Польская партия

В Великобритании стремительно нарастал комплексный кризис власти. Взрывным образом.

Тут сложилось два грандиозных фактора.

С одной стороны — Первая Мировая война, которая чудовищным образом ударила по экономике Туманного Альбиона. И Лондон не только понес катастрофические убытки и очень ощутимую убыль здоровых, дееспособных мужчин. Но и «встрял на деньги», то есть, оказался должен САСШ 4 миллиарда долларов по итогам войны. Что было не просто невероятно много. Причем не просто САСШ, а конкретным банкирам. Из-за чего и экономика этой заморской страны выгод почти не получала, и Великобританию это душило самым немилосердным образом.

С другой стороны, из-за крайне «эффективного» управления Уинстона Черчилля на посту канцлера казначейства был «нечаянно» запущен экономический кризис, едва не похоронивший Великобританию. В довесок к послевоенной экономической депрессии. Что вылилось в 1926 году во Всеобщую забастовку, которую с огромным трудом удалось раздробить и остановить.

И вот — 1928 год.

И статья Муссолини, которая стала настолько жесткой политической оплеухой на фоне старых неудач, что и не пересказать. Экономика расползалась по швам. Долги душили. «Польская кампания» явно пошла не туда, куда задумывали ее организаторы и угрожала не только ликвидации этого искусственного государства, но и обретению СССР и Германии общей сухопутной границы. Что в текущей обстановке означало если не катастрофу, то близкое к полному фиаско состояние, грозящее самому факту существованию Британской Империи. Про гешефты и речи не шло. Какие тут гешефты? Выжить бы.

Поэтому и Георг V, и вся английская элиты не могли спустить на тормозах такой момент.

Виноват ли на самом деле Уинстон Черчилль?

Это не важно.

Потому что признание его виновным позволяло вполне законно избавиться от чудовищного долга в четыре миллиарда долларов. И дать экономике Великобритании вздохнуть полной грудью. Минимум четыре миллиарда. Ибо если подойти к вопросу системно, то можно было вообще освободить должников, что-то там занимавших в банках САСШ. Что должно было кардинальным образом оздоровить экономику Британской Империи.

Это вызовет череду крупных банкротств за океаном?

Тем лучше.

Там как позволит Великобритании вернуть свои старые рынки в Латинской Америке. И, возможно, на западе Тихоокеанского региона. Те самые, которые к этому времени у них уже отжали американцы по итогам Первой Мировой войны.

Так что Уинстон Черчилль был обречен.

Признается — тем проще. Нет. Это ничего не изменит.

Кроме того, в тот же день вместе с бывшим уже канцлером казначейства оказались арестованы британские Ротшильды. Все. Включая кошек и собак в их владениях. И вывезены в отдаленные замки под надежную охрану для дознания. Само собой, быстро и тайно. Равно как и семья Уинстона Черчилля и его ближайшие подчиненные, как по событиям 1914 года, так и 1924-1926-ых.

Также не минула доля арестов и имущество. «Под стражу» взяли все, что принадлежало роду Черчиллей и Ротшильдов в Великобритании. Как движимое, так и не движимое. Пока просто арестовано и все операции по нему заморожены. Включая платежи и переводы. Да и наследство переписать не разрешалось. Но это пока. После завершения разбирательств оно должно было отойти в корону для погашения хотя бы части ущерба.

САСШ же был отправлен едва ли не ультиматум с обвинением в покровительстве мошенников. И с требованием их арестовать и выдать для следствия. Ну и, само собой, с сообщением о том, что любые платежи по долговым обязательствам банкам САСШ до окончания разбирательства будут приостановлены. Более того — запрещены.

В континентальной Европе происходило что-то аналогичное.

Французская общественность традиционно полыхнула ярче всех. И едва ли не устроила суд Линча над депутатами парламента, медлящими с принятием решения.

— Импотенты! Политические импотенты! — ревела толпа под окнами парламента, который посмел медлить.

