Полтавская битва. 1709

Возможно, формально Реншельд и был прав. План штурма лагеря предусматривал, что кавалерия блокирует лагерь с северной стороны и послужит той наковальней, о которую шведская пехота будет плющить российские силы, находящиеся в лагере. Однако жизнь вносит свои коррективы, и планы в этом случае надо своевременно пересматривать. В сражениях, как мы увидели, редко все идет в соответствии с заранее разработанными планами.

Тем временем Левенгаупт повел свои батальоны к российскому лагерю. Дозорные докладывали ему о странных перемещениях в лагере, о том, что через Ворсклу наводится понтонный мост и что на другой берег уже переправились какие-то части. Под командованием Левенгаупта находилось 10 батальонов. За ними двигалась повозка короля в сопровождении его многочисленной свиты. Нужно сказать, что Карла также везли сквозь линию поперечных редутов. При этом одна из лошадей, к которым было привязано ложе короля, была убита. Пока подгоняли другую и наново крепили носилки, погибло трое драбантов, много гвардейцев из сопровождения, пострадала и свита Карла. Так или иначе, кортеж нагнал батальоны Левенгаупта. Пехота продвинулась довольно близко к лагерным укреплениям, и с них в шведов полетели десятки ядер. Не дойдя до лагеря ста метров, батальоны остановились. Путь пехоте преградил глубокий ров шириною метров в пять. Несмотря на усилившийся огонь, пехота перестроилась и стала обходить его стороной. Во время этого движения ее и застал новый приказ командующего. Пехоте теперь надлежало двигаться на запад от лагеря, где уже концентрировалась вся шведская кавалерия. В российской историографии данный маневр принято считать едва ли не паническим отступлением, вызванным сильным огнем артиллерии из лагеря. Утверждалось, что шведская пехота, увлеченная преследованием отступающей кавалерии, случайно приблизилась к русскому укрепленному лагерю и, не выдержав сильного прицельного огня, ретировалась к Будищанскому лесу, где и простояла около трех часов в полном беспорядке. Кто же прав? Ведь каждый отдельный наблюдатель мог видеть только часть действий своих противников и истолковывал их по собственному усмотрению. Любой человек, наблюдавший атаку шведов с русского ретраншемента, мог видеть приближавшегося противника, а затем последующую активную стрельбу российских пушкарей. В такой ситуации разворот шведов и окончательный их выход из поля зрения сторонним наблюдателем напрямую оценивался как следствие действия артиллерийского огня. Мол, молодцы артиллеристы, отогнали врага, а вот действительной мотивировки шведского ухода они не могли знать. Поэтому и вошла подобная оценка в историческую практику из донесений и рапортов офицеров, а впоследствии и из мемуарной литературы. Хотя позднее Левенгаупт станет утверждать, что этот штурм мог увенчаться полным успехом. Русские солдаты, мол, даже стали отходить от вала, их боевой дух был поколеблен, и достаточно было даже небольшого усилия, чтобы обратить их в бегство. Однако после драки кулаками не машут. Возможно, в тот момент шведами была упущена еще одна и, скорее всего, последняя возможность переломить ход сражения в свою пользу. Чем же был вызван «роковой» приказ? Дело в том, что Реншельд только теперь заметил и осознал, что на поле отсутствуют части из колонны генерала Росса. Около трети всей пехоты была самым загадочным образом утеряна… Учитывая колоссальные потери во всех подразделениях с начала сражения (шведский историк И. Андерсон оценивает их в треть от первоначального числа вступивших в бой), ситуация сложилась катастрофическая. Где же Росс?

Перелом

\'Чтобы яснее представить, что же случилось с частью колонны генерал-майора Росса, вернемся на несколько часов назад. Мы оставили солдат Далекарлийского полка из колонны Росса в тот самый момент, когда они наконец захватили второй редут из русской продольной линии укреплений. Осмотревшись вокруг, солдаты с удивлением обнаружили, что все соседние батальоны куда-то пропали, как по волшебству. В суматохе боя, спеша вырваться из дышащего смертью дефиле, все ушли далеко вперед, фактически оставив их на произвол судьбы. Далекарлийский полк незадолго до сражения пополнился солдатами из расформированных частей, прибывших с генералом Левенгауптом после поражения под Лесной. Поэтому к началу сражения он насчитывал больше тысячи человек и был одним из самых боеспособных в армии. Собрав и выстроив своих людей, полковник Сигрот повел их на север. Вскоре они обнаружили, что остались не одни. Возле следующего редута они наткнулись на остатки батальонов Нерке-Вермландского и Енчепингского полков, а также двух батальонов Вестерботенского полка. Эти батальоны вестерботенцев вместе насчитывали до 600 человек. Обессиленные солдаты наблюдали за редутом, который им никак не удавалось взять, несмотря на все их старания и большие жертвы. Поразительное чувство долга! И это несмотря на очевидную бессмысленность этих штурмов, ведь никакой надобности в этом не было!

