Полтора дракона для травницы, или Таверна «С любовью»

– Девочку, стало быть, хочет?

– Да, доченьку ему подавай, - улыбнулась.

– Вот не знаю, - с сомнением протянула моя верная помощница, пытливо вглядываясь в лицо. – Мамка говорила, что когда женщина дитя женского полу носит, то дурнеет резко. Всю красоту из нее дочурка, мол, вытягивает. А вы, барышня, цветете всем на зависть, будто на курорте каком столичном отдыхаете, а не в темнице маетесь!

– Оставим это пока, хорошо? Нас ждут уже, - повернулась к ней спиной. – Зашнуруй, только осторожненько, не затягивай, пожалуйста. Талия меня не волнует, ребенок важнее.

Когда закончили с прической, я закуталась в сиреневую шаль, сунула ноги в башмачки с легкомысленными бантиками и остановилась перед дверью. Глубокий вдох. Постучала. Мне отворили.

– Добрый день, леди Тагерт-Хойт, - начальник темницы поклонился. – Позвольте самому сопроводить вас на судебное заседание.

– Почту за честь, - вышла в коридор. – Как ваше, э-э, ого-го поживает? – шепнула, когда он поравнялся со мной.

– Вашими стараниями прям-таки ух! – сжал кулак и, улыбаясь, подмигнул. – Травки те чудеса творят! Мамки снова прячут дочерей! – хихикнул, довольный собой.

– Шалун, - покраснела. – Поосторожнее, пожалуйста. Вы уже не юнец, чтобы опылять все цветочки на лугу, - пересчитала ногами ступеньки и подошла к карете. – Лучше один цветочек выберите и с ним и наслаждайтесь, хорошо? Для счастья ведь букет не нужен.

– Мудрая вы женщина! – он распахнул передо мной дверь.

– Спасибо, - уселась на скамью.

Мужчина занял место напротив. Карета тронулась. Ох, что теперь будет?..

Глава 62 Суд

– Аленький! – едва вошла в суд, меня сжали в объятиях – горячих, страстных, как и сам мой дракон, и все напускное спокойствие улетучилось мигом.

– Рэйчэр!.. – залилась слезами, так прильнув к нему, что даже охрана суда, что кинулась было нас растаскивать в разные стороны, смущенно отвела взгляды и оставила в покое.

Но нам все-таки пришлось разжать руки. Меня проводили на скамью подсудимых, остальные разошлись по местам. Вытерла слезы и сделала глубокий вдох. Побыстрее бы все это закончилось. Хочу домой, в нашу таверну. Постоять у жарко растопленного очага, бездумно наслаждаясь его теплом. А потом оказаться в сильных объятиях мужа, который подхватит на руки и отнесет в постель. Простая счастливая жизнь. И почему мы начинаем ценить такие незамысловатые радости лишь когда оказываемся их лишены?

Суд начался. Я многого не понимала, но Бобби был в этой обстановке как рыба в воде. Даже заикание его практически оставило. Значит, он спокоен, уверен и собран. Часть этих чувств передалась и мне, позволив уверенно, чтобы голос не дрожал, отвечать даже на самые каверзные вопросы. Особенно старался Альгат, ведь церковная сторона выступила обвинителем. Но потом началось самое «интересное».

– Подготовьте свидетелей, - судья кивнул своему помощнику, тот вышел в коридор и вернулся вместе с цветочницей с нашей улицы, мадам Шико.

Она ободряюще мне улыбнулась. Обычный опрос ничего никому не дал. Бобби упирал на то, что у меня были нормальные дружеские отношения с этой женщиной. Однако Альгат решил зайти с другой стороны.

– Правда ли, что обвиняемая спасла вашу дочь? – спросил он, встав, когда мой защитник закончил.

– Истинная правда, - закивала цветочница. – Без нее моя девочка… - всхлипнула. – По гроб жизни я должница леди Тагерт-Хойт!

– Правда ли, что ребенок уже не дышал, когда вы прибежали с ней на руках к обвиняемой? – продолжил священник.

– Да-да, губки уж синие были!

– И что было дальше?

– Леди ее вернула к жизни! – радостно заявила женщина, и зал тут же ахнул.

Я сцепила руки в замок, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не кинуть в мерзавца томиком Святого писания, что лежал рядом со мной. Ведь ясно же, куда этот, прости Господи, козел ведет. Представила, как книга просвистела в воздухе и, угодив ему в голову, свалила гада с ног. Прямо божья воля, возмездие было бы. Но вряд ли судья оценит.

– То есть, выходит, она оживила умершее дитя? – ожидаемо подловил мадам Шико церковник.

– Ну… - ее глаза забегали – тоже догадалась. – Думаю, жизнь еще теплилась в моей крошке, Алина просто помогла ей снова начать дышать.

– Вы в сговоре с подсудимой? – обрушился на нее рассерженный Альгат.

– Давление на свидетеля! – подскочил Бобби.

– Господин обвинитель, умерьте свой пыл, - судья хмуро глянул на распоясавшегося «свищенника».

Я прикрыла глаза. Сердце заныло. Как-то все не особо удачно началось. Но неужели кто-то всерьез может верить в то, что я не лекарь, а ведьма? Вокруг много магов и магисс. Драконы тоже владеют магией. Почему никто не задается вопросом, с чего вдруг началась во всех смыслах охота на ведьм? Или просто людям нужно на кого-то повесить вину за бедствия, что обрушились на Лаверн?

Я постаралась взять себя в руки, но следующим был вызван… Муж Рози! Проводив его, внешне такого порядочного, в костюме, притихшего, с прилизанными волосами, взглядом, приготовилась ждать неприятностей. И они не замедлили громыхнуть, заставив зал забурлить:

– …а потом она как говорит мне, - башмачник зыркнул в мою сторону, - коли не уберешься из таверны, то все, - опустил глаза вниз, - ну, мужское, отсохнет и никогда более не заработает, ведь я тебя прокляну! И ничем мое проклятие не снимешь, сказала!

– Вот как? – Церон довольно усмехнулся. – И что же дальше было?

– Так то и было! – жалобно ответил муж Рози.

– Поясните.

– Сбылось проклятие ведьмы этой! Ничего более по мужской части у меня не получается, - покраснев, он развел руками. – Уж всех обошел, даже у монахини в столице был, которая от немощи такой лечит. И никак! Барсучьим дерьмом мазал, по луне голым квартал трижды против солнца обегал, - вздохнул горестно, - жандармы, кстати, меня поймали, штраф пришлось платить.

Народ начал посмеиваться. А вот мне стало совсем не смешно.

– Трав выпил столько, что мочиться зеленым стал, - продолжил жаловаться башмачник. – Молоко грудное пил. Мочу девственниц прикладывал ко всем местам. Даже кошель монет раздал беднякам. И все без толку, - махнул рукой. – Прокляла на совесть, ведьма! – снова зло посмотрел на меня.

Промолчала. А что делать? При всем честном народе вставать и говорить, что да, проклинала его, но ведь понарошку, только для того, чтобы ушел из таверны, куда явился скандалить, ничего не порушил и Рози перестал нервы мотать. Не поверят ведь. А проблемы все у мужика в голове! Надумал себе вот и стал несостоятельным по мужской части. Такому скажи, что на него порчу смертельную навели, он поверит и за месяц весь высохнет и в могилу сойдет. Но виноват будет сам, из-за впечатлительности своей.