Полусвет

— Ваше всемилостивое величество стало страдать склерозом? — хмыкнула я, глядя на ничего не понимающего Вагнера, — Вагнер, вспоминай давай, когда ты еще нападал на меня?

Вагнер поперхнулся.

— Я на тебя нападал?

— Напал бы, если бы мы, — я поперхнулась увидев, как загорелись глаза Вагнера, — не придумали выход из ситуации, — осторожно подбирая слова, сказала я, теряя по пути всю веселость.

Думать о вынужденном сексе с вампиром в грязном бункере, как о ключе к решению задачи было гораздо проще, чем как о реальном событии, ставшим отдельным кирпичиком моей укоренившейся травмы. Я старалась смотреть в сторону, дабы не пересекаться взглядом с притихшим вампиром.

— Ты сказала, что простила меня, — я кивнула, не поворачиваясь к вампиру, — это не делает твои воспоминания о том — Вагнер сделал паузу явно подбирая слова, — случае хотя бы менее болезненными?

— Слушай, я говорила, все не так просто, как кажется. Да и в той “ситуации” и здоровому человеку было бы мало приятного.

Комната расплывалась перед глазами. Вместо нее я видела лишь пыль, что застилала все вокруг. Чувствовала жуткое жжение внутри, скрежет век. И жуткую жажду.

— Я старался все сделать быстро, а не приятно…

Его тело, прижимающее меня к полу. Вжимающее в эту пыль и грязь. Клыки, скользящие по коже. И желание его убить прямо сейчас, чтобы все это больше никогда не повторилось.

— Перестань! — крикнула я, а Вагнер осекся, недоуменно глядя на меня, — Пожалуйста, давай не сейчас, — уже спокойнее сказала я, — Мы обо всем поговорим потом, хорошо?

Я не рассчитывала на то, что он поймет. Сейчас гораздо важнее было просто остаться в сознании. Но все равно, когда я оказалась на лопатках, взвизгнула от неожиданности.

Вагнер нависал надо мной, глядя мне в глаза. Он не делал ничего — его руки не касались меня, его ноги стояли по разные стороны от моих. Только смотрел. Но я все равно едва дышала не в силах пошевелить и пальцем.

— Ты после этого так стала меня бояться? — спросил Вагнер а я недоуменно захлопала глазами, — Послушай, мне казалось, что мы вместе тогда поняли, что другого выхода нет. Я не насиловал тебя — мы договорились, что так нужно.

Его присутствие душило. Взгляд, тело, которое ощущалось даже на расстоянии. Нет, я больше не видела его, стоящим в крови над телами моих родителей. Но это не мешало мне помнить его суть и природу. Опасаться, осторожничать.

Но бояться? Нет, понятно, дурак тот, что не обращает внимание на вампиров, но я же знала правду — Вагнер меня не убьет никогда.

Я снова смотрела своему страху в глаза. Я не узнавала его, но видела. И это было очень странно. Потому что, как и Самсон в отражении, этот страх привлекал и манил к себе мой скользящий по границе сна разум.

Я помнила про наши дни с Вагнером разное. И хорошее, и плохое. Я точно знала, что чувствовала к нему тогда и чего не чувствовала сейчас.

Но иногда клин выбивает только клином.

Я не могла проверить, прав Вагнер или нет, как-то иначе.

— Не шевелись, — прошептала я и, подавшись вперед, нашла губами его губы.

Глава 22

От моего легкого прикосновения Вагнер немедленно подался навстречу.

— Не шевелись, — повторила я, уперевшись ладонью в грудь Вагнера.

Вампир послушался и лишь немного приоткрыл рот. Шершавые губы Вагнера, местами покрытые грубой запекшейся кровью, показались чем-то особенно хрупким. Твердые и жесткие, они были одновременно и знакомы и давно забыты мной. Поцелуй вышел осторожным, почти детским. Мне не хотелось его дразнить и тем более заходить дальше. Мне хотелось только попробовать.

Ведь слишком понятно — я менялась. Что-то внутри терпело изменения, а непонятный, иррациональный страх удерживал меня в стороне от сильного союзника. Вагнер был мне нужен. И если он был прав — разрушить эту стену, убрать слабость, стоило любой ценой.

Все оказалось не так плохо, как я рассчитывала. Да, после всех испытаний и долгой дороги, хотя я и старалась в поезде привести Вагнера в порядок, вампир не источал привлекательных ароматов. Будь все всерьез — я бы сейчас точно предложила бы ему переместиться в душ. Но в текущий момент так было даже лучше — в тот самый раз мы оба были примерно в таком же состоянии. Тогда меня это ужасало. Только от одной мысли тошнило. Сейчас же ничего, кроме легкого дискомфорта я не ощущала. Язык вампира сплелся с моим, а я приподнялась на локтях, обнимая Вагнера за шею.

Пока Вагнер не двигался, а мои глаза были закрыты, я, к своему удивлению, кажется даже получала удовольствие. Конечно, не такое, что здесь и сейчас хотелось сорвать с него одежду, а что-то родом из подросткового времени. Когда еще толком не умеешь целоваться, мальчики все — слюнявые и противные, но вот вы стоите где-то в подъезде обнявшись и изучаете друг друга. Вы слегка возбуждены, а до слюно и потоотделения партнера как-то и дела нет. Вам интересен сам процесс и то, как вы прислушиваетесь к себе. И от этого вам хорошо.

Руки Вагнера едва скользнули по моим рукам. Я не успела и пискнуть, как оказалась сверху на вампире, плотно прижатая к его паху.

От резкой смены положения я замерла, уставившись прямо на вампира. Он все еще был лениво-спокоен. Излучаемая им уверенность никуда не делась — никакой ложной излишней осторожности, никаких робких движений. Это было даже странно, ведь в конце концов волновалась даже я. Вагнер же, несмотря на то, что нарушил правило, дышал тихо, медленно поглаживая меня чуть выше локтя.

Для него происходящее выглядело логичным и закономерным. Ведь я так и не постаралась ничего ему объяснить, да и сейчас не планировала. Для Вагнера прошедшие годы не изменили ничего. Все, что произошло с ним, умещалось в его летоисчислении в небольшую неприятность, где сначала нужно было от меня скрывать убийство родителей, потом попытаться завоевать мое доверие заново и заслужить прощение. Он не был удивлен, когда я его поцеловала — он ждал этого. Пожалуй он бы удивился, если бы этого не происходило.

Но он был внимателен, за что я была крайне ему благодарна. Он не делал ничего вперед меня, он не торопился и не лез на рожон. То ли от усталости, то ли от того, что не мог очевидно прочитать мои реакции.

И почему я не могла просто с ним поговорить? Может быть потому, что сама не очень понимала, кто есть я теперь?

— Schatz, мне нравится эта игра, — почти прошептал вампир мне, — но сейчас я просто не могу долго стоять в таком положении.

Он устал. Синюшный цвет кожных покровов говорил сам за себя. Но секс для вампира практически та же еда — удовлетворяет инстинкт охотника и отдаляет наступление настоящей жажды.