Полуночная тень

Реми проигнорировал последнее замечание. Он не был поклонником человеческого мяса, другое дело с Кеталом за компанию, или когда на грани голодной смерти. Но когда был выбор, оборотень предпочёл бы оленину, а не земку, да ещё старуху. Пытливый ум убийцы, натренированный замечать мелочи, обратил внимание на другое:

– А как донесла меня сюда?

– Спи, давай. Растрепался. – Хазяйка отложила шитье, тень и свет выделили сеть морщин на её лице, превратив в старуху. Она провела рукой перед собой, и Реми сморил сон, внезапный и неуклонный.

Очнувшись во второй раз, оборотень почувствовал себя гораздо лучше. Он смог сесть и внимательно осмотреть дом и свою ногу. Всюду висели длинные занавески из плотной ткани, разделяя дом на зоны: общую с кухней и прихожей, отдельную спальню хозяйки и ещё одну, закрытую, разглядеть которую, не вставая с кровати, парень не мог. Кушетка, на которой лежал Реми, тоже отделялась занавеской, наполовину задёрнутой. Очевидно, этот закуток служил приютом для незваных гостей, таких как раненый оборотень.

Нога выглядела очень хорошо: регенерация медленно сращивала края раны, кровь не сочилась; нагноений, о коих предупреждала женщина, Реми не увидел. Компресс помогал. Стоило убрать его, как яд с кровью разливался по телу, причиняя боль и слабость. Смоченная в отваре трав тряпка, как магнит вытягивала аргентул из тела. Скоро последние отголоски отравления исчезнут, и сила с бодростью вернуться в полной мере. Как назло Персефона отвернулась от мира и не проливала магию на оборотня.

– Бабка, а ты ведьма? – осмотрев рану, поинтересовался Реми. Его настораживали знания и умения земки. Ведьм он ненавидел, после приюта и той мерзкой старухи, что своими мучениями довела Сима до смерти.

– Какая я тебе бабка?! Ах ты, пёс невоспитанный! – протирающая в это время стол хозяйка огрела нахального оборотня грязной тряпкой несколько раз. – Да я ещё в самом соку!

– Ладно! – руками закрываясь от грозного оружия земки, недовольно заорал оборотень. – Сочная женщина, так ты ведьма? – глаза подозрительно сверкнули.

– Из твоих уст… сочная женщина… как блюдо звучит, – опешила хозяйка дома. – Не ведьма я. И нечего тут глазами сверкать! Ведьмы злые, они о себе только заботятся. А я – Ведунья, я ведаю и веду. И травы знаю. А как не знать, я же всё ведаю.

– А меня куда поведёшь? – продолжая с подозрением смотреть, осведомился Реми.

– В будущее тебя веду, а то не видишь. А сам ты давно уже тропою мести ведёшь себя в Ад. – Ведунья покачала головой, – плохо это.

Отвернувшись от неё и призадумавшись, Реми успокоился. Может он и вёл себя в Ад, но по дороге с собой прихватит как можно больше ублюдков.

– А капкан куда дела? – неожиданно бодренько ухмыляясь, сменил тему оборотень.

– Как куда. Себе припрятала. Серебро нынче в цене, а тут килограмма три не меньше, – по-хозяйски подсчитала ведунья.

– Ты же в лесу всё ведаешь, зачем тебе деньги? – не унимался с ехидством юноша.

– Ведать одно, а деньги лишними, как говорится, не бывают, – подняла палец хозяйка. – На вот, поешь, – она протянула оборотню миску с кашей.

За время своей невольной болезни Реми оголодал. Каши ему оказалось мало для восполнения сил, потерянных из-за серебра. За съеденной подчистую кашей, последовала картошка с грибами, пироги, запеканка, булочки-пышечки, рагу из овощей, жареная курица и суп. В итоге голодный волк съел всё, что женщина не пожалела ему дать.

– Всю объел! Это ж надо! Верно говорят, голодный как волк. Вот тебе и волк, всю объел, старую больную женщину! С чем зимовать теперь? – причитала земка.

– Капкан продашь – проживёшь, – потихоньку попивая горячий чай, заваренный на травах, ответил Реми.

– А чёй-то? Плати давай, – не унималась ведунья.

– Я проплачен уже.

– Ничего не знаю. Плати давай!

– Капкан на моей ноге был, так? – заметил парень.

– Так.

– Значит мой.

– Эко ты завернул! – усекла логику оборотня ведунья.

– Может, я нарочно его на ногу повесил!

– Ах ты, пёс бездомный! Дворняга! – ударила кулаком по столу женщина. – Надо было бросить тебя там!

– Что ж ты раньше не сообразила, Ведунья как никак, ведуешь, – ухмылялся убийца.

– Я ж по доброте, маленького пожалела, а ты! – земка грозила грязной тряпкой оборотню.

– Добро безвозмездно делают, – став серьёзным, ответил Реми.

– От наглый. От наглый. Что за молодежь пошла?! – запричитала женщина.

Оборотню показалось забавным спорить с ведуньей, та размахивала тряпкой и злилась, но как-то по-доброму. Она совсем не походила на Докси, с вечно недовольной сморщенной рожей и голодным взглядом, с сухими пальцами и крючковатыми длинными ногтями на них. Реми вспоминал ведьму из приюта и взгляд его становился жёстким. Нет, ведунья была совсем другой – бодрой и доброй.

Встав на ноги за несколько дней, Реми помог земке чем смог: поохотился, осторожно осматривая местность на предмет новых ловушек на оборотней; дров наколол, починил кровлю, развесил полки и крючки в погребе, помог частично разобрать печь и прочистить дымоход, по-доброму приложил руку к хозяйским мелочам. Занимаясь честным трудом, Реми вспомнил дом, живого дядю, ту весёлую, мирную жизнь, что осталась где-то в прошлом. Какая-то часть оборотня хотела именно такой жизни, мирной, тёплой, с домом в лесу и большой семьёй. Только судьба распорядилась иначе.

– Знатно ты мне помог. Не ошиблась я, когда в лесу подобрала. Прям как в сказке, – улыбалась ведунья, морщинки на её лице сложились замысловатым узором. Настал вечер последнего дня, завтра Реми с самого утра планировал уйти, вернуться в гильдию, пока гильдия не пришла сюда в поисках доманта.

– Могу тебе погадать, если хочешь, – попивая горячий, свежезаваренный чай, предложила ведунья.

– Будущее мне предскажешь? – ухмыльнулся оборотень.

– Для того предсказательницы нужны, а я только поведать могу то, что мне мир расскажет, – пояснила хозяйка. – Чего тебе ждать хорошего, чего плохого.

– Не думаю, что будет что-то хорошее, – печально протянул Реми.

Земка смотрела ему в глаза, не отрываясь. От этого взгляда волосы на затылке встали дыбом.

– Ладно, давай уже. Неси свои карты, кости, что у тебя там, – не выдержал убийца, снимая наваждение.

– Не надо мне ничего такого. Я по глазам уже вижу. Тяжко тебе было. Совсем радости никакой. Только свет появится, и глаза привыкнут, как тут же гаснет свет, и остаёшься ты в ещё большей темноте. Тяжёлая жизнь и каждый раз ты сворачиваешь не туда. Ну-ка руку дай.