Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды
Шрифт:
В 1890-е и в начале 1900-х гг. исследовательская работа В. П. Наливкина продолжается. Из-под его пера выходит целый ряд статей по исламу: «Очерк благотворительности у оседлых туземцев Туркестанского края», «Ислам и закон Моисея», «Что дает среднеазиатская мусульманская школа в общеобразовательном и воспитательном отношениях?», «Положение вакуфного дела в Туркестанском крае до и после его завоевания» и др [23] . Под его руководством публикуется коллективная статья «Краткий обзор современного состояния и деятельности мусульманского духовенства, разного рода духовных учреждений и учебных заведений туземного населения Самаркандской области с некоторыми указаниями на их историческое прошлое», которая представляла собой первое систематическое обозрение среднеазиатского ислама [24] . В 1898 г. издается «Руководство к практическому изучению сартовского языка», в 1900 г. – «Руководство к практическому изучению персидского языка» [25] . В 1905 г. Наливкин был избран членом правления Ташкентского отделения Императорского Общества востоковедения.
23
«Очерк благотворительности у оседлых туземцев Туркестанского края» (Справочная книжка Самаркандской области (СКСО). Вып. 5. Самарканд, 1897); «Ислам и закон Моисея» (СКСО. Вып. 6. Самарканд, 1899); «Что дает среднеазиатская мусульманская школа в общеобразовательном и воспитательном отношениях?» (Туркестанский литературный сборник в пользу прокаженных. СПб., 1900); «Положение вакуфного дела в Туркестанском крае до и после его завоевания» (Ежегодник Ферганской области. Т. 3. 1904).
24
Наливкин В.П., Усов Г., Вирский М., Лапин С. А., Вяткин В.Л. Краткий обзор современного состояния и деятельности мусульманского духовенства, разного рода духовных учреждений и учебных заведений туземного населения Самаркандской области с некоторыми указаниями на их историческое прошлое // Сборник материалов по мусульманству. СПб., 1899. Т. 1.
25
«Руководство
В 1906 г., при генерал-губернаторе Д.И. Субботиче, 54-летний Наливкин по собственному прошению снова уходит в отставку, читает какое-то время лекции по мусульманскому праву на разного рода курсах, ведет уроки сартовского языка, активно сотрудничает с газетой «Русский Туркестан», которая считалась легальным органом местных социал-демократов [26] . В 1907 г., будучи «популярнейшим человеком в крае» [27] , он избирается от «нетуземной части» жителей Ташкента депутатом II Государственной Думы, в которой примыкает к социал-демократической фракции [28] . После роспуска Думы летом того же года Наливкин возвращается в Ташкент, где власть в наказание за резкие оппозиционные высказывания лишает его пенсии. Большой отрезок его дальнейшей жизни, с 1907 по 1917 г., изучен мало. Отторгнутый властью и элитой, Наливкин, видимо, стал более тесно общаться с разного рода социалистами и с туземной интеллигенцией [29] . В этот период Наливкин продолжает, хотя и не очень активно, заниматься научной деятельностью [30] : в 1912 г. переиздается «Русско-сартовский и сартовско-русский словарь», в 1912–1913 гг. в газете «Туркестанский курьер» публикуется серия статей под заглавием «Туземцы раньше и теперь», а в 1913 г. выходит в свет книга с тем же названием [31] .
26
По другой версии, это был печатный орган большевиков (Лукашова Н.М. Научная и просветительская деятельность. С. 39). В действительности Ташкентская группа РСДРП не разделилась на меньшевиков и большевиков, хотя М.В. Морозов, который был редактором «Русского Туркестана» с конца 1905 г. и до своего ареста летом 1906 г., числился сторонником последних. Даже в 1917 г. туркестанские социал-демократы сохраняли организационное единство. Сам Наливкин никогда не выражал своих однозначных симпатий меньшевикам или большевикам, поддерживал отношения со сторонниками обеих фракций, но, возможно, с большей симпатией относился к менее воинственной позиции меньшевистских лидеров.
27
Якубовский Ю.О. В. П. Наливкин // Туркестанские ведомости (ТВ). 1907. № 30 (25 февраля / 10 марта).
28
Котюкова Т.В. Туркестанское направление думской политики России (19051917 гг.). М., 2008. С. 66–67, 87-9. К слову, Ленин с подозрением отнесся к этому «переходу от буржуазии к пролетариату», характеризуя позицию Наливкина как среднюю между социал-демократами и кадетами (Историография общественных наук в Узбекистане. С. 249).
29
По воспоминаниям родственников, в эти годы «веселый когда-то Владимир Петрович» стал раздражительным, «частенько бывал не в духе»; он «решительно порвал многие раньше дорогие для него связи»; возвращаясь после роспуска Думы в Ташкент, он даже не заехал навестить свою престарелую мать, которая сохранила монархические убеждения (Центральный государственный архив Республики Узбекистан (ЦГА РУз). Ф. 2409. Оп. 1. Д. 9. Л. 4).
30
По воспоминаниям родственников, в эти годы Наливкин много занимался физическим трудом у себя на домашнем участке, даже планировал вместе с сыновьями купить землю и полностью посвятить себя сельскому хозяйству (ЦГА РУз. Ф. 2409. Оп. 1. Д. 9. Л. 5, 8–9).
31
Наливкин В.П. Туземцы раньше и теперь. Ташкент, 1913. В своей статье я цитирую по переизданному варианту: Наливкин В.П. Туземцы раньше и теперь // Мусульманская Средняя Азия: Традиционализм и XX век. М., 2004.
После Февральской революции 1917 г. 65-летний Наливкин становится активным участником преобразований в Туркестане. В марте по поручению общественного Исполнительного комитета (вскоре переименованного в Ташкентский исполком Совета рабочих и крестьянских депутатов) он назначется редактором «Туркестанских ведомостей» и руководителем бывшей «Туркестанской туземной газеты», переименованной в «Наджат» (новым редактором, вместо ушедшего в отставку Н.п. Остроумова, стал джадид Мунавваркары Абдурашидханов) [32] . В течение двух первых апрельских недель, после отстранения от должности генерал-губернатора А.Н. Куропаткина и до приезда членов Туркестанского комитета Временного правительства во главе с Н.и. Щепкиным, Наливкин является одним из трех комиссаров по гражданскому управлению, к которым переходит бесхозная власть в крае. 19 июля 1917 г. Наливкин по рекомендации Советов и по решению российского премьера А.Ф. Керенского [33] избирается новым председателем Турккомитета, т. е. становится «первым лицом» в Туркестане. 28 июля он приступает к исполнению своих обязанностей. Фигура Наливкина в тот момент олицетворяет собой удачный, как казалось, компромисс между старой царской элитой, с которой он был хорошо знаком, социалистами и туземными лидерами. Он пытается примирить враждующие группировки и выступает в роли посредника между ними. Наливкин «…видоизменил Туркестанский комитет, сделав его коалицией разных партий и политических организаций…» [34]
32
Наливкин был редактором «Туркестанских ведомостей» около месяца. За это время в газете появилась целая серия его статей: Открытое письмо // ТВ. № 58 (14(27) марта); От редакции // ТВ. № 1 (19 марта (1 апреля)); Рост национализма в жизни современных народов // Там же; Младосарты и женщина // ТВ. № 4 (23 марта (5 апреля)); Все образуется // ТВ. № 16 (12(25) апреля); Socialisme c’est la paix // ТВ. № 17 (13(26) апреля); Открытое письмо к нашим читателям // ТВ. № 22 (18 апреля (1 мая)); Да здравствует равноправие женщин // ТВ. № 26 (23 апреля (5 мая)). Наливкину, судя по стилю, принадлежит и серия анонимных редакционных комментариев.
33
Наливкин должен был его знать еще с 1890-х гг., когда работал под началом Ф.М. Керенского, отца Александра Федоровича. Возможно, они тесно сотрудничали в 1916 г., когда А.Ф. Керенский приезжал в Туркестан по поручению IV Думы. Идеологическая близость двух этих деятелей – оба были социалистами – была омрачена личным конфликтом между Наливкиным и Ф.М. Керенским (см. ниже).