И потрясала при этом отнюдь не вилами, а винтовками. Что очень быстро вынудило депутатов пойти на уступки и приказать арестовать причастных к событиям 1914 года. В том числе тех, кто в это самое время являлся депутатом.

Ну и пойти дальше пришлось. Ударив тем же постановлением по банкирам, указанным в статье Муссолини. А потом последовав британскому опыту, заявив о заморозке всяких долговых платежей в банки САСШ для граждан Франции. Вообще любых. Взятых как до, так и после 1914 года.

Хотя, конечно, семейства Лазард и Ротшильд успело вовремя покинуть свои особняки. И их хоть и объявили в розыск, но схватить не сумели. Впрочем, это ничего не меняло. Правительство Франции, вслед за Великобританией, решило списать свои долги американским банкам. Все, какие только возможно. Так что весь последующий цирк был уже делом глубоко второстепенным, который можно делать любым подходящим образом. Вплоть до подложных документов и прочих проказ.

Следом прошел парад отказов по остальной Европе. После Великобритании и Франции все было не так страшно в это все вписываться. А избавиться разом от довольно внушительных долгов хотелось. Даже если они не имели никакого отношения к преступлениям.

Так или иначе, но в течении пары суток весьма респектабельные и можно даже сказать «сытые» банки САСШ оказались на грани банкротства. Просто из-за того, что вся их система функционирования была выстроена исходя из аккуратности долговых выплат. С некоторым запасом, но все-таки. Сейчас же получалось так, что свои обязательства перед клиентами им выполнять было не чем. Перспективный кассовый разрыв был ТАКИМ, что хоть стой, хоть падай.

Что усугублялось обычной в такой ситуации паникой. Люди бросились снимать наличность, опасаясь банкротства и потери своих сбережений. И не только снимать, но и переводить свои накопления, кто мог, в другие банки, не имеющие значимого пакета долгов в Европе.

Посольства же и консульства САСШ в Старом свете почти повсеместно перешли на осадное положение. Начались инциденты избиения граждан САСШ и откровенная их травля. А местами и захват имущества самого что ни на есть рейдерского толка. Что время от времени приводило к довольно напряженным перестрелкам.

Но ярче всех, конечно, выступил бывшей Кайзер Вильгельм 2.

— Отпустите меня! Мерзавцы! Негодяи! — орал он, когда крепкие мужчины уносили его, бьющегося в смирительной рубашке.

Отчаянно бьющегося и вполне искренне рыдающего в три ручья.

За минувшие сутки он уже несколько раз пытался покончить с собой. Но, будучи склонным к красивым жестам, попытался это сделать красиво. На публике. Из-за чего ему каждый раз мешали. Дошло даже до того, что он затеял перестрелку со спасателями и одного из них сумел подстрелить.

В первые два раза ему это сошло с рук.

Но на третий окружение не выдержало и пошло на жесткие меры, сдав бывшего правителя Германской Империи местным психиатрам. На обследование. Впрочем, им и без него работы хватало, потому как по старушке Европе прокатилась волна самоубийств. Не всегда успешных. И им приходилось трудится, приводя в чувства уважаемых людей, после неудавшегося суицида… Что в целом не сильно влияло на откровенно маниакально-истерический национальный подъем. Люди вдруг поверили в светлое будущее, без долгов. За исключением, пожалуй, Польши. Где депрессивная форма этой общественной «биполярки» явно и ярко доминировала. Потому как собственных средств вести войну с СССР у них не имелось. Англии и Франции было сейчас явно не до них. А США, которые обещали им денег на войну и даже какие-то крупные транши перевели, оказались не в том положении, чтобы выполнять свои обязательства дальше. А это выглядело совершенной катастрофой, в свете разгрома наиболее боеспособных частей их армии в пограничном сражении. И ставило крест даже на глухой обороне. Поднимая вопрос о самом существовании Польши. Ведь она оставалась с СССР один на один. И этот косматый, злой медведь, надвигающийся на нее с востока, не внушал оптимизма. Украина же… она не могла помощь. Так как потеряв дуриком почти все свои боеспособные части сама находилась в шаге от краха.