Полюблю тебя любой. Книга 3

– Давай устроим пикник, – озвучиваю пришедшую мысль. – Здесь озеро в километре. Возьмём продукты, вино, плед. Разожжём костёр, посидим.

– Давай, – чмокает меня в губы. – Только мне идти не в чем.

– Найдём, – поднимаюсь с птичкой с дивана и направляюсь в спальню, таща её на себе, как маленькую мартышку.

Перерыв шкаф, достаю носки, спортивный костюм и резиновые шлёпки сорок пятого размера. Даяна со смехом тонет в моей одежде, подворачивая штанины и рукава, примеряя огромные для её ноги тапки. Она выглядит нелепо, но очень сексуально. И эта сексуальная нелепость мне продолжает нравиться.

– Вот люди поржут, – заливается Дая. – Бомжи на выходе.

– Не бойся. Пара свёрнутых челюстей, и ржалка сломается, – обещаю, натягивая такой же костюм и кеды.

Взяв вино, фрукты, картошку и помидоры с огурцами, не спеша пробираемся к озеру. К счастью, по дороге никто не попадается, и на озере, на удивление, пусто. Пока я собираю ветки и спилы, Даяна заворачивает в фольгу картошку, выкладывает фруктово-овощное безобразие на тарелки, не выпуская меня из поля зрения, как и я её, чертыхнувшись пару раз об корни деревьев.

Картошку достаём из углей вместе с уплывающим за горизонт пурпурным солнцем. Карамельно-розовый закат, перистые облака в фиолетовых росчерках. Кажется, по ним прыгают наши единороги, разбрасывая блёстки. Стареющий соловей надрывается, приманивая самку, переливая трелью, мы лопаем с угольной кожурой горячий картофель, наблюдая за огненным диском, скрывающимся с глаз. Начало мая выдалось достаточно тёплым, но вечером свежесть даёт о себе знать, пробираясь под куртку прохладным ветром. Затушив догоревший костёр, собрав пожитки, спешно возвращаемся домой, довольно лыбясь перепачканными лицами.

Последний раз так сидел с Максом и деревенскими парнями в пятнадцать, когда родители отпустили меня к Максовским старикам в Россию. Также пекли картошку, расположившись на поваленных и принесённых из леса брёвнах, рассказывали страшные истории, в ожидании поклёва, попивали добытый в бою самогон, и казались себе такими взрослыми, умными, обсуждая прелести старшеклассниц и местных девах. В то лето я первый раз трахнулся, продержавшись минуты две, чем расстроил соседку, старше меня на пару лет. Она поцокала языком, погладила по голове, встала и пошла искать долгоиграющий член, чем вогнала меня в недельный депресняк. Тогда было всё просто. Тогда я и не представлял, как меня потрепит жизнь, окуная мордой, словно нашкодившего котёнка в суровые, взрослые будни.

Глава 8

Даяна

– Переезжай ко мне, – срывается с губ Ларри. Так обыденно, во время приготовления завтрака, как будто мы с ним встречаемся уже год или два.

– Согласна – не секунды не задумываюсь. Ощущение, что знаю этого мужчину не один год. Полное понимание, что он мой, единственный.

Больше ничего не произносим, и это кажется комфортным и естественным. Мы вообще много не говорим. Кому нужны розовые слюни со словарным поносом. Говорят, женщины любят ушами. Херня. Женщины любят тактильность, взгляды, говорящие больше слов, руки, дарящие электрические разряды от малейшего прикосновения кончиками пальцев. Завтрак приобретает новый вкус, насыщенный, острый, обещающий. Лар не отпускает меня из зелёного плена, делясь собой, забирая меня. Мыслей нет. Только он занял всё свободное место, сместив ненужное, незначительное, лишнее.

Тишину колеблет тихое звучание плазмы. Ларри гладит меня по спине, я поигрываю волосками на груди, впитывая тепло, исходящее от обнажённого торса. Тянущее томление в животе и лёгкий дискомфорт между ног, напоминают о проведённой, бурной ночи. Не представляла, что могу так изгибаться, пластично принимать немыслимые позы, стонать и биться в оргазме несчётное количество раз. Отвыкла от спящего мужчины в своей кровати, обнимающего всю ночь, дышащего в затылок, зарываясь носом.

– Давай устроим пикник, – предлагает Лар, отвлекая от воспоминаний. – Здесь озеро в километре. Возьмём продукты, вино, плед. