Полуночное солнце

– Джонни, не копайся там, – проговорила она тихо, но с нажимом.

Маргарет уже перешагнула порог, ступив на испещренную отпечатками следов мраморно-белую дорожку. Джонни пошел следом, но тут же обернулся.

– Папа не надел ни куртку, ни ботинки.

Эллен жестами велела Маргарет открыть калитку.

– Это проблема папы.

Лицо у Маргарет окаменело, словно она переживала слишком сильные или же слишком сумбурные чувства, чтобы выразить их.

– Он схватит воспаление легких, если выйдет на мороз в таком виде, – сказала она.

Эллен ощутила, как горе сдавливает горло и щиплет глаза, однако она поборола его.

– В таком случае, лучше ему остаться дома.

– Я оденусь, если это всех вас осчастливит, – отозвался Бен голосом, заполнившим прихожую как будто в пародии на рождественское веселье. – Я вас нагоню.

Горе Эллен зачахло, стоило Бену заговорить. Неужели он всерьез надеется их осчастливить, когда только он один виноват в том, что они испытывают совершенно противоположные чувства? Она решительно зашагала по предательски скользкой дорожке, словно пыталась прорваться сквозь облако собственного дыхания. Она была уже у калитки, когда он окликнул:

– Мы пойдем вдоль общинных земель.

Эллен обернулась. Бен выглядывал из дверного проема, подавшись вперед и упираясь руками в косяк. Поза была такая, словно он готов пуститься в погоню. Сначала дорога вдоль общинных земель уведет их с детьми в сторону от городских домов, однако это самый короткий путь до дома Кейт.

– Шагаем бодрее, – сказала она детям, ступая вверх по холму.

Дом и огромный снеговик, окруженный толпой своих почитателей, остались позади, и теперь ее отделяло от деревьев только снежное полотно. Лес выглядел так, словно напружинился, готовый двинуться и напасть, он выглядел так, словно белый взрыв заморозило в самом начале, прежде чем осколки разлетелись по сторонам. Эллен пришлось отвести глаза, потому что недра леса так и притягивали к себе: деревья выстраивались ряд за рядом и выступали из темноты ей навстречу, демонстрируя скрытые позади них образы, которые явно зародились в результате игры воображения. Но теперь, когда она их увидела, она, кажется, уже не могла их игнорировать, и если бы она позволила себе присмотреться к общинным землям, то уже не отделалась бы от впечатления, что лес окружен узорами на снегу, узорами, которые повторяют и развивают те образы, какие она разглядела в лесу. Она постаралась сосредоточиться на небе, однако его чернота показалась зловеще близкой, и неровно мерцающие звезды не смягчали, а только подчеркивали ее. «Неважно, не может быть важно», – услышала она собственные мысли и крепче взяла детей за руки. Из-за перчаток казалось, что они гораздо дальше от нее, чем хотелось бы, зато их ответное доверчивое пожатие помогло ей игнорировать все вокруг, кроме необходимости отвести детей к Кейт. Она цеплялась за эту мысль, пока они не обогнули огороды, свернув на узкую тропинку над городом.

Вид улиц внизу оказался не настолько внушающим уверенность, как она надеялась. Уличные фонари и окна домов светились несколько тусклее, чем должны бы, хотя никаких признаков тумана не было, если не считать пара от их с детьми дыхания.

– Джонни, не сейчас, – резко произнесла она, когда он уже нацелился сгребать снег с изгороди, которой были обнесены огороды. – Лучше внимательнее смотри под ноги. Мы не хотим, чтобы ты сходил с тропинки.

Она всего лишь имела в виду, что высокая трава по бокам заметенной тропинки замедлит ход, однако Маргарет испуганно покосилась на лес. От ее взгляда он, кажется, еще сильнее ожил, и Эллен ощутила даже, как невидимое присутствие шагает с ними в ногу, держась в темноте под деревьями. Неужели туда прокрался Бен? Однако это присутствие казалось гораздо объемнее, оно даже не шагало вместе с ними, а оставалось на одной с ними линии, вовсе не двигаясь. Конечно же, это сам лес, потому что теперь она понимала, что это присутствие сравнимо с ним по объему, а если оно при этом вроде бы больше леса и в то же время заключено внутри него, то винить тут нужно собственное взбудораженное воображение. Слава богу, они с детьми почти миновали огороды, где сугробы и замысловатые снежные пирамиды никак не походили ни формами, ни размером на остатки растительности, которая, предположительно, скрывалась за ними. Всего несколько сотен ярдов, и они выйдут на Черч-роуд, вот тогда она сможет убедиться, что фонари вовсе не такие тусклые, как кажется.

Джонни все разгонялся. Эллен обняла Маргарет за плечи и проговорила вполголоса:

– Давай тоже прибавим шаг.

Ей не хотелось, чтобы дети удалялись от нее больше, чем на расстояние вытянутой руки, хорошо они хотя бы не тянутся гуськом сзади. Только она собралась обернуться и посмотреть, идет ли за ними Бен, как ее вдруг осенило, что именно она видит впереди.