Полковник Сигрот решил и себе попытать счастья. Не оставлять же товарищей без поддержки. Выстроив людей, доблестный полковник лично повел их в атаку. Подпустив шведов на дистанцию в 200 метров, русские артиллеристы открыли огонь. С редута в наступающих хлестнуло ураганом картечи, разрывая плоть и перебивая кости штурмующим. Сигрот, бегущий впереди строя, повалился как подкошенный, получив тяжелое ранение. Вокруг падали солдаты перемешавшихся батальонов, один за другим выбывали из строя офицеры. Штурмующие, преодолевая рогатки, упорно прыгали в ров и лезли на вал. Тут их настигли ружейные залпы защитников. Стреляя с минимального расстояния, те били наверняка. Единицам удалось добраться до вершины, но все они там были переколоты багнетами и штыками русских пехотинцев. Батальоны откатились на безопасное расстояние, перестроились и вновь упрямо устремились к редуту. Шесть шведских батальонов были прекрасной мишенью для обороняющихся. Не имея никаких подручных средств, чтобы преодолеть препятствия, они шли в очередную бесполезную атаку, которая заканчивалась так же, как и предыдущая. Потеряв почти всех офицеров в этих безумных штурмах, оставшиеся в живых заколебались, их боевой дух был надломлен. Вокруг редута все подступы были завалены шведскими телами. Сорок процентов от всей численности батальонов, которые вели этот штурм, остались лежать вокруг укрепления. Многие из оставшихся в живых были изранены или изнурены до предела и еле держались на ногах. Один из немногих офицеров, который еще оставался в строю, лейтенант Улоф Пумерийн отправился на поиски генерала Росса, от которого не поступало никаких распоряжений с момента начала штурма. Обнаружив растерянного генерала, который вообще плохо понимал, что происходит, Пумерийн предложил прекратить бесполезные штурмы. Росс вяло согласился с лейтенантом. Генерал собрал оставшихся в живых и повел их к Яковчанскому лесу, на опушке которого уже собирались группки раненых и обессиленных солдат. Ликующий гарнизон редута произвел еще один залп на прощание по уходящим шведам, уложив еще с десяток солдат. Выйдя к лесу, Росс стал переформировывать подразделения. Из 2600 солдат в строю осталось чуть более 1500. Полковник Сигрот умирал на импровизированных носилках, а генерал с оставшимися офицерами гадал, в какую сторону отправилась армия и где ее теперь искать. Тем временем дефиле вновь перешло под контроль русских войск. Они снова заняли и те редуты, которые ранее шведы уже взяли, что лишь подчеркнуло полную бесполезность штурмов, которые проводили войска Росса. Неожиданно на колонну Росса набрел шведский кавалерийский отряд генерала Шлиппенбаха. Этот отряд еще перед боем был послан на разведку и тоже не знал, где теперь находятся главные силы. Кавалеристы Шлиппенбаха, будучи более мобильными, вскоре покинули стоянку Росса и первыми ушли на поиски главных сил.

Тем временем фельдмаршал Реншельд собирал распыленные шведские отряды. На поиски Росса были отправлены несколько пеших и конных групп, но никаких известий от них пока не поступало. Армия Петра по-прежнему находилась в лагере и не подавала признаков жизни, если не считать редкого огня из мортир и тяжелых гаубиц, из которых русские артиллеристы попытались было достать шведские части в районе Будищанского леса, но из-за отдаленности цели эта стрельба скоро прекратилась. Чего не знал Реншельд, так это того, что в отличие от него русское командование прекрасно осведомлено о местонахождении колонны Росса. В лагерь с редутов поступили рапорта, из которых стало известно, что крупное соединение шведской пехоты направилось в сторону Яковчанского леса. С целью обнаружения и уничтожения группы Росса из лагеря был отправлен генерал Ренцель с пятью батальонами пехоты и генерал Гайнске с пятью драгунскими полками, который также получил и дополнительное задание – установить связь с Полтавским гарнизоном. Если шведы из поисковых групп не знали, где искать Росса, то Ренцель отправился прямо к цели.

Случилось так, что по пути следования войска Ренцеля неожиданно столкнулись с отрядом шведов под командованием Шлиппенбаха, который двигался ему навстречу. Завязался скоротечный бой, в ходе которого Шлиппенбах и оставшиеся в живых кавалеристы сдались в плен, за исключением одного лишь офицера, который воспользовался суматохой и ускользнул.

