Польская партия

Суть его критики сводилась к тому, что при создании СССР и написании ее Конституции либо имело место чья-то ошибка, либо злой умысел. Ибо при соблюдении законности такое государство попросту не может существовать. И он очень просил Верховный Совет — вдумчиво изучить вопрос и подготовить новые проекты этих документов.

— … И я очень надеюсь товарищи, что моя критика беспочвенна. Что я, в силу отсутствия профильного юридического образования просто не понимаю до конца смысла данных ошибок. Которые и не ошибки вовсе. Но вернемся к УССР.

Он снова взял паузу, перекладывая принесенные с собой листочки.

— Согласно статьи №4 действующей Конституции СССР решение съезда Советов УССР правомерно и законно. Такие законы были написаны нашими юристами. Такими правами они наделили союзные республики. Поэтому я предлагаю признать это решение. НО! — повысил он голос, видя нарастающее негодование. — У нас не регламентирован порядок так сказать «развода». Ведь проживание вместе без всякого сомнения влечет за собой совместно нажитое имущество. Не так ли? Вот. Советский Союз является признанным наследником Российской Империи. Поэтому делить нужно не то, что прижили с 1922 года, а со времен едва ли не Киевской Руси. Для чего предлагаю в течение часа составить ноту с предложением создать комиссию по разделу имущества и переслать ее телеграммой Совету УССР. Дав им на принятие решение 12 часов.

— А если они откажутся? — поинтересовался спикер.

— То мы будем считать это имущество захваченным преступным образом и предпримем необходимые военно-технические меры для его возвращения законному владельцу.

— А какое это имущество? — выкрикнул кто-то из зала.

— Заводы, фабрики, порты, дороги, мосты и так далее. Очень многое из этого строилось, получая прямое финансирование из казны. Что во времена Екатерины II, что в 1920-е годы. Нашей общей казны. То есть, преимущественно за счет остальных союзных республик. И это я еще сдерживал их аппетиты. Они ведь хотели хорошо жить за счет остальных, за счет своих соседей. Обычное дело для националистов… нацистов, если быть правильным, ибо социализм они хотели построить только для себя. Все остальные же ими воспринимаются лишь как источник собственного благоденствия. Мы для них — что рабы. Мы даже не полноценные люди, если не подходящей национальности. И это — страшно. Не ради этого мы делали революцию...

Тишина.

Гнетущая.

Это было первое выступление Фрунзе, в котором он обрушился с настолько неприятной критикой на националистов. Любых.

— И дело ведь не только в компартии УССР и их нацисткого нутра. Дело шире. Дело больнее. Дело страшнее. Вы только вдумайтесь! Вот живет себе националист. И узами брака себя связать себя не может с женщиной иной национальности. А на ее личные качества плевать. Пусть она умница и красавица, каких поискать. Но если не той национальности, то в его глазах — она всего лишь неполноценный человек — унтерменшен. Или националистка, не идущая за муж по той же причине? Что, лучше? Как в таких условиях можно говорить о хоть какой-то дружбе народов и социальной справедливости? Как? Это ведь фарс. Фигура речи, причем лицемерная…

Новая паузы.

Фрунзе выпил воды. Протер лоб платочком и продолжил.

— А вспомните как при царе устраивали еврейские погромы? Их ведь били, грабили, а то и убивали не за то, что они сделали что-то плохое, а просто потому, что они не правильной национальности. Да, отдельные банкиры-евреи шалили. Но их никто не трогал — они жили сухо и комфортно в столице, зарабатывая свои гешефты на этих погромах. Били то как раз и грабили тех, кто не мог дать отпора — простых работяг, что вскрывает в полной мере звериную и бесчеловечную природу этого явления. А как при султане резали армян только за то, что они армяне? И таких примеров масса. И мы, товарищи, судя по всему, совершили очень серьезную ошибку, когда решили создавать Союз на принципах выпячивания национализма…

Долгое его выступление закончилось лишь через три часа.

Он устал.

Он вспотел.

Зато зал Верховного Совета оказался совершенно потрясен.

— Вот это поворот… — тихо констатировал спикер, когда Фрунзе покинул зал.Но в такой тишине это услышали все. Особенно представители национальных республик, которые все эти годы культивировали в своих землях этот самый «оборонительный национализм». Ведь его поддерживал и Ленин, и Сталин, и остальные партийные лидеры. Да и вообще — модно это было.

А тут фактический диктатор Союза обрушился на их привычный и уютный мирок с такой чудовищной критикой. Причем по делу. Примеры то он приводил очень сочные и в самую цель. Не возразишь. Особенно на фоне событий в УССР.

Еще острее речь стала под финиш, когда Михаил Васильевич сообщил, что по данным военной контрразведки членом съезда Совета УССР заносили деньги. Кто конкретно выяснить не удалось, так как действовали эти неизвестные через членов украинской компартии…

Через час после выступления Фрунзе в Верховном Совете СССР в Киев ушла телеграмма. Дескать, признаем ваше право, но давайте делить имущество.

Но поляки оказались быстрее.

Ведь реакция Москвы затянулась на четыре часа. Поляки же уже через час не только выступили с признанием УССР как независимого государства. Но и успели передать Временному правительству верительные грамоты своего посла. А потом, буквально через четверть часа, подписать оборонительный союз. Так что, когда в Киев пришла телеграмма из Москвы, все было уже поляками из задуманного было сделано.

И, как следствие, съезд проигнорировал этот ультиматум. Подумаешь? Если их независимость гарантировали в Варшаве, причем официально, то можно наплевать на эти смешные окрики из Москвы.

— Вот уроды… — тихо выругался Фрунзе, когда прочитал сводку о действиях Пилсудкого и его клики. — Не могли хотя бы видимость приличий соблюсти.

— Что там? — устало спросил Дзержинский. А именно туда ему эту записку и принесли, так как после выступления в Верховном Совете нарком отправился к своему другу и соратнику, чтобы все обсудить.

Фрунзе молча протянул ему бумажку.

Тот прочитал.

Помолчал.

Еще раз прочитал и скомкал.

— Что собираешься делать?

— Воевать. Что тут еще делать? Нужно незамедлительно отдать приказ о выдвижении войск. В полную боевую готовность я их уже все привел. Как телеграмму от Лазаря получил, так и приказал. Теперь каждая минута на счету…

[1] Это означается, что в округе может только один победитель, и он выявляется наибольшим количеством голосов.

Часть 2. Глава 1 // Миттельшпиль

Жертва всегда сомневается в сопернике. На самом деле она сомневается в себе, в своих возможностях. Но в этом не признается. Даже самому себе.

к/ф «Револьвер»

Глава 1

1928 год, апрель, 30. Харьковская область

Багги неслись по проселочной дороге где-то в окрестностях Харькова. Подпрыгивая на кочках и поднимая пыль.

Было тепло и сухо.

Во всяком случае достаточно для того, чтобы старая проселочная дорога пылила самым отчаянным образом. Но бойцам ССО был не привыкать. Их глаза скрывали большие очки, какие применяли мотоциклисты или летчики, а рот прикрывала тряпочка шейного шарфа. Из-за чего пыль особых проблем им не доставляла. И их маленькие багги, стремились вперед как стайка молодых горных козликов, постоянно прыгая и как бы лягаясь.