Огороды упирались в сады вдоль Черч-роуд, большинство из которых были испещрены отпечатками ног, словно вырезанными в мраморе. Сосульки превратили бельевые веревки в шипастых полупрозрачных насекомых, пласты снега с волнистыми краями свешивались с крыш так, словно готовы были обрушиться на любого, кто пройдет слишком близко. Все это выглядело вполне нормально, однако, куда бы она ни взглянула, Старгрейв словно вмерз в снег и лед. Все фонари обросли ледяными корками, превратившись в хрустальные фрукты, а каждое окно было в несколько раз толще обычного из-за слоя льда. Там, где окна горели, приглушенный свет превращал этот лед в стеклянный гобелен с узорами, весьма похожими на те, что она старалась не замечать на снегу.

Но внешний вид города ничего не значит, как и тишина. Эллен вдруг больше испугалась, что если они остановятся, то уже не смогут сдвинуться с места из-за мороза, который почти лишил ее всех чувств.

– Ну, иди же, Джонни, – жалобно проговорила Маргарет. – Ты нас задерживаешь.

Он приставил руку в перчатке козырьком к глазам, словно землепроходец.

– В чем дело, Джонни? – спросила Эллен, морщась, потому что от холода заныли зубы.

– В церкви что-то интересное творится.

Не успела она сказать, чтобы шел дальше, или присмотреться к церкви, как голос Бена произнес:

– Пойдем и посмотрим, что там. Нам всем не помешает развлечься.

Эллен крутанулась на месте и едва не упала. Бен оказался всего в нескольких шагах за спиной. Как только их взгляды встретились, он улыбнулся, словно прося прощения, и улыбка получилась такая робкая, больше похожая на мольбу, вот только как она могла ответить на нее, когда отпечатки его следов ясно доказывали, что он уже какое-то время приплясывал у нее за спиной, вытаптывая узор на снегу? Эллен разозлилась на себя за то, что не услышала его приближения.

– Я не такое интересное имел в виду, – возразил Джонни.

– Но ты же хочешь пойти и посмотреть, правда?

– Ага, – ответил Джонни, как будто почти уверенный, что действительно хочет.

– Бежим наперегонки, – объявил Бен и прошмыгнул мимо Эллен так проворно и без малейшего усилия, что она даже не догадалась о его намерениях, пока он не схватил Джонни за руку и не побежал с ним в сторону церкви: Джонни взвизгивал и возбужденно хихикал, поскальзываясь на дорожке, на которой его отец оставлял за собой нелепо огромные и странной формы следы. Эллен ощутила, как паническая судорога прошла по животу. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не оттолкнуть в сторону Маргарет и не помчаться за Джонни, намереваясь вырвать его из рук отца. Она все равно нагонит их у церкви, и пока что она не может назвать место, где Джонни было бы безопаснее.

– Пойдем поглядим, из-за чего столько шума, – шепнула она Маргарет на ухо, проводя ее мимо школы.

Неужели следы детских ног на школьном дворе действительно образуют симметричные узоры, как ей кажется? Она успела бросить на них лишь беглый взгляд, потому что Бен уже подтолкнул Джонни к лазу в живой изгороди вокруг церкви и сам протиснулся следом. Она обогнала Маргарет, бороздя снег и высокую траву, которые показались ее онемевшим от холода ногам единой помехой на пути, и понеслась по дорожке, затаптывая следы Джонни. Она пулей проскочила через живую изгородь, отчего по веткам, шурша, побежали ручейки снега – гораздо меньше, чем она ожидала, потому что снег накрепко примерз к ветвям, – и затормозила, скользя по льду, когда увидела Джонни с отцом.

Они стояли, держась за руки, посреди надгробий и внимательно смотрели на темную церковь. Поначалу она не поняла, почему это витражное стекло с изображением Святого Христофора как будто светится, но затем разглядела, что стекло покрыто льдом, изменившим рисунок на нем. Мальчик, сидевший на плече святого, который поддерживал его могучей рукой, был закутан в белую шубу, девочка, державшаяся за другую руку Христофора, почти исчезла из виду, если не считать верхней части лица со светящимися глазами, позади которых не было никакого источника света. Лицо самого святого скрывал круглый нарост, образованный щетинистой изморозью, – маска, напоминавшая одновременно пятно плесени и пародию на лучистое сияние, которое как будто стекало по его рукам, чтобы добраться до детей, и от которого Эллен содрогнулась. Как только Маргарет бочком проскользнула через лаз в живой изгороди, Эллен торопливо двинулась к воротам, выводившим на Черч-роуд.

– Слишком холодно, чтобы стоять на месте, Джонни, – окликнула она, подходя ближе.

Эллен стремилась как можно быстрее покинуть церковный двор не только из-за того, что святой перестал походить на человека. Все надгробия тоже претерпели перемены: каменные кресты превратились в гигантские колючие украшения из мрамора и льда, даже отдаленно не походившие на кресты; статуи ангелов выглядели так, словно силятся вырваться из снежных коконов, чтобы обрести совершенно иную форму. Одна статуя особенно встревожила ее: ангел, кажется, замерз в момент бегства или же попытки дотащиться до лаза в живой изгороди. Под коркой льда его тело было черным, как облачение священника, зато голова и вскинутые в мольбе руки превратились в белые комья. У Эллен не было времени внимательно рассматривать его теперь, когда Джонни с отцом направлялись к открытым дверям церкви.