Было 7 часов утра. Генерал Ренцель с русской пехотой начал атаковать ничего не подозревавших шведов с фронта, а Гайнске с драгунами, обогнув место расположения войск Росса, зашел с тыла. Шведский генерал вначале было даже обрадовался, увидев приближающихся кавалеристов, приняв их за своих. (Напомним еще раз, что форма у русских драгун и шведских кавалеристов была почти одинакового синего цвета.) По иронии судьбы, именно в этот момент появился офицер, посланный Реншельдом на поиски отставшей пехоты. Он предложил провести войска к основным силам, но было уже поздно. Из глубины леса вышли полки Ренцеля, с тылу начинала атаку кавалерия Гайнске. И Россу ничего не оставалось, как построить батальоны четырехугольником, чтобы попытаться организовать круговую оборону. Патронов у шведов почти не оставалось, порох был никуда не годен, бойцы пали духом. Офицеров, чтобы понукать солдат и руководить их стрельбой, почти не оставалось. Поэтому преждевременный жиденький огонь шведских мушкетов русских солдат не остановил. Большинство пуль просто упало на землю через пару десятков метров, не пролетев и десятой доли расстояния, на которое должна лететь ружейная пуля. Русские батальоны тем временем подошли поближе и произвели залп из своих фузей [8] с короткой дистанции. Ряды шведов смешались. Устояли только далекарлийцы, которые держали строй лицом к российским драгунам, и те оставались на месте, так и не отважившись атаковать шведский строй. Русские пехотинцы врезались в шведские батальоны, и пошло в ход холодное оружие: штыки, багнеты, пики, шпаги. Бой был коротким, но ожесточенным. Часть шведских солдат стала сдаваться в плен, некоторые же, в том числе и генерал Росс, бросились яром искать спасения. Примерно 400 солдатам во главе с генералом удалось временно оторваться от погони, но генерал Ренцель с частью своих солдат продолжал наступать им на пятки. Шведы, на ходу выстрелами отгоняя кавалерию, углубились в лес в южном направлении, пытаясь выйти к своему бывшему лагерю под Полтавой, чтобы хоть там найти спасение. Вырвавшись из лесного плена, группа Росса наконец добралась до бывшего лагеря, но, естественно, никого там не нашла. Драгуны тем временем кружили в отдалении, не упуская шведов из виду Тогда Росс принял решение двигаться восточнее, ближе к Ворскле, туда, где еще недавно находилась штаб-квартира короля. Выйдя на крутые берега Ворсклы, генерал увидел, что вокруг полно русских драгун и казаков и нет никаких признаков шведских войск. Но у него оставалась последняя надежда – идти к позициям своего осадного корпуса под стены Полтавы.

К главным силам шведов наконец пробился офицер из отряда Шлиппенбаха, сумевший избежать плена. Он привез неутешительные новости. Следом стала поступать информация и из остальных отрядов поисковиков, которые пытались отыскать батальоны Росса. Некоторым из них удалось увидеть издалека бой, который те вели с войсками Ренцеля, но пробиться через линии редутов, которые вновь полностью контролировали русские войска, они не смогли. Стало очевидным, что воссоединиться с главными силами Росс скорее всего не сможет. Похоже, что в сражении наступил перелом.

Кто кого?

В русском стане было тоже тревожно. Шведская армия, хоть и ослабленная потерями у редутов и утратой колонны Росса, была еще грозной силой. Неудачное отступление русской кавалерии, которое едва не закончилось ее уничтожением, выявило ненадежность планов царя Петра. Пока шведы концентрировались в районе Будищанского леса, российское командование решало, что же делать дальше. Какое-то время, очевидно, оно еще ожидало атаки лагеря. После ухода отряда Ренцеля, отправившегося громить колонну Росса, царь перед решающей схваткой стал приводить войска в порядок. Он выступил с речью перед войсками, в которой особый акцент делался на патриотической составляющей. Царь призвал солдат биться не за него, но «Отечества ради».

Петру очень не хотелось принимать бой со шведами на открытой местности, и он напряженно ждал очередного хода противника, но пауза затягивалась. Принимались и дополнительные меры для отражения возможного штурма. Часть пехоты была выведена наружу и расположена по обе стороны лагеря. Она должна была опираться на его огневую мощь, а в случае крайней необходимости укрыться за его укреплениями.

Шведские планы теперь выглядели так: дождавшись Росса и подкреплений из-под Пушкаревки, куда за ними был отправлен генерал-адъютант, ударить на русскую кавалерию, которая еще находилась севернее лагеря, а потом начать штурм последнего. Подкреплений пришлось бы ждать довольно долго – около 5–6 часов. Реншельд теперь уже в полной мере осознал, что без артиллерии задача крайне усложнилась. Имеющаяся батарея из четырех трехфунтовых орудий ситуации не изменит. В конце концов, понимая, что время работает на русских, фельдмаршал приказал выступать. Батальоны стали разворачиваться и выдвигаться в северо-восточном направлении. Между пикетами драгун Волконского и шведами кое-где началась ожесточенная перестрелка.