34
Заки Валиди Тоган. Воспоминания. М., 1997. С. 125, 141.
12 сентября большевики и их союзники из других радикальных партий заявляют о переходе власти к Советам и создании Революционного комитета. Ими формируется новый состав исполкома Ташкентского совета рабочих и солдатских депутатов, объявляются назначения на ключевые военные должности. Против Ташкентского совета выступают Краевые Советы рабочих и солдатских депутатов, крестьянских депутатов, мусульман и др., которые продолжают сотрудничать с Турккомитетом. Наливкин характеризует действия своих недавних товарищей как мятеж и призывает главу Временного правительства прислать войска для его подавления. Переговоры между враждующими сторонами приводят к заключению 18 сентября соглашения между Турккомитетом и мятежниками, согласно которому взамен на некоторые уступки Наливкин обязуется сообщить Керенскому о мирном решении вопроса. Однако посчитав, что Ревком каким-то образом нарушил свои обещания, Наливкин это соглашение не выполняет и телеграмму об отзыве войск не отправляет, чем вызывает против себя яростное негодование радикалов. 24 сентября в Ташкент прибывает карательная экспедиция. 27 сентября генеральный комиссар Временного правительства и новый командующий туркестанскими войсками генерал П.А. Коровиченко отстраняет председателя Туркестанского комитета от должности.
В результате всех этих событий Наливкиным остаются недовольны и большевики, и противники большевиков. Уже через месяц ситуация меняется и власть в Ташкенте, как и в Санкт-Петербурге, полностью переходит к Советам. Большевики преследуют Наливкина, «он боялся, что его убьют, сбежал, скрывался» [35] . 20 января 1918 г. еще недавно самый популярный человек в Туркестане, которому было неполных 66 лет, рано уходит из своего ташкентского дома и в 9 часов утра выстрелом из револьвера кончает с собой у могилы жены [36] . В предсмертной записке он просит никого не винить в своей смерти и пишет о желании, «чтобы похороны были скромными, пролетарскими и гражданскими» [37] . Есть свидетельство, что в записке были и следующие слова: «…Я не могу согласиться (с тем), что делается, но быть врагом своего народа… я не могу и ухожу из жизни…» [38]
35
Заки Валиди Тоган. Воспоминания. С. 129. См., например: Тимаев К. «Допрос»
B. П. Наливкина // Туркестанское слово. 1917. № 29 (1 октября). У Наливкина были основания для таких опасений, так как большевики расстреляли Коровиченко.
36
М.В. Наливкина умерла в ноябре 1917 г. Обстоятельства самоубийства говорят о том, что политические неудачи Наливкина тесно переплелись с личными, семейными проблемами и трагедиями. По воспоминаниям родственников, он говорил «с полной убежденностью», что «жизнь его немыслима без Марии Владимировны» (ЦГА РУз. Ф. 2409. Оп. 1. Д. 9. Л. 18). Однако
эта сторона жизни Наливкина остается вне рамок настоящей статьи.37
Историография общественных наук в Узбекистане. С. 255.
38
Лунин Б. Еще одна замечательная жизнь // Звезда Востока (ЗВ). 1990. № 9.
C. 118, примеч. 15.
Местная газета написала: «Пришедших отдать покойному последний привет было до обидного мало» [39] .
Блестящая и драматическая фигура В.П. Наливкина вызывает у историков самые разнообразные оценки. Вне какого-либо сомнения остается лишь научная деятельность Наливкина. Его исследования в языкознании, истории, этнографии признавались и признаются до сих пор совершенно уникальными. Безусловно, никто не решается оспаривать мнения В.В. Бартольда, что длясвоего времени Наливкин – «едва ли не лучший знаток языка и быта сартов из русских» [40] .
39
Там же. С. 118. Могилы Наливкина и его супруги были, по воспоминаниям родственников, уничтожены в 1942 г., на этом месте теперь стоит памятник землеустроителю Л.Н. Исаеву (Наливкин И.Б. Имя твое – Учитель. Омск, 2001. С. 158).
