен его знает, что это. Не особо обращаю внимания на вкус, но даже, живя на улице лучше питался.

Закидывая в рот последний осклизлый кусок «пищи», вспомнил, как нас в академии учили создавать мысленные таблицы для быстрой систематизации данных.

Стабилизация отношений на ближних границах.

Увеличение интереса и амбиций относительно колоний.

Новые требования ведения не войны, но силовых манёвров.

В связи с появлением новых средств связи и способов транспортировки больших грузов на большие расстояния, на первый план выходит не военная мощь, а политическое влияние, культурный престиж и торговые возможности.

Потеря интереса знати к войне. Пожалуй, это самый печальный итог для монархических стран. Где же теперь стяжать славу юным нобилям благородных домов. Не очень-то рыцарственно быть размазанным по дну воронки от снаряда или получить пулю в голову, так и не вступив в бой Итог. Армия Гетлонда сейчас оснащена и готова как никогда. Ровно, как и армии других членов союза. Вот только превыше выделенных вводных упор делался последние десятилетия не на количество, а на качество. Это не плохо… не плохо, для маленьких стран таких, как Швейцария, где всю страну может оборонить рота козопасов с одним ружьём на троих.

А вот для империй с огромными людскими массами. С массами, которые хоть и проходят ежегодную военную службу, всё же война — это что-то далёкое и не про них. Ведь есть те самые маленькие и победоносные военизированные группы хорошо вооружённые и отлично подготовленные, которые играючи усмиряют аборигенов на другом конце планеты. А для ближних разборок есть хтоники.

Кадеты военных академий готовы рвать глотки ради места пилота дирижабля или юмборы. Готовы пойти по головам, чтобы оказаться на факультете военной химерологии. Готовы канаты грызть, лишь бы попасть в военный флот, идущий на оборону интересов империи в другую часть света.

Но вот пехотные и артиллерийские направления приходится набирать из тех, кто не попал в другие.

Знаю, ибо сам в бытность свою пытался прорваться в авиацию. Хотя бы помошником младшего техника на грузовой дирижабль, чей маршрут будет пролегать только по самым северным направлениям.

Не срослось. Зато мне сразу предложили место хоть в штурмовой пехоте, хоть в разведке, хоть в гренадёрах. Не смотря на моё низкое происхождение.

В пехоте все равны. И, пожалуй, это действительно правда. Единственное место, где всем насрать кто ты и какая у тебя кровь — это пехота. Мне об это ещё Рэк говорил на наших тренировках. Если ты реально обученный пехотинец, а не то, что пытались в спешке из нас сделать, то и отношение к тебе будет на порядок лучше. А мы…

— Флышь отфянь ет моя жрафка. — Почавкал Туша, зажимая осклизлый комок «пищи».

— Не жадничай, Туша! Ты вон и так здоровый, в двери только боком проходишь. Поделись! — Черкаш повис на плече Туши, пытаясь грязной рукой достать не менее грязный шарик, который Туше, отдал Яков Николаевич. Так и не сумевший смерится со вкусом.

— Отфянь!

По ушам резанул стремительно нарастающий свист.

— Фто? — Только и успел прошамкать Туша подняв голову, как они на пару Черкашём скрылись в земляном всплеске.

— Воздух! Воздух! Вражеская артиллерия! Всем найти укрытие! Живо! Живо в укрытие!!! — Упав на дно траншеи заорал Макс.

Завопила воздушная серена. Снаряды стали рваться со всех сторон. Меня, прямо в момент прыжка в траншею, ударом в голову бросило на земляной вал. Из-под каски по виску на щёку потекло что-то тёплое. Пальцы скользнули по металлу, сразу наткнувшись на рог, выросший с боку.

Мля, вот бы и навоевался уже, если бы сразу свою думалку не прикрыл. В окопе уже лежит несколько убитых. Лёжа поверх них орёт то, кому на ногу болванка упала. Он трясёт в воздухе рукой с перебитыми пальцами, катаясь от одной земляной стенки к другой.

