Поля Крови

Кровавый отпрыгнул, вскинул руку к шее. Его окованные сталью пальцы на миг окрасились алым, а затем кровь впиталась. Странно. Он что, поглотил её сквозь металл?

Кровавый воин поднимает на меня глаза и со злостью шипит:

— Ах ты сосунок. Пора бы тебе умереть.

Он вскидывает свободную руку, сжимая её в кулак, я, не понимая, что происходит, торопясь воспользоваться его заминкой, вскидываю меч, рассекая воздух первым движением умений моего Дома.

Мне нужен Ветер ледяных осколков!

Темнота вокруг вдруг сгущается, впервые в моей жизни становясь непроницаемой для меня, окутывает меня покрывалом, за которым я ничего не вижу. Не вижу своего врага. Не вижу, куда и как уходит мой удар.

Сотни призрачных ледяных клинков проваливаются во тьму бесследно. Я слышу лишь как они молотят по камню. Но не слышу звука удара по стали доспехов Кровавого.

А затем тени многоголосо хрипят:

— Жалкий вор смеет использовать это на господине?!

И тьма расступается. Я вижу Кровавого, замершего в пяти шагах от того места, где он стоял раньше. Вижу свои тени, которые врезаются в него и исчезают бесследно.

Два вдоха и тени исчезают все до одной, а непроницаемая тьма окончательно светлеет, превращаясь в обычный сумрак.

Кровавый воин поводит головой, оглядываясь, спрашивает:

— Что всё это значит?

Я делаю шаг назад. Где этот Визир, чтобы его Безымянный прибрал? Что-то мой противник чересчур силён. И дело не в том, что я переоценил себя. Такого умения я не видел даже в ту ночь с принцессой. Я недооценил Кровавого.

А он останавливает взгляд на мне и уверенно говорит:

— Ты. Всё дело в тебе. Интересно.

Делает шаг вперёд, неожиданно оставляя позади себя шлейф тьмы.

Я моргаю и тут до меня доходит. Это не тьма. Это мои тени, которые шагают вслед за ним, стараясь оставаться в его теле.

Словно услышав мои мысли, тени многоголосо шепчут:

— Убейте вора, господин. Убейте.

Кровавый воин замирает на месте, принимается шевелить плечами, делать выпады копьём, даже машет одной рукой в воздухе, следя за ладонью. И за всеми его движениями остаётся густой тёмный шлейф силуэтов моих теней.

Я тоже замираю. Он что, видит моих теней?

Наконец Кровавый останавливает свою странную «разминку», поднимает на меня взгляд и хмыкает повторяя:

— Интересно. Что-то такое я слышал от своего учителя, кажется...

Невольно я пячусь. Затем спохватываюсь. Если он видит моих теней, то мне нельзя бежать. Он должен умереть. И умереть до того, как сюда прибежит Визир. Сейчас я даже был рад, что он где-то там тащится, не спеша мне на помощь.

— ...сковывание. Едва вспомнил эти старые истории, — Кровавый воин склоняет голову к плечу и спрашивает. — Ты, кстати, знаешь, что живут Кровавые воины, которым тысяча лет и которые застали ещё Предков?

В другое время я был бы рад послушать, узнать ещё пару тайн, о которых и не подозревал в замке на краю севера Скеро. Может быть, и сам бы спросил о многом. Но не сегодня, не сейчас, когда под угрозой раскрытия моя тайна.

Меч в моих руках рассекает воздух, сплетая движения. В этот раз я успеваю, бью самым сильным, что мне стало доступно. Ветер Клинков.

На этот раз Кровавый не успевает убраться с пути призрачных мечей. Стремительные росчерки поглощают его, скрывают с головой, я отчётливо слышу звон встречи стали со сталью.

Но не успеваю даже победно ухмыльнуться, как раздаётся голос Кровавого:

— Это сковывание старшей крови довольно неудобная штука — не даёт двигаться в полную силу, даже сжигая кровь.

Всполохи умения погасли, открывая мне Кровавого. Целого, если не считать зарубок на его броне и отрубленного кончика рога на шлеме. Кажется, я даже не пробил брони. Нигде. Какой она, Безымянный её побери, толщины?

Что ещё мне не нравится, так это то, что его глаза стали ещё более яркого цвета. Сейчас они сияют так сильно, что озаряют изнутри шлем, заливая алым прорези личины.

— Тем приятнее будет получить такой приз. Не зря я вызвался задержать вас. Если бы только старшие знали, что можно отыскать здесь. Кровь Безымянного. Сколько столетий прошло, как мои старшие братья поглотили последнего такого потомка у нас в Реоле? А вот ваши Кровавые воины ленятся, не ищут. Ну и отлично, иначе ты бы мне не достался. Не разочаруй меня, парень. Твоя кровь должна дать мне возможность пробить предел.

Кровавый исчезает. Я едва успеваю взмахнуть мечом, реагируя скорее на колыхания воздуха, чем на движение. Через миг стук стали раздаётся уже непрерывно, а я пячусь назад.

И теперь всё совсем не так, как пару минут назад.

Я не успеваю!

Кровавый то и дело обманывает меня. Его движения то неуловимо быстры, то медленны, мой меч то не успевает, то бьёт раньше срока. Копьё то и дело прорывается через завесу моих ударов и...

С проклятьем, поминая Безымянного и все его дела, я отпрыгнул назад, зажимая рассечённое плечо и с ненавистью глядя в алые глаза Кровавого, горящие в прорезях шлема.

И только сейчас сообразил. Это не Кровавый обманывает меня, а тени не успевают повторять все его движения.

И это понимаю не только я.

Кровавого окутывает облако тьмы. Не его. Мои тени делают шаг из его тела в разные стороны, словно окружая его своими силуэтами. Теперь, куда бы не шагнул Кровавый, как бы не махнул рукой, он всё равно находится внутри моих теней.

Теней, которые снова многоголосо шепчут:

— Убейте вора, господин. Убейте.

Теперь меня не нужно уговаривать, я срываюсь с места, заставляя камушки брызнуть из-под сапог. Налетаю на Кровавого, пытаясь дотянуться до него, обойти завесу стали его копья. Я не трачу времени на умения меча, полагаясь лишь на самые простые движения, но вкладывая в них всё больше и больше жара души. Круговорот. Только ему по зубам эта толстая сталь.

Пять ударов сердца и всполохи моего меча становятся ярко-голубыми, бросая блики с доспехов Кровавого.

Десять ударов сердца и звон стали сменяется тонким ледяным звоном, а всполохи рассыпаются голубыми осколками на броне Кровавого.

Жар души с каждым разом всё трудней увести на следующий круг из стали меча. Никогда я ещё так не выкладывался на тренировках.

Двадцать ударов сердца и теперь уже Кровавый с проклятиями пятится. Доспехи его покрыты инеем.

Двадцать пять ударов сердца, двадцать пять раз жар души омывает моё тело, вливаясь в сталь меча.