40
Бартольд В.В. История культурной жизни // Бартольд В.В. Сочинения. Т. 2. Ч. 1. М., 1963. С. 305. Исключением является бартольдовская критика по поводу работы «Ислам и закон Моисея», тему которой он назвал «неблагодарной», а выводы «более чем спорными». Любопытно, что Ю.О. Якубовский, говоря об этой работе Наливкина, подчеркивал высказанное в ней уважение к «библейской мудрости» и уважение к еврейской народности (Якубовский Ю.О. В. П. Наливкин // ТВ. 1907, № 33 (2(15) марта)).
Другое дело – общественная и политическая деятельность Наливкина. Как писал тот же Бартольд, «…Его дальнейшая жизнь, до его трагической смерти вскоре после революции, представляет обычную в истории русской интеллигенции картину неумения общества использовать исключительные знания и дарования своего члена и неумения самого деятеля найти свой настоящий путь…» [41] . Меж строк бартольдовских рассуждений о судьбе Наливкина читается недоумение по поводу его социалистических увлечений. Любопытно, что в издании 1963 г. бартольдовских трудов В.А. Ромодин комментирует слова российского востоковеда как оценку «с позиций буржуазных», а «…трагедия Наливкина как человека социалистических убеждений и крупного ученого-востоковеда состояла в том, что во время событий 1917 года, будучи комиссаром буржуазного Временного правительства в Туркестане, он оказался в лагере врагов революции…» [42] .
41
Бартольд В.В. История культурной жизни. С. 3053 06.
42
Там же. С. 306, примеч. 25.
То, что «буржуазный историк» Бартольд осуждал, у сторонников революции вызывало восхищение. Максим Горький в 1925 г. писал, упоминая в одном ряду Наливкина и миллионера Савву Морозова, что у таких людей «мозги набекрень», но они «настоящие красавцы и праведники» [43] .
Своеобразную оценку Наливкину дал Заки Валиди Тоган, социалист и тюркский (башкирский) националист. В своих «Воспоминаниях» он писал, что познакомился с Наливкиным в 1913 г. в Самаре через Алихана Букейханова, бывшего депутата I Думы из числа казахов и одного из будущих лидеров «Алаш-орды». Заки Валиди Тоган упоминает научные труды Наливкина, в том числе говорит о книге «Туземцы раньше и теперь», «полной чувства любви к туркестанцам». По мнению мемуариста, «…Наливкин был социалист и хороший человек, он верил в право каждого на справедливость…» [44] , но его ошибкой, которая многого стоила «туркестанской демократии», было стремление наладить сотрудничество с большевиками; «…трагедия этого советского генерал-губернатора, социалиста, оппортуниста не была случайной: мы и потом видели, как большевики возвышали влиятельных оппортунистов, использовали их в своих целях, а потом уничтожали…» [45] .
43
Историография общественных наук в Узбекистане. С. 251.
44
ЗакиВалиди Тоган. Воспоминания. С. 125.
45
Заки Валиди Тоган. Воспоминания. С. 129.
Интерес представляет поворот в оценке колониальной политики Российской империи, который произошел в советской историографии (и идеологии) в начале 1950-х гг., когда была выдвинута концепция «наименьшего зла». Было признано, что наряду с реакционной политикой в Российской империи имело место прогрессивное влияние русской культуры на отсталые окраины, поэтому «зло» империализма меньше, чем, например, «зло» феодализма, отсталости, панисламизма. Проблема теперь заключалась в том, чтобы отделить «реакционность» от «прогрессивности», критерии которых были очень зыбкими и неясными. Эту неблагодарную работу по отношению к Наливкину взял на себя патриарх среднеазиатской историографии Б.В. Лунин. При этом его позиция претерпевала со временем некоторую эволюцию [46] . Попробую проследить эти изменения.
46
Б.В. Лунин сделал исключительно много для того, чтобы память о деятелях Русского Туркестана жила. В его текстах чувствуется искреннее уважение к В.П. Наливкину. Те идеологические штампы, которые я отмечаю в работах Лунина, – это вынужденная дань эпохе и обстоятельствам, которая нисколько не умаляет заслуг историографа.