Взрывные волны от рвущихся со всех сторон снарядов кидают из стороны в сторону мою тушку, точно добротные удары уличного бойца. Натиск разрывающей небесной смерти усилился. Проход прямо передо мной, в котором скрылась пара солдат, исчез от меткого попадания. Путь прямо — отрезан, назад…

Нет никакого назад. С хрустом ломающейся древесины, подпорки удерживающие земляной пласт сложились, хороня под собой раненых.

Прикусив губу подтянулся за край своего укрытия, поднимаясь наверх. Со всех сторон рвутся снаряды, перемежаемые натужным воем тревоги. В воздух тут и там поднимаются части оборонительных построек. Размётывает тела мёртвых и живых, которые не успели укрыться, подбрасывая тех в воздух, воняющий горелым металлом. Видимость теряется в фонтанах грязевых брызг и дыму горящей ремонтной базы, которая находилась в нескольких километрах от нас.

Удар в спину вновь отправил меня на карачки. Сверху повалился Джага, закрывая обнажённое лицо. С боку в нас влетел другой солдат, нёсшийся не разбирая дороги. С руганью вытянул себя из кучи-малы и короткими перебежками попытался добраться до траншеи, находящейся дальше от берега.

Путаясь в колючей проволоке, скатываясь поминутно из ямы в яму, одним прыжком оказался на очередной земляной насыпи за которую и был переброшен. При падении что-то отбив внутри. Поднял голову из лужи, в которую угодил. Увидел пятёрку воинов, жмущихся спиной к валу, с которого меня сбросило. Все пятеро, судя по виду, едва школу закончили, если вообще закончили.

Очередной снаряд угодил аккурат в двух саженях от меня, окатив ледяной грязью. Не вставая, точно таракан от ботинка, оставляя брюхом след, подтащил себя к насыпи.

— Здесь нет места! — Крайний из солдат пнул меня в лицо. Он хотел ещё что-то сказать, но лишь прошамкал разбитым ртом. — Не н-надооооо!!! — Когда я, ухватив его за ногу, вытянув, попутно зарядил по роже приставив штык к глазу.

По итогу он всё же оказался не прав, для меня место нашлось. Минут через пятнадцать небо прочертили белые полосы, идущие из-за перелеска с нашей стороны. Натиск противника по началу не ослабевал, но после особенно оглушительного взрыва и яркого зарева, сумевшего осветить всё вокруг, не смотря на дневное время суток, запал красных угас. Похоже, что наши из дальнобойной гаубицы не иначе как в огневой припас попали.

Едва обстрел стих, а звон в ушах начал рассеиваться, послышались злые крики командиров, пинками призывающих солдат браться за работу. Хотя крики и рукоприкладство были скорее положены по должности, нежели в них была реальная необходимость.

Немедля ни минуты, военный люд споро взялся заново отрывать траншей, быстро перевязывать и грузить раненых на носилки. Отдельно складывая мертвецов или то, что от них осталось. Латать бруствер и заново поднимать насыпи.

С наступлением сумерек работа по большей части прекратилась. Удивительно. Наш второй взвод уцелел целиком, если не считать шестерых раненых, находящихся сейчас в санчасти. Из которых, двое отправятся после госпиталя на демобилизацию. Так как один лишился ноги, а второму осколками выбило глаза. А отделение так и вовсе, лёгким испугом отделалось. Джаге харю подпалило. Тушу контузило, правда он чуть не задохнулся, когда его землёй от взрыва засыпала. Да, Черкашу перепонку в ухе порвало. В общем ничего смертельного.

Глава 12

Ночь на фронте большинство из солдат проводит в могилах. То есть в отдельных небольших персональных окопах глубиной полтора, шириной в метр и длинной в два. Конечно при условии, если им хватит сил откапать такое укрытие в промёрзшей земле. Вообще они называются гнёзда или норы. Но солдаты, в особенности в этом месте не строят иллюзий на счёт того, кто они. Называя свои персональные укрытия могилами. Вниз кидают охапку сена или вещь мешок, чтобы седалище не застудить. Сверху же натягивают плащ, брезент или сколачивают деревянный щит закрываясь от непогоды.