Полярник

— Где у нас ближайший винный магазин? — спросил я.

— Не надо. У меня полный комплект. Завтра воскресенье, так что сегодня можно слегка бухнуть. Мне представительство выделило обширный боезапас, хватит на опохмелку. Ты, кстати, что завтра планируешь делать?

— Хотел в Саппоро съездить. Там прыгуны с трамплинов соревнуются.

— О, и я с тобой. Видел марафон сегодня?

— Спрашиваешь! Я же на финиш вместе с нашими прибежал!

— С нашими! — согласился он и махнул рукой. — Эх, какую страну просрали!

Нардижан оказался сотрудником туристической фирмы, между делом способствующей некоторым узбекам устраиваться на работу в японских торговых центрах. Отдают предпочтение людям с высшим образованием и владеющим русским языком. Сам-то он в свое время, совпадающее с моим, закончил ленинградский институт текстильной и легкой промышленности. Прошел школу Советской армии, послужил в бандитах, сначала питерских, а потом своих, узбекских, прибился к фирме, вот теперь и работает.

Выпили мы с ним вполне умеренно — раздавили на двоих бутылку «Зубровки» с травкой внутри. Повспоминали былое могущество питерских студентов, посмеялись над случаями, в былое время называемыми у нас «ливтовским свинством» а у них «литэлпэвскими заморочками». В дружбе друг другу не клялись, телефонами не менялись, просто разговаривали. Так бывает, что можно легко и непринужденно предаться воспоминаниям при общении с совсем незнакомым человеком, прошедшим схожую жизненную школу. Такие встречи позволяют душе верить в природную человеческую доброту, пусть и крайне редко встречаемую.

Утро встретило меня вопросом: «Где я?» Настолько свыкся с суровым судовым бытием, что лишенное роскоши убранство моего номера показалось мне продолжением сна. Лишь под горяченными мелкодисперсными струями душа, бессмысленно уперев взгляд в лукаво подмигивающий зев унитаза, вспомнил, что завтра я улетаю домой. Сердце радостно заколотилось в груди, и я сплюнул через плечо, чтоб не сглазить.

Завтрак в гостинице только-только начинался, но следовало торопиться, чтоб успеть вовремя на соревнования.

— Але, Жан! — сказал я в трубку телефона.

— О, здорово! Что — уже пора? — откликнулся этажом выше мой давешний собутыльник. Отрадно, что он не забыл о планах на сегодня.

— Предлагаю на завтрак выходить в боевой походной раскраске, чтоб сразу можно было выдвигаться.

— Идея верная. Ты, кстати, не против, если я возьму с собой что-нибудь из своего арсенала?

— А разве мы вчера не допили его?

— Обижаешь, начальник! Мы же не алкоголики, чтобы зараз выжрать весь стратегический запас рейха.

— Да, нет, наверно. Любой из трех ответов выбирай, — согласился я и добавил. — Впрочем, в бытность студентами мы бы не только весь твой арсенал уничтожили, но еще бы и в поисках добавки по Японии бегали.

— Да, есть, знаете ли, некоторые плюсы зрелого возраста, — посмеялся Нардижан и положил трубку.

На завтраке за нами ухаживал специально выделенный человек, который сначала предложил доступные блюда, потом их принес и лишь только во время кофе предложил расстаться с утренним ваучером.

Портье проявил чудеса сообразительности, через пять минут объяснений уяснив, что нам нужно добраться до Саппоро, чтобы посмотреть соревнования на трамплинах Саппоро. Он даже нарисовал схему, как добраться до метро, сколько платить и где выходить. Так же он почему-то изобразил, куда нужно повернуть после выхода из подземки (которая на самом деле, в основном, наземка) и сколько надо пройти пешком.

Добрались мы быстро. Конечной точкой нашего маршрута оказалось заведение, на вывеске которого горделиво красовалась надпись «Саппоро». Это был спортивный бар, где во всю стену висел гигантский жидкокристаллический экран, где не надо было разуваться и где подавали за двести пятьдесят йен (чуть более двух долларов) бокал пива. Бармен, беззлобно посмеявшись, ответил нам, что до самих трамплинов нужно было бы добираться на самолете или пароме — Саппоро географически находится на другом острове.

Впрочем, мы не пожалели, что приехали сюда. Смотреть было интересно, пиво было неплохим, болели японцы, в изобилии заполнившие весь бар, неистово. Они радовались и сумасшедшему русскому прыгуну Васильеву, установившему рискованный рекорд трамплина, и победителям — финнам, которые почему-то показывали в камеру языки, и третьим призерам — самим японцам. С этого момента пиво нам приносили нахаляву.

В целом, воскресный день пролетел мигом, скучать не приходилось. Мы простились с Нардижаном, крепко пожав друг другу руки и пожелав успехов во всем, поздно вечером. Пиво бурлило, «Зубровка» насыщала собой кровь. Рано утром у меня был самолет в Европу.

* * *

Рано утром в холле гостиницы мы встретились с хмурым и невыспавшимся агентом, доселе мной никогда не встречавшимся. Я, несмотря на отсутствие завтрака, пребывал в приподнятом состоянии духа.

Японец молча отвез меня в аэропорт, сунул в руки для заполнения миграционную карточку, дал свою визитку «на всякий случай» и хотел, было, смыться.

— А на какой всякий случай? — полюбопытствовал я.

Агент поджал губы, как пойманный со шпорой студент, и нехотя ответил:

— Ну, вообще-то, мест на этот рейс во Франкфурт нет, но все должно быть в порядке. Не волнуйтесь. Билет-то у вас в наличие.

— Это где же мой билет? — повертел я кистями рук.

— Ах, да, совсем забыл, — без тени раскаяния проговорил мой провожатый. — Можете получить на стойке по паспорту.

Я тотчас же пошел в указанном направлении, постоянно подозрительно оглядываясь на агента, который не решался сдвинуться с места, словно пригвожденный моими взглядами.

Билет мне действительно выдали, даже показали стойки регистрации. Ответственный за мой отлет японец вопросительно смотрел на меня издалека.

— Ладно, свободен, — вялым жестом руки, подсмотренным у Михалкова в «Статском советнике», я отпустил тревожного агента. Тот испарился, как сон, как утренний туман.

Улыбчивая девушка, проверив все мои документы и сопоставив их с тайнописью на билете, поинтересовалась:

— Где вы желаете сидеть: у иллюминатора, или ближе к проходу?

Я невольно хмыкнул: что за пургу мне несли насчет отсутствия мест?

— У окна, если вас это не затруднит.

— Хорошо, пройдите, пожалуйста, и получите посадочный талон.

Мой багаж, не отягощенный излишними килограммами, уплыл на погрузку. Мне тоже разрешили продвигаться на посадку. Вокруг меня, сколько хватало взгляда, торчали типично японские макушки, поблескивали типично японские очки, болтались на шеях типично японские камеры. Сколько же вас тут, ребята, собралось! Я чувствовал себя пионервожатым с подопечными перед заходом в кинотеатр.

На входе в салон лайнера стоял типичный самурай с закатанными рукавами, постриженный и раскрашенный по последней японской моде. Пока я читал его наименование, прикрепленное к карману рубашки, он встрепенулся, как волнистый попугайчик перед поилкой, и подошел ко мне.