В одной из первых своих книг «Из истории русского востоковедения и археологии в Туркестане» (1958) Лунин был жесток и категоричен в оценке (далее везде курсив мой): «….Колебания и сомнения, склонность к демократии “вообще” не привели Наливкина в лагерь подлинных революционеров. Наоборот. Чем дальше, тем больше его… засасывало болото меньшевизма…»; будучи «человеком прогрессивных взглядов», он после февральской революции «оказался в числе агентов буржуазного Временного правительства…»; «…ход событий окончательно вовлек Наливкина в лагерь контрреволюции, и он оставил по себе самую недобрую память человека, ведшего активную вражескую борьбу против большевиков, против Советской власти. Самоубийство Наливкина явилось логичным завершением его жизненного пути и признанием полного краха враждебных народу меньшевистских иллюзий…» [47]
47
3Лунин Б.В. Из истории русского востоковедения и археологии в Туркестане. Туркестанский кружок любителей археологии (1895–1917 гг.). Ташкент, 1958. С. 93. В еще более ортодоксальной советской традиции Наливкина называли «орудием демократического прикрытия для сил реакции и милитаризма» (цит. по: Лукашова Н.М. Научная и просветительская деятельность. С. 44). В.А. Сапегина характеризует деятельность Турккомитета во главе с Наливкиным как «явно контрреволюционную, предательскую политику меньшевистско-эсеровского руководства» (Сапегина В.А. Борьба за создание советского государственного аппарата в Туркестане (февраль 1917 – апрель 1918 гг.). Ташкент, 1956. С. 73. Историк же А. Савицкий, хотя и отметил «свойственную буржуазному интеллигенту непоследовательность» и меньшевизм Наливкина, всячески подчеркивал положительные стороны его деятельности (Савицкий А. Ташкент – один из центров русского востоковедения // ЗВ. 1957. № 5. С. 117–118).
В книге «Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении» (1965) Лунин поместил небольшой очерк о В. П. Наливкине в дополнения к примечаниям, снабдив его комментарием о том, что «долг советского историографа – не избегать решения сложных вопросов» и что «назрела необходимость объективной критической оценки жизни и деятельности Наливки-на», «ничего не приукрашивая и ничего не умаляя» [48] . Наливкин – «яркая, социально особенная сложная и противоречивая фигура, весьма “трудная” в плане историографического очерка о нем». На этот раз Лунин более выразительно подчеркивает личную драму Наливкина: с одной стороны, это человек «явно выраженных» прогрессивных взглядов, с другой – «одиозный» представитель «контрреволюционного лагеря» в 1917 г., «как сочетать одно с другим?» [49] . Историограф перечисляет «положительные» деяния Наливкина – осуждение кровавых расправ Скобелева над мирным коренным населением, уход из армии, сближение с «рядовыми тружениками», работа учителем в первой русско-туземной школе, научная и просветительская деятельность, «смелые, подчас революционного характера выступления», работа в социал-демократической фракции во II Думе. Далее Лунин воспроизводит осуждающие Наливкина фразы из книги 1958 г., но с некоторыми стилистическими изменениями: «…Склонность Наливкина к демократии “вообще” не выдерживала испытания в ходе суровой, не на жизнь, а на смерть, борьбы пролетариата за власть Советов, за торжество социалистической революции…»; «тщетно» он пытался «примирить непримиримое» и своей «вредной соглашательской деятельностью» оставил о себе «самую недобрую память человека, пытавшегося на склоне своих лет стоять на пути рабочего класса и трудящихся Туркестана в их борьбе за победу социалистической революции» [50] . Выражение «агент Временного правительства» в тексте заменено нейтральным «представитель». Безусловно, Лунин в новой редакции пытался, сохранив ту же идеологическую оценку, не вызывать у читателя однозначно негативного отношения к Наливкину.
48
Лунин Б.В. Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении. Ташкент, 1965. С. 406.
49
Там же. С. 405.
50
Там же. С. 406.