Полюблю тебя любой. Книга 3

– Раздевайся, – приказываю, расстёгивая рубашку и сдёргивая галстук.

– Хочешь увидеть покупку? – приподнимает правую бровь, пройдясь руками от груди до бёдер.

– Хочу оттрахать тебя на все пятнадцать миллионов, – стягиваю рубашку, принимаясь за брюки. – И поверь. Это будет много, долго и жёстко.

От предвкушения засосало под языком. В голове проносятся позы, в которых её прогну, места, в которые буду вбиваться, пока не сотру член, тело, в которое буду впиваться руками и зубами, пока не помечу собой полностью.

– Поторопись, – несдержанно рычу. – Если не хочешь остаться с рваной тряпкой вместо платья. На счёт десять должна стоять голая, на коленях и с приоткрытым ротиком. Три… Четыре…

То ли страх остаться без платья, то ли нетерпение заняться камасутрой, успеваю досчитать до восьми, и покорная, обнажённая женщина стоит на коврике перед кроватью. Медленно подхожу, поглаживая по всей длине восставшего дружка, истекая слюной от предвкушения ощутить пухлые губки вместо рук. Дая не спешит, разглядывая, облизывая нижнюю губу, протягивает руку, обводя большим пальцем головку, всё ещё влажную после погружения у стены.

– Возьми в рот, – тихо, но твёрдо произношу, подгибая пальцы на ногах.

Мягкое касание кончика, круговое движение языком, задевающее уздечку, приподнимающее волоски на спине, подающее первые прострелы в мошонку. Стискиваю зубы, сдерживая сиплый стон, зарываюсь в волосы, жалея, что они такие короткие, лишающие возможности намотать их на кулак.

– Глубже, – надавливаю на затылок, подаваясь вперёд. – Ещё глубже.

На третьем движении теряю контроль, завладев лицом, удерживая за скулы, подтягиваю голову чуть выше, выпрямляя шею, и самозабвенно начинаю вбиваться, упираясь головкой в горло, задерживаясь до рвотного спазма и выходя, давая возможность вздохнуть. Даяна расслабляется, закрывает глаза, отдавая себя в моё полное пользование, и только слёзы, стекающие из-под ресниц, говорят, что она со мной, принимает в себя так, как хочется мне. А мне хочется именно так. Жёстко, быстро, глубоко. Хочется ощущать горячее дыхание в упирающийся лобок, хочется видеть эти слёзы от пребывания головки в горле, хочется чувствовать спазмы и выходить на последнем мгновение, пока она не начнёт давиться. Долго её не мучаю, кончая через несколько минут, заставляя взглядом проглотить сперму, и с извращённым удовольствием наблюдаю, как она вылизывает член.

Давно не кончал так стремительно, как восемнадцатилетний пацан, обычно мучая шлюх до часа. С птичкой всё по-другому, с ней мне восемнадцать, с ней я безмозглый юнец, с сорванной башней. Приподнимаю за плечи с пола и накрываю своими губами её, сплетаясь языками. И похрену, что она только что глотала мою сперму, мне необходимо её целовать, благодарить за смиренное принятие меня, за качественный минет, за бурный оргазм. Целую и не могу оторваться, высасывая дыхание, тихий стон. Руки сами спускаются вниз, нащупывая клитор, раздвигая складочки. Сползаю вниз, оставляя жадные дорожки на теле, ставлю ногу себе на плечо, заменяю руки языком, присасываясь к пульсирующему бугорочку, добавляю пальцы, трахая быстро, резко, пока не ловлю волну, сотрясающую тело в оргазме. Финальный укус, с последующим зализыванием, и крик, отражающийся от стен, сопровождающий судороги. Моя! Кричит внутренний голос, желая продлить это чувство дольше.

Мы снова целуемся, долго, страстно, забивая дыхание. Как я попал в эту розовую страну? Как я умудрился купаться в радужных облаках, тиская в объятиях свою птичку?

– Предлагаю перекусить, – отрываюсь от губ, пока не пошёл на следующий заход.

– С удовольствием, – поддерживает меня. – Веди.

Представляю со стороны картину, представшую взорам соседей, если бы не поддался уговорам Макса и не скупил шесть участков, примыкающих к моему. На кухню мы отправляемся в костюмах Адама и Евы. Я гордо трясу хозяйством из стороны в сторону, Дая аккуратно ступает, оглядываясь по сторонам.

– Может накинем чего-нибудь? – беспокоится.

– Тебя никто не увидит. Забор высокий, соседи далеко, Витя появится только утром для выгула собак, и то со стороны заднего двора. Так что голову кверху, спину прямее, походка от бедра, и не мешай любоваться, как при движении подпрыгивают твои сиськи.

– Пошляк, – хмыкает, но спину выпрямляет, и походка становиться кошачьей, грациозной. Всю жизнь смотрел бы.

Блядь. От идиотских мыслей пот пробил. С чего я всю жизнь приплетаю. Потрахаемся пару недель, может пару месяцев, затем в Америку офисных хомячков построить, а потом в обычный ритм: работа, семья друга, шлюхи.

Глава 6

Даяна

Минет приходится делать часто. Сергей постоянно требует преклонения коленей. Но сейчас я впервые отдала полностью себя, отпустила, позволила вести и принимать. Поцелуй после этого шокирует, смещая центр мироздания, дезориентируя мои устои. Я отдаюсь и ему, сгорая, плавясь, мечтая о большем, и получая. Как давно я желала оральных ласк, поклонения, признания. Оргазм накрыл слишком быстро, не дав насладиться горячими касаниями языка, уверенными движениями пальцев. Не думала, что так можно сходить с ума от близости мужчины. Не верила, что можно отдать себя в первый же день встречи. Всё не так. Всё так как надо.

Кухня оказалась большой, но в том же грубом, мужском стиле. Каменный, серый пол, неотделанные стены, деревянный, массивный гарнитур, круглый стол из обработанных досок. Даже наши голые тела в окружении брёвен, смотрелись вполне прилично. Весь интерьер кричал, что это убежище хищника, не терпящего присутствие слабого пола. Единственное, что выбивалось – современная техника, облегчающая разделку и готовку мамонтов.

– Чем хозяин потчевать будешь? – сажусь на грубую табуретку, боясь поелозить и собрать задницей занозы.

– Сейчас забьём дичь и зажарим на большой сковородке, – ухмыляется, залезая в огромный холодильник.

– Забивать голышом пойдём? – интересуюсь, улыбаясь и представляя своего охотника голым с копьём в руках.

– А то, – подмигивает. – Смотри-ка. Витёк уже забил, освежевал, разделал и в холодильник положил.

На стол плюхнулось пару кусков мяса в вакуумной упаковке. В моих руках, как по мановению палочки, появились нож и доска, а рядом выросла куча овощей для салата.

– Режь женщина травку, а мужик займётся приготовлением мяса, – командует, ставя на стол салатник.

Через двадцать минут воздух наполняется пряными ароматами мяса, свежестью огурцов и звоном бокалов с вином.

– Лар. Ты вырос в России? – отстраняю бокал от губ, смотря в зелёные глаза.

– С чего такие выводы? – удивляется.

– Правильный русский язык с незначительным акцентом, – делюсь своими наблюдениями.

– Орлов Максим, друг детства. Всегда заставлял учить, старался разговаривать как можно больше на нём, – сделал глоток, смотря куда-то мимо меня. – Да и на родине пьющих медведей с балалайками я уже лет двадцать. Когда открыли здесь представительство, Макс занимался поисками финансирования, а я налаживал работу компании и притирался с бюрократией. Первые полгода вообще не разговаривал на английском, потом, на родине, мешал речь, чем вызывал беспокойство партнёров. Теперь перестраиваться проще. Здесь русский, дома английский.

– Россия не стала домом, после двадцати лет? – осторожно интересуюсь.

– Дом там, где сердце, – буркнул, резко встав и выключив мясо. – Мужская еда готова.

Стейк получился бесподобным. Специи, зажаренная корочка, нежная сердцевина, сочащаяся на срезе. Не зря говорят, что мясо любит мужские руки, как и женское тело. Ужинаем в тишине, погрузившись в воспоминания.

С мужем мы больше питались полуфабрикатами, яйцами и фаст-фудом. Время на готовку не было. Постоянная гонка: найти дешёвый инвентарь, успеть выкупить бэушные маты, расклеить объявления, отмыть, провонявший сыростью и потом зал, находящийся в подвале. Я была и закупщиком, и уборщицей, и фитнес-тренером, почитав и посмотрев видеоролики в инете. Муж взял на себя курирование качалки, с умным видом советуя вес блинов и количество подходов. Два года мы сдирали руки и ноги, чтобы накопить на аренду зала поприличнее и новые тренажёры. Мечта идиотов сбылась.