Полуденные песни тритонов [книга меморуингов]
Шрифт:
Так, именно в зоопарк ко мне пришел Кормильцев и принес демо–версию только что сведенной наутилосовской «Разлуки», когда этот альбом еще никто не слышал.
ВООБЩЕ НИКТО!
Причем — со «Скованными одной цепью», что по тем временам было лихо.
Но я отвлекся.
Пора возвращаться к слонихе.
Мы с Женей Большим посмотрели друг на друга.
— Тебе помочь? — спросил он.
Я кивнул головой.
Скоро приехал Петя.
Я сам — небольшого роста, метр семьдесят. В Пете было где–то под метр шестьдесят пять, не больше. И такая круглая, рыжая голова с оттопыренными ушами. Зато в Жене — за метр девяносто. Петя посмотрел на него и сказал:
— Это
И объяснил нам, как все должно происходить.
Он будет отвлекать слониху морковкой, а нам предстоит открыть стальную дверь в слоновник. Даже не дверь — ворота, размеров я не помню, но очень большие, что в ширину, что в высоту. Открыть эти двери/ворота — и бежать, потому что слониха бегает быстро и может нас затоптать.
Мы все это выслушали и пошли.
Петя насыпал ведро моркови и пошел в загон, а мы, прокравшись мимо фыркающего и испражняющегося бегемота, стали пытаться отодвинуть дверь. Там была не ручка — такое большое колесо, которое надо было крутить. Обычно это делали несколько мужиков. Нас же было двое и дверь не открывалась.
С улицы раздались какие–то тяжелые шаги.
Как потом оказалось, начавшая замерзать слониха обрадовалась, увидев своего начальника, и прямиком направилась к закрытым воротам.
Но они никак не открывались.
Слониха начала сердиться.
Вдруг нам удалось повернуть колесо, дверь чуть поддалась и показался просвет. Небольшой, сантиметров в десять.
А потом в него залез хобот.
Мы с Женькой остолбенели и уставились на дверь,
ИДИОТЫ!
Хотя нам просто стало интересно: что будет дальше.
Только дальше ничего интересного не было.
Макси прихватила хоботом дверь, буквально впечатала ее в стену и с места ринулась на нас тяжелым слоновьим галопом.
Я больше никогда так не бегал.
Ни до, ни после того.
Женька тоже.
Он до сих пор вспоминает об этом в своих Эмиратах, хотя в Дубае тоже есть зоопарк.
Я его посетил в свое время.
Слонов там не было.
32. Про Шамбалу и камбалу
Шамбала — камбала.
Камбалу я ловил, а в Шамбале, понятное дело, не был.
Но, как и все нормальные придурки, жаждал ее найти.
Вообще–то это называется «духовные поиски», мятущееся сердце внезапно обнаруживает отсутствие смысла жизни.
А может — зачем–то просыпается мозг. И тогда всему организму дается сигнал:
ФАС! ИСКАТЬ!
Когда внутри меня прозвучала эта команда, то ноги отчего–то понесли на Восток.
Ну, типа:
НЕ ПОЙТИ ЛИ МНЕ В ДЗЕН-БУДДИСТЫ? [60]
Ловля камбалы всегда начинается на Востоке, потом — соответственно — кто–то возвращается обратно на Запад, а кто–то пытается заглянуть и в другие места.
Например, становится поклонником культа Вуду.
Самое смешное, что Восток начался для меня с небольшой повестушки Еремея Парнова «Проснись в Фамагусте». Я тогда еще работал в издательстве и был, как и полагается, с безобразного похмелья. Когда же в таком состоянии я приходил на работу, то или шел опохмеляться, или же — если опохмеляться не было сил — усаживался в кресло [61] и читал журналы: чем была хороша та работа, так это количеством выписываемых журналов, а еще тем, что человек, ими распоряжавшийся — милейшая дама сорока с небольшим по имени Лолита — работала в моей редакции, и все эти издания постоянно были под рукой.
60
Впрочем,
можно и в любые другие «исты» и «иты»: ламаисты, индуисты, просто буддисты, синтоисты, кришнаиты, etc…61
Вообще–то кресло предназначалось для авторов, но в те дни, когда у меня был синдром профессора Корсакова, авторы мне были по барабану.
В тот день под рукой оказался свежий номер журнала «Октябрь» за 1983. Под № 2.
А значит — это был или конец февраля, или — самое начало марта.
Только мне больше нравится февраль.
Я открыл эту самую «Проснись в Фамагусте» и попытался врубиться в текст. Наверное, получилось, потому что читал, не вставая с кресла. Пока не дочитал.
«Ты с красоткой усни на росистом лугу,
Пробудись под крестом в Фамагусте…
«Фамагуста?..»
Макдональда однажды занесло в этот пропахший жареной скумбрией городишко. Он живо представил себе греческое кладбище, посыпанные слепящей коралловой крошкой аллеи и пыльные, облепленные грязной паутиной кипарисы. Контраст с росистым лугом намечался разительный.» [62]
Это теперь я знаю, что Фамагуста — на турецкой части Кипра, я там никогда не был, но мимо проезжали жена с дочерью, они два раза ездили отдыхать на Кипр, и оба раза — без меня.
62
Зато мне рассказывал про Фамагусту один дипломат, с которым минувшим летом как–то вечером я разговорился в отеле, в Бодруме.
Наш дипломат, естественно. Специалист по Турции, много лет работавший на Северном Кипре.
Он описал мне фантастическую картинку: многоэтажный отель, стоящий прямо у берега, все стекла выбиты, а из одного растет большое дерево.
БОЛЬШОЕ.
ВЕТВИСТОЕ.
КАК РОГА.
Тогда–то я и вспомнил про Парнова — много–много лет спустя.
А причем здесь Шамбала–камбала?
Просто там, в этой повести, все про Шамбалу. Это потом я уже прочитал Рериха и разные другие подобные труды, но впервые узнал про всякие восточные мистические штучки именно из той повести. На какое- то время она меня просто заворожила.
Или это похмелье было таким сильным?
«Монахи в алых праздничных одеяниях хором читали священные тексты. Нарочито низкие рокочущие голоса сливались в невыразимое журчание, исходившее, казалось, из обнаженного чрева Майтреи — грядущего будды. Это была самая грандиозная статуя на высоком, расписанном красным лаком алтаре, где пылали фитильки в растопленном масле и курились сандаловые палочки. Симфонии красок и запахов вторил великолепно отлаженный оркестр. Глухо погромыхивал барабан, завывали флейты, сделанные из человечьих костей, весенней капелью рассыпался звон тарелок и колокольчиков.»
В общем, где–то год спустя я вовсю уже читал разные замудреные тексты, а потом и вообще стал пытаться найти себе живого гуру.
С этим, правда, никак не получалось.
Те, что попадались под руку, оказывались то какими–то неказистыми и с бегающими глазами, то требовали, чтобы я немедленно перестал есть мясо и сразу же сел в позу лотоса, то вообще обещали вывести меня в астрал, но обратного пути гарантировать не могли.
И тут я встретил Георга.
Это было уже тогда, когда я во всю трудился в зоопарке.