Тем временем в лагерь русских прибыла та часть сил генерала Ренцеля, которая не приняла участия в преследовании остатков колонны Росса. Петр воспрянул духом – крупная группировка шведов разгромлена. Теперь можно было подумать и об ответном ударе. А в это время известие о судьбе колонны Росса достигло и шведских ушей, и не одно сердце тревожно забилось в предчувствии дурных последствий. И вскоре они начали сбываться… Русские войска стали выходить на равнину.

Когда первые сведения об этом достигли Реншельда, тот не поверил. Его стереотипное мышление не могло воспринять этого факта. Генерал был по-прежнему невысокого мнения о боеспособности русской армии и не мог поверить, что та проявила не свойственную ей инициативу и решила дать шведам генеральное сражение. Король, чтобы развеять сомнения, отправил драбанта из личной охраны убедиться в правдивости полученной информации, но даже подтверждение этого факта не переубедило фельдмаршала. Реншельд отправился на возвышенность сам и там смог убедиться воочию, что из лагеря плотными колоннами движется пехота, готовится покинуть стоянку и многочисленная артиллерия русских. Армию нужно было останавливать и перестраивать для генеральной баталии.

У стен Полтавы также назревал кризис. Беглецы во главе с Россом приближались к городу от реки. Шведские позиции под Полтавой, занимаемые остатками двух полков – Зедерманландского и Крунубергского, – состоявших из 850 солдат с батареей из двух малокалиберных пушек, и небольшим отрядом кавалерии из лейб-драгун, находились с юго-западной стороны города. Неподалеку от них в небольших укреплениях располагалось и несколько отрядов запорожцев. Поэтому Россу предстояло обогнуть Полтаву, чтобы соединиться с этими силами, но тут случилось непредвиденное. Харьковские ворота города (дорога от них вела в Харьковском направлении) неожиданно отворились, и из них высыпала колонна русской пехоты в составе 4 батальонов и небольшой отряд кавалерии. Шведских сил явно не хватало, чтобы полностью заблокировать в городе русский гарнизон. Драгуны Гайнске быстро установили с Келиным контакт, и тот был в курсе всех перемещений шведов в окрестностях города. Когда колонна Росса появилась в пределах видимости, комендант Полтавы решился действовать. Увидав новую угрозу, шведы остановились. Атаковать свежий русский отряд им даже не пришло в голову – по пятам за ними гнался Ренцель со своими войсками. Росс быстро развернулся и двинулся к системе брошенных шведских укреплений на берегу Ворсклы. Один из них, так называемый Гвардейский редут, и заняли его люди. Редут был самым большим и хорошо укрепленным, имел четырехугольную форму и позволял продержаться до прибытия помощи. Распределив людей на позициях, генерал принялся ждать. Было 9 часов утра.

Батальоны Келина не стали гнаться за Россом. Невдалеке у реки, там, где дорога на Харьков пересекала Ворсклу, находился небольшой редут. Он имел крестообразную форму и удерживался шведским отрядом из 40 человек. К нему и двинулись русские батальоны. Первым делом шведскому командиру было предложено сдаться, и тот не заставил себя долго упрашивать – отряд сразу сложил оружие. Окрыленные первым успехом русские батальоны направились к шанцам у юго-западной оконечности города, занимаемым шведами. Атака началась силами гарнизона, которые выступили через городские ворота, но была быстро отбита. Тогда с фланга к шведским позициям стали подходить и те 4 батальона, которые недавно заняли крестообразный редут. Они отбросили небольшие сторожевые отряды, пытавшиеся их остановить и, пройдя вдоль городских валов, начали скоординированную атаку совместно с теми батальонами, которые наступали со стороны Полтавы. Шведы быстро сориентировались и, стянув силы в кулак, укрепились в районе шанцев. Русская пехота со штыками наперевес одновременно бросилась на шведов как со стороны города, так и со стороны их правого фланга. В системе апрошей началась жаркая рукопашная схватка. Шведы упорно удерживали шанцы, отбивая все атаки русских батальонов. Солдаты какое-то время гонялись друг за другом по всей системе шанцев, то открывая друг по другу ружейный огонь, то бросаясь вперед с багнетами наперевес. Все же шведам ценой больших потерь удалось удержать шанцы. При этом погиб от ядра и командир зедерманландцев. Русским на этот раз удалось захватить только две шведские пушки, стоявшие на валу.