Полшанса 2
Шрифт:
Я не знал, чего ожидать, был готов увидеть многое. Но не такое. Заходим в подъезд, судя по номерам квартира на третьем это же. Перила сломаны, светильников нет. Но в целом чисто не мазни на стенах, не блевотины на лестнице.
Стучим в дверь. Внутри слышна не понятная суета. Стучим второй раз, третий, четвёртый. Наконец открывают. В прихожей кто-то лежит. Спрашиваем: — «не это ли больной?» Оказывается, это здоровый. Которому сейчас очень хорошо. Спокойно переступаем через него и в комнате видим ещё несколько «здоровых» в глухой отключке.
Наш гид, девчонка лет семнадцати,
Оказывается, молодой парень. По виду этого конечно понять было невозможно. Волос на голове нет, губы изжёваны до мяса, тело, бледно-жёлтое покрытое язвами. О возрасте говорит единственный отыскавшийся на него документ. Выписка из колонии для несовершенно летних. По всему выходило что ему двадцать два года.
Сознание нет, дыхание прерывистое, глаза закатились, изо рта пена брызжет. Пока болезного на носилки грузили, я остальных обошёл. На фоне того которого мы забрали они конечно ничего, но в целом каждому из них там по паре лет осталось.
Причем не фак, что от наркоты загнутся. У одного видел ногу, почерневшую и раздувшуюся. Вся в мелких укусах похожих на крысиные. А ему хоть бы хны, смеётся в ладоши хлопает.
Увезли. Ему тогда чертовски повезло. На кафедре токсикологии как раз такой пациент нужен был для проверки новых методов лечения. Как я позже узнал удалось откачать, даже места не пожалели в больнице. Так он там и прожил пару месяцев. Ломки прошли, язвы почти затянулись, вес набрал. В целом на человека стал похож, на больного, но всё же.
Я бы его и не узнал если бы он ко мне на выписку не пришёл с тем протоколом, что я в тот день подписывал, когда привезли его.
Спрашиваю: — «А может хватит. Откачали, здоровье поправили, даже какие-то документы удосужились сделать. Жизнь новую вполне можно начать». Как он на меня тогда глянул. Как на законченного, клинического идиота. Говорит: — «Ты чё доктор, совсем не грамотный. Мы нарки только мечтаем курить анашу и пить красное вено, но это кайф бычий. Поэтому лечение только помогает дозняк завязать». Я сначала не понял, а потом мне разъяснили. «Завязать дозняк» — это не отказаться совсем, а сократить минимальную дозу.
Оказалось, что, не смотря на тотальный запрет наркоты. Таких как он вполне себе спокойно лечат и отпускают. Семейное кубло конечно разгоняют. Но найти новый притон не проблема. И фокус здесь в том, что травить себя не запрещено, а значит и наказание за создание и нахождение в таких семьях, никакого.
Запись 26.
Товарищество, это отличная вещь, особенно на войне. Вот только товарищество возможно между равными. Нет, не по рангу и социальному положению, а по отношению друг к другу.
Что будет если назвать товарищами тех, кто смотрит на тебя с высока? Думаю, это философский вопрос, но в армии нет место пустым рассуждением, здесь есть место действиям.
Роты, укомплектованные из «низших» располагаются на окраине базы. Между высокой обнесённой колючей проволокой стеной и плацам с футбольное поле, на котором
всё отлично видно даже ночью. А сторожевые башни смотрят не наружу, а во внутрь, на наши бараки. Подальше от складов, штаба и казарм обычных «нормальных» солдат. Это сделано для того чтобы быдлу вроде нас нечего в голову не взбрело. Оно в целом верно, ибо контингент здесь ещё тот. Низушки, что с них взять.Даже путь в общую столовую был разделён высокой проволочной сеткой. Едим мы всегда в числе последних и думается мне доедаем то что осталось. Штабисты предусмотрели всё. Почти всё.
Сегодня утром после обязательных работ по добыче и транспортировки дров. Нас повели на завтрак. Мы в столовую, а навстречу нам по другую сторону проволочной стены гренадёрный-взвод, из столовой. Шли мы не быстро, ибо уже с утра были без сил. Гренадёры то же не торопились. Они только поели, а сейчас у них пол чеса личного времени, так зачем бежать.
Так и шли две роты в противоположных направлениях, разделённые лишь едва заметной проволочной стеной. Может мы бы так и прошли, не обратив друг на друга внимания. Если бы не один особо бодрый воин из нашей роты. Он был впереди и не из моего взвода, поэтому кто это был я так и не понял.
— Эээ, земеля чё там по хрючеву на сегодня. А то вчера какие-то помои были, мне чуть днище не сорвало. Эээ, поц я чё с кем говорю, башню разверни!
— Это ты мне? — Обратил внимание на вцепившегося в проволоку низушку высокорослый парень в отлично отглаженной шинели.
— Не мля, я так просто поорать решил. Конечно ёпт с тобой. Ну, так чё там по жрачке?
— Знаете ребята… — Громко начал парень. — …смотря на этот выкидыш подвальной крысы всё больше убеждаюсь в том, что у низших голова это-декоративное приложение к заднице. — Парня поддержали смехом и парой едких комментариев в сторону говорившего.
— Ты чё паскуда я те ща…
— Ты мне что? — Парень приблизился к разделяющей проволочной стенке. — Что ты мне сделаешь? Отравишь вонью из своей гнилозубой пасти?
— Не, оглушит животным воплем! — Из-за спины парня вышел ещё один только пониже и потолще. — А ну падаль, пошёл! — Пухляшь резко выпрямил ногу ударяя в проволоку. Она легко поддалась, и говорун плюхнулся в грязь. Пухлый и длинный сразу же заржали.
— Бодрые, гниды. Значить зрачка была хорошей. А хорошей зрачки много не бывает. Ловите добавку, суки!
Во всё ещё улыбающиеся рожи отправился солидный шмат грязи. Попав точно в лица весельчаков заляпав их чистые шинели. Брызги обильно окатили идущих сзади.
Реакция не заставила себя ждать. Моментально образовалась толпа желающих проучить низушка. Проволока бы долго не выдержала и вероятно у них бы это получилось. Если бы не офицер гренадёров, который грозным окрикам пресёк беспорядок.
Пока гренадёры отвлеклись, докладывая о произошедшем. Говорун успел скрыться. А так как мы шли с работ, то все были грязные и одеты не по форме. Офицер решил спустить инцидент на тормозах. Ибо выяснять кто там кинул грязью из низших ниже его достоинства. Поэтому он ограничился выговором и вне очередными нарядами для тех кто хотел поквитаться с низушкой.