Полюби меня таким

— Даша, заинька, что случилось? — волнуется Маша.

— Всё хорошо, Маш. Просто с Денисом поругалась, хочу в тишине и одиночестве побыть, — успокаиваю её.

— Хорошо. Когда тебя ждать?

— Через два — три часа. Ключи у меня есть, ложись спать, не жди, — скидываю вызов, отключаю телефон и утопаю в слезах. Грудь рвёт от боли и безысходности. Кровь превратилась в огненную лаву, выжигая внутренности и душу.

Домой забегаю на пять минут, покидать немного вещей и взять ключи от машины. Как доезжаю до Зелика и доползаю да материной квартиры — не помню. Сквозь серую пелену пробираюсь к кровати и не раздеваясь зарываюсь в покрывало. Проваливаюсь в режущую черноту.

Максим

Потеряв пол часа на поиски Дарьи, подключаю службу безопасности. Куда она могла деться из клуба в разгар моей речи? Что могло случиться? Всё было хорошо с самого утра. Подняв записи вечера, останавливаемся на входе в уборную. Сначала заходит Даша, следом Лена. После выхода улыбающейся Лены, Дарья выползает, держась за живот и по стенки проходит к залу. Задержавшись на несколько секунд, разворачивается и исчезает через запасной выход.

Бегу в зал в поисках этой самодовольной шлюхи. Найдя, за глотку придавливаю к стене.

— Что ты ей сделала, тварь? — мой рык отражается от стен. Музыку выключают и все празднующие замирают в немом вопросе.

— Я спустила её с небес и сказала правду, — хрипит она. Лицо краснеет и постепенно наливается синевой.

— Сука! Убью! — кричу в лицо. Спасают её подоспевшие безопасники, оттянувшие меня.

— Ты же всегда чётко оговариваешь правила игры! Я всего лишь указала твоей очередной шлюхе её место! — брызгает слюной, пятясь к выходу.

— Уберите эту мразь! — пытаюсь вырваться. Меня трясёт от бешенства.

Когда меня отпускают, вылетаю на улицу и запрыгиваю в машину.

— К Дарье! Быстро! — бросаю Гене, набирая её номер. В трубке механический голос вбивает в мозг обречённость. Ворвавшись в квартиру, понимаю, что опоздал.

— Дим. Прошерсти всё. Дарья должна быть найдена быстро, — сжимаю телефон до треска. Закрываю глаза и закипаю. Ощущаю движение крови по венам, отдающее в каждой клеточке мозга, парализуя работу серого вещества. Руки простреливает судорогой, кости разрывает от боли.

Оставшуюся ночь провожу, лупя по груше и заливая в промежутках глаза. Утром появляется Ларри и доставляет моё упитое тело в кровать.

— Лар. Она сбежала, — заплетаясь жалуюсь ему. — Эта сука всё обосрала. А я, мудак, всё проебал.

— Мы всё исправим, Макс, — успокаивает, снимая с меня ботинки и брюки, оставшиеся от вчерашнего праздника. — Тебе не впервой вылезать из дерьма. Пару дней и Дарья будет с тобой. Так что приводи себя в порядок, дружище. Не дело даме в лицо перегаром дышать.

Я проваливаюсь во мрак, чтоб проснуться через пять часов и снова окунуться в состояние одурения. Ноги несут к бару. Желание напиться и отключиться слишком велико. Налив стакан, слышу звук открывающегося замка. Быстрым шагом идут в коридор. Сердце отбивает в набат, задевая грудную клетку. В голове издаёт писк спасительная мысль: моя Даша вернулась. Но всё со звоном рассыпается. Это Ларри с пакетами еды и улыбкой до ушей.

— Привет, страдалец. Напали на след твоей потеряшки, — проходит на кухню и достаёт из пакетов горячую еду. — Кончай горе заливать. Душ, ужин и уборка в мозгах. Завтра — послезавтра поедешь за ней.

Аппетит не появляется, но в груди как-то полегче становится. Руки и ноги наливаются тяжестью. Нервный отходняк прижимает к стулу. Трясущимися руками ставлю стакан с виски на барную стойку и зарываюсь в них лицом.

Глава 20

Дарья

Дерьмовое утро, дерьмовое состояние. Кто-то стаскивает с меня покрывало и трясёт за плечо. С трудом открываю опухшие глаза и вижу Машу. С обеспокоенным лицом взглядом прощупывает мой наряд. Останавливается на неснятой обуви и медленно тянет:

— Выглядишь просто пиздец.

— Отстань, Маш. Не до твоих шуток, — еле бормочу.

— А я и не шучу. Быстро в душ, переоденься и завтракать, — стягивает с кровати.

Не спорю, так как с Машкой это не прокатит. У неё всё семейство по плинтусу ползает, если Маня не в духе. Все опробовали её тяжёлую руку. Плетусь в ванную, принимаю душ, не чувствуя температуры воды. Накинув халат, прохожу на кухню, где налит кофе и стоит тарелка с глазуньей. Желудок намекает подкатившей тошнотой, что глазунью не хочет. Отставляю тарелку на подоконник и делаю глоток кофе. Плохо до жути, тошно до боли.

— Ну давай, рассказывай, во что вляпалась, сестрёнка, — в ожидании сканирует, постукивая ножиком по столу.

— Да чего рассказывать, — обречённо отвечаю. — Денис ушёл к другой, а я беременная от Макса у которого обнаружились жена и сын в Америке.

— Ну судя по брюликам, Макс явно не палатку с цветами держит? — больше утверждает, а не спрашивает Маша.

— Не палатку, — на выдохе соглашаюсь с ней.

— И что думаешь делать?

— Для начала ко врачу надо сходить. И как можно раньше, — мычу, споласкивая кружку. Маша поковырявшись в телефоне, набирает вызов.

— Галина Васильевна, доброе утро! Можете сегодня мою сестрёнку принять? Хорошо. Через час будем. Спасибо, Галина Васильевна, — отрывается от телефона. — Собирайся, дурёха. Врач ждёт.

Через пол часа выходим из подъезда и садимся в Машкину машину. Беру у неё телефон м обзваниваю детей, сообщая, что поехала в дом отдыха на недельку. В клинику прихожу с решением прерыванием беременности. Отметившись на ресепшене, просачиваюсь в кабинет.

— Здравствуйте, Галина Васильевна! Я от Береговой Марии, она Вам звонила.

— Доброе утро, Дарья Александровна! Проходите, присаживайтесь, — указывает на кресло, напротив. Очень милая, маленькая, полненькая женщина, с добрыми глазами и открытой улыбкой. — Слушаю.

— У меня беременность примерно четыре недели. Склоняюсь к аборту, — выпаливаю на одном дыхании.

— Почему хотите прерывать беременность? Проблемы со здоровьем? — пытливо смотрит на меня.

— У меня трое взрослых детей, внук со дня на день родиться, возраст уже не молодой, — оправдываюсь я, а сомой хочется сквозь землю провалиться. Ну не делала я никогда аборты. Всегда считала, что беременность — это радость.