Поляна, 2013 № 01 (3), февраль
Шрифт:
— Юрок, бобр не подпарится? — волновался Валерка, осматривая застреленного им вчера бобра. Провел ладонью по меху. Ость мягкая. А кажется жесткой. Рукой проводишь по ней — пух пухом. И вроде тускловата.
Юрка, наблюдая за действиями друга, налил в кружку чая. Отхлебнул и поставил ее рядом с собой.
— Не волнуйся. Ничего твоему бобру не будет. Холодно еще. Давай чай-канем, и я стану тебя учить, как кастера обдирать.
— Пластом?
— Трубкой!
— Это же не по стандарту, — удивился Валерка.
— По госстандартам пускай дураки обдирают. Животики бобровые только портят.
— Пока не хочется. — Валерка взял в руку нож, брусок и принялся точить лезвие.
Юрка приподнялся. «Дай-ка посмотрю, что там у тебя?»
Потянулся к ножу. Взял. Повертел его в руках, потрогал пальцем лезвие.
— Ничего, но бобра лучше всего перочинным обдирать. Самым обыкновенным. К примеру, вот таким. — Он достал из кармана складной ножик, его лезвие было отточено, словно бритва. — Чем острее, тем меньше дыр на шкуре наделаешь.
— Как так?
— А вот так. — Юрка подошел к бобру и быстро сделал надрез вокруг задних лап и хвоста зверя. Умело и аккуратно стал снимать шкуру. Объяснял:
— Дерешь в подрезку. У бобра мездра, приросшая непосредственно к туше. К мясу. Значит, режешь по шкуре и не стесняешься. Чем после этого будет тоньше мездра, тем для тебя лучше. Легче шкуру выделывать. Мы же с тобой заводских условий в общаге не имеем. Вот поэтому и старайся сразу в лесу сырье в надлежащий вид привести. Чем тоньше мездра, чем меньше на шкуре жира остается, тем лучше.
Через час работы Юрка остановился.
— Устал немного, — сказал он и уселся рядом с Валеркой. — Пока чайку глотну и покурю. Спешить нам некуда. Главное, зверя добыть, а на лагере сиди у костра, работай и работай. — Он улыбнулся.
— А может, я попробую обдирать? — попросил Валерка.
— Попробуй, только старайся без дырок. Дырки сразу уменьшают стоимость товара.
Валерка взял в левую руку бобровую шкуру, в правую нож, и сделал насколько резких движений, водя лезвием по бобровой мездре. Получалось плохо. Хотя шкура и резалась. Еще раз, еще.
— Старайся, старайся. — Юрка стоял рядом и смотрел, как Валерка работал. — Главное, не торопись, и все получится, — подбадривал он товарища.
Валерка быстро устал. Кажется, чего здесь такого? Стой и обдирай. Но пальцы рук вскоре заболели. Ручка ножа стала скользкой от бобрового жира и плохо держалась в руке. Он сделал на шкуре надрез. Маленькую дырочку.
— Стоп! — остановил его Юрка. — Отдохни! Давай я закончу.
Он забрал у Валерки нож, обтер его тряпочкой. Подточил и продолжил работу. Теперь рядом стоял Валерка, курил и наблюдал за товарищем. Наконец бобровая шкура была снята. Юрка вывернул ее мехом наружу и приложил к голове.
— Как? Похож на боярина? — спросил он.
Валерка улыбнулся.
— Красиво!
— То-то же! Шапка или воротник получится, что надо.
Юрка накинул шкуру на плечи.
— Настоящий мужской мех.
— Женщинам тоже подойдет.
Валерка взял шкуру. Стал ее внимательно рассматривать. Дуть на мех.
— Ты пока любуйся своим первым бобром, а я мясо разрублю, и варить поставлю. Обед уже. Еще пара часов — и нужно будет на зорьку собираться.
Юрка
стал разделывать бобровую тушку. Сначала отрубил топором хвост и лапы. Потом голову. Все сложил в один большой полиэтиленовый пакет, после туда же добавил все бобровые внутренности. Мясо зверя порубил на небольшие куски и часть из них покидал в котелок с водой. Поставил варить. Пакет с остатками отнес подальше в лес и закопал в муравейнике. Вернулся.— Теперь ни один охотинспектор не найдет.
— Могут нагрянуть? — с легким испугом в голосе спросил Валерка.
— Навряд ли, но береженого, как говорится, Бог бережет.
Пока варилось мясо, ребята тщательно пересыпали шкурку солью. Свернули ее в небольшой по размерам рулончик и, положив в пакет, закопали в снег метрах в двадцати от лагеря.
— Теперь и этого инспектор не найдет, — пошутил Валерка.
— Это точно! Пошли мясо есть. Сварилось, наверное.
Бобрятина была готова. Ребята брали мясо из котелка руками, макали его в соль и ели.
— Чуть-чуть небольшой привкус, а так очень даже ничего, — Валерка отрезал от буханки порядочный кусок хлеба и поделился с Юркой. Тот поблагодарил.
— Это весной. Хотя мясо с привкусом у бобра и осенью. А вот летний бобр привкуса у мяса не имеет. Они летом в основном травкой питаются. Это зимой их пища — кора и ветки. Отсюда и привкус. Хуже всего вкус мяса у тех бобров, которые всю зиму на осине или иве прожили. Те, что березу грызут, те повкуснее будут.
— Ты, я вижу, гурман. — Валерка потянулся за очередным куском.
— А то! — Юрка рассмеялся.
Вечером ребята снова сидели в засидках. У Валерки зверей не было. Никто не плавал и не кормился. Хотя он вот уже битый час сидит и не шевелится. Наконец солнце скрылось за елями и соснами. Валерка прислушался.
Хор… Хор… Цвиг…
Над ним протянул вальдшнеп.
— Низко как! — удивился Валерка и вспомнил, как он и его отец, в родном Подмосковье ходили на весенние вальдшнепиные тяги.
Хор… Хор… Цвиг… — протянул следующий вальдшнеп.
— Вот дают!
Выстрел прогремел в той стороне, где был Юрка. Одиночный ружейный выстрел.
— Наверное, по кастеру, — прошептал Валерка отвлекаясь от тянущей прямо над его засидкой птицы.
Хор… Хор… Цвиг…
— Обнаглели кулички! — Валерка переломил двустволку и поискал в патронташе патроны, снаряженные семеркой. Нашел и перезарядился. На этот раз охотника-промысловика, которому очень нужны деньги, победил охотник-романтик, для которого весенняя вальдшнепиная тяга главное в его жизни. Это настоящая весенняя охота…
Четвертый вальдшнеп налетел на Валерку… Прошло всего минут десять с начала тяги…
Бух! Бух! — ударил он дуплетом по птице. Вальдшнеп как ни в чем не бывало продолжил свой брачный полет.
Валерка от неудачи только плюнул.
— Тьфу! Промазал, и снова зарядился.
Через минуту стрелял в очередного летящего кулика.
Бух! Бух!
За полчаса тяги пролетело полтора десятка вальдшнепов. Стрелял Валерка по всем. Не сбил ни одного и не подранил. Стемнело.
— Ты чего это тут пальбу устроил? — Валерка услышал Юркин голос, вздрогнул и обернулся. Товарищ стоял у него за спиной.