Польская партия

Слишком уж значимым было количество неприятеля.

Но это все гудело и кипело в воздухе. По наземным целям РККА авиаударов не наносило. Из-за чего те относительно спокойно достигли Минск к 7 мая. И сразу попытались его занять. Но что-то пошло не так…

Большой опыт штурма укрепленных «малин» подтолкнуло Михаила Васильевича к любопытным аналогиям. Он вспомнил, насколько крепко можно держать оборону в городах с капитальными, кирпичными домами.

И примером тому был Сталинград.

Понятно, его разнесли едва ли не в пыль.

Но поляки — не немцы. У них не имелось ни авиации с подходящим количеством мощных бомб. Ни тяжелой артиллерии с нужными боеприпасами.

Их сила — легкая сила.

Либо конница, весьма, кстати, неплохая. Наверное, лучшая в мире. Либо пехота, но уже довольно посредственная. Артиллерия была легкая полевая. В основном представленная старой царской — преимущественно те самые трехдюймовки. Великобритания и Франция, конечно, кое-что им поставила из артиллерийских систем. Но скромно. Больше налегая на танки и авиацию, с которыми у поляков действительно имелись огромные сложности. И на пулеметы.

Так или иначе, но «раздолбать» город им особенно и не чем было. Из чего Фрунзе и исходил.

Посему уже третьего числа начал эвакуацию жителей Минска. Благо, что их было там не слишком уж и много. Где-то около 130 тысяч. Часть сами удалились в деревни. Не очень благоразумно, но это был их выбор. А остальных централизованно и организованно вывезли в Смоленск, где организовали летний палаточный лагерь.

Временно.

Пока не накопают больших просторных землянок. Для чего, внезапно, к Смоленску еще зимой подвезли все необходимые материалы.

В самом же Минске остались только бойцы штурмовой инженерно-саперной бригады. Той самой, что уже полтора года формировалась под руководством Буденного.

Кроме того, с зимы удалось создать сеть укрепленных пунктов в городе. По весне, как подтаял снег, их связали дублирующей проводной телефонной сетью, проложенной под землей. Организовали склады боеприпасов, медикаментов, воды и продовольствия. А местами, со стороны наиболее уязвимых участков, укрепили. Загодя выселив жильцов через командировки и переводы. Со стороны это не было совершенно заметно. Просто изнутри стены выложили еще в несколько слоев кирпича.

Вместе с тем сделали передовые наблюдательные пункты. Как на окраине города, так и в его предместьях. Но не в жилых домах, а во всякого рода «заброшках». Чтобы не привлекали внимание. И также связали их телефонной связью с остальной оборонительной сетью города. Выведя ее к железнодорожным узлам восточного предместья.

Куда, «совершенно случайно», уже 4 мая прибыли бронепоезда. Как легкие, вооруженные и 122-мм гаубицами и 13-мм пулеметами, так и тяжелые, несущие 180-мм морские пушки. Подписание Вашингтонского морского соглашение вывело эти орудия за скобки флота. Поэтому Михаил Васильевич с их помощью развернул несколько дивизионов тяжелой железнодорожной артиллерии. Оснастив мощными дульными тормозами-компенсаторами, чтобы сами железнодорожные платформы не «сдувало» отдачей и не требовалось после остановки долго готовиться к открытию огня.

И выдвинул их вперед.

К Минску.

Дальности действия этих «стволов», задираемых под 45 градусов, было в целом достаточно для огневой поддержки с очень солидным «плечом». На самих составах, понятное дело, стояли радиостанции, через которые ими управляли. Но, в случае стоянки на том или ином узле, они «бросали конец» и подключались к местной телефонной сети. Так было проще и надежнее осуществлять координацию.

Еще имелась дюжина бронедрезин, вооруженных 122-мм гаубицей во вращающейся башне и 13-мм пулеметами. Но они «висели» на патрулировании периферийных путей. Чтобы затруднить продвижение поляков в обход Минска и поддержать фланговые группировки. Собственно, все эти железнодорожные силы в Смоленске начало войны и встретили. Откуда и переместились самым быстрым образом к городу…

Уланы мерным шагом продвигались по улице.

Длинной колонной, выстроенные по четыре в ряд. Довольные собой. Даже какая-то музыка играла — ребята из походного оркестра старались.

Командир роты штурмовой инженерно-саперной бригады, не высовываясь в окно смотрел на их гордую поступь. Равнодушно. В чем-то даже отрешенно. Хотя внутри все кипело.

Он участвовал в прошлой советской-польской войне и у него много боевых товарищей погибло не столько в боях, сколько в лагерях. О том, что творили эти «прекрасные люди» с военнопленными он знал не понаслышке.

Понятно — война.

Понятно — разруха 1920-ого года.

Но даже нищая РСФСР, почти полностью парализованная развалом государственных институтов, содержала военнопленных лучше. Существенно лучше. Ясное дело — там они не жировали. Да и «дерьма» хватало. Однако сравнивать с польским пленом это даже язык не поворачивался.

И комроты с тех пор испытывал особые чувства к польским националистам. Да и вообще националистам всех мастей. Так что эта маска равнодушия иногда сбоила — из-под нее пробивался легкий зубовный скрежет.

— Огонь, — наконец коротко отдал приказ он.

Его тут же продублировали по телефонной связи. И по достаточно втянувшихся в огненный мешок полякам, ударили пулеметы. Станковые. 7,92-мм. Буквально залившие их пулями.

Куда не дернись — отовсюду стреляют.

Ну да и дернуться — тоже задача. Лошади же от запаха крови и вида близких массовых смертей начали беситься, потеряв всякое управление.

Пулеметы же долбили не прекращая.

Время от времени происходили небольшие задержки — это меняли пулеметные ленты. Одну за другой. А чтобы стволы не перегревались, воду в кожухах прокачивали специальными ножными помпами. Потому как эти варианты станковых пулеметов были подключены специально для целей засады к расширительным бочкам и дополнительным емкостям с водой. Что позволяло стрелять, стрелять и стрелять без устали и перегрева…

Наконец все как-то стихло.

Почти разом.

И колонна улан вместе с лошадьми замерла лежа. Ну, почти замерла. Кто-то там шевелился и дергался. Кто-то стонал или ржах. Откуда-то доносился храп. Командир роты же смотрел на все это тем же равнодушным взглядом.

— Бронеавтомобили, — сообщил дежурный связист.

— Какие? Откуда?

— Идут к нам. Только в город вошли. Насчитали семь штук.

— Пехота?

— Да. С ними несколько грузовиков с пехотой.

— Расчетам 13-мм винтовок быть готовым открыть огонь…

И завертелось.

Но ненадолго. Уже минут через пять появились те самые бронеавтомобили. Они самым малым ходом продвигались вперед, осторожно пробираясь вперед по дороге, среди наваленных трупов людей и лошадей. Ну и немногочисленных раненых, что ползали промеж них.

— Zasadzka! — воскликнул кто-то из раненых.

Но было лишено смысла. И так ясно, что не пряниками и цветами их тут встретили.

Бойцы осторожно шли, всматриваясь в окна. Но нигде не мелькало людей. Нигде не торчало выдвинутое оружие. И вообще было не ясно кто, где и откуда вел огонь.