Польская партия

Обновленный же Михаил Васильевич Фрунзе так никогда и не узнал, что судьба попыталась подбросить ему оппонента из его же дней. Но промахнулась, и этот бедолага закончил свою судьбу быстро и крайне печально, как и 99,9(9) % людей, провалившихся в прошлое. И его сценарий оказался не самым плохим. Могли сразу же зарезать в той же канаве, где и ограбили. Но мир не без добрых людей. И ему дали возможность насладиться моментом…

Часть 3. Глава 2

1928 год, июль, 15. Лондон

Уинстон Черчилль спешно перебирал упитанными ножками, направляясь к автомобилю. Который уже загрузили важной документацией, а также наиболее важными личными вещами.

У него в руках был саквояж, забитый наличными фунтами стерлингов. Рядом семенил слуга, потея под тяжестью саквояжа, забитого драгоценностями. В том числе семейными. Собираться приходилось в спешке, поэтому брал, что удалось ухватить. И…

— Сэр Уинстон Черчилль? — спросил вышедший из-за автомобиля сотрудник полиции в характерной шляпе.

— Кто вы такой?! — пыхнув зажатой в зубах сигарой, воскликнул этот упитанный джентльмен в полосатых штанах.

— Повторяю вопрос, сэр. Вы сэр Уинстон Черчилль? Ответьте будьте любезны.

— Да, я сэр Уинстон Черчилль. Кто вы такой и что вам нужно?

— В таком случае именем короля вы арестованы. — произнес другой сотрудник полиции, но уже в штатском, вышедший откуда-то сбоку. И из-за небольшого подсобного здания.

— Что?! — ахнул он. — Я канцлер казначейства и министр по делам колоний!

— Мы знаем, — кивнул этот человек в штатском с совершенно безучастным взглядом.

Черчилль было потянулся к револьверу, но в его поле зрения начали появляться все новые сотрудники. Причем у некоторых руки покоились на рукоятках револьверов.

— Не стоит, — равнодушно произнес мужчина в штатском.

И вскорости Уинстона сзади под руки подхватили двое крепких полицейских. Ни дернутся, ни вырваться.

Канцлер обвел нервным взглядом округу.

Его слугу уже скрутили. Молча. Прикрывая рукой рот, чтобы не орал. Водитель сидел в автомобиле «связанный» — вон — руки продемонстрировал в наручниках. А рядом, дав ему затрещину, промелькнул «бобби» с револьвером, который укрывался от глаз до срока на заднем сиденье в тени.

Саквояжи у него и у мажордома уже отняли.

А дым, который шел из трубы камина… его не было. Видимо потушили огонь и досматривают документы, которые Черчилль туда покидал. Вряд ли они за это время успели бы сгореть.

— Вы все поняли? — вкрадчивым голосом спросил мужчина в штатском.

— Все.

— Тогда следуйте за мной. Прошу. — указал он рукой и кивнул полицейским, что держали канцлера. Те отпустили его, походя выхватив револьвер, к которому тот тянулся.

Уинстон дернул щекой.

И оттолкнув ближайшего к нему полицейского — побежал. Так быстро, как он никогда в жизни не бегал.

Кто-то засвистел в свисток.

Кто-то ему что-то кричал.

Кто-то даже выстрелил в воздух, но ему было плевать. Он знал — им его нужно взять живым. А значит шанс есть.

И тут его чем-то ударили по спине, от чего он не удержал равновесие и упал. Поскользнувшись на аккуратно постриженном газоне.

Попытался вскочить и продолжить бегство.

Но даже подняться не успел, как его догнали, подхватили «под белы рученьки» и лихо скрутили. А потом нацепили наручники.

— Это обязательно? — тяжело дыша, спросил Уинстон у мужчины в штатском, что неспешно к нему подошел.

— Теперь — да. Мы не имеем права рисковать.

Они прошли в особняк. Куда также затащили задержанного водителя и слугу. Там же сидели уже связанные все остальные слуги. А около телефона дежурил полицейский с револьвером. На всякий случай. Да и вокруг особняка стояло оцепление.

Там составили опись того, что Черчилль собирался сжечь и вывезти. Обыскали тщательно особняк, забирая ценные и компрометирующие документы. Вскрыли сейфы. Для чего в их составе «внезапно» обнаружился опытный медвежатник, которому эта задачка была «на зубок».

Все упаковали.

И увезли.

Всех. И самого Черчилля, и его людей. Для чего подогнали для последних закрытый автобус, а для самого Уинстона поместили в большой легковой автомобиль. Достаточно широкий для того, чтобы слева и справа от арестованного село по крепкому мужчине.

— Мы ведь не в полицию едем? — тихо спросил канцер после четверти часа молчаливой езды.

— Я рад, сэр, что вы все понимаете, — произнес мужчина в штатском, севший на переднее пассажирское сиденье.

Дальнейшую дорогу они провели в тишине.

Добрались до одного небольшого замка, принадлежавшего королевской семье. Разместились. Причем самого Уинстона контролировали очень жестко. Даже в туалет он не мог сходить без присмотра.

А ближе к вечеру его провели в залу, где уже собралось довольно приличное общество. Доложились. Ввели. Поставили возле массивного стула. Достаточно большого и тяжелого, чтобы его нельзя было схватить и кинуть. Да и даже завалить сложно.

— Господа, — нервно кивнул Черчилль всем присутствующим. — Что происходит?

— Если вы будете достаточно искренни с нами, то мы вам можем гарантировать быструю смерть, — мрачно произнес один из лордов.

— Если сумеете нас заинтересовать, то, возможно, сохраним жизнь, — заметил второй.

— Но это не точно, — лязгнул, словно затвором винтовки третий.

— Ваше Величество? — с мольбой в голове произнес Черчилль, обращаясь к королю.

— Присаживайтесь, сэр Уинстон, у нас к вам ОЧЕНЬ много вопросов, — ответил тот поистине ледяным голосом, отрезая всякую надежду.

В отличие от толпы обывателей, эти люди прекрасно услышали и не упустили того факта, что Бенито Муссолини в своей статье над ними откровенно потешался. Фактически назвав лохами, которых развели как детей. А это никому и никогда не нравилось. Тем более взрослым мужчинам, обличенным большой властью.

При этом в психологии людей искать оправдания провалам и ошибкам на стороне. А если для этого еще и «козел отпущения» подходящий имеется то вообще огонь. Ну или хотя бы неудачно попавший под руку козлик, на которого можно повесить если не все беды, то большую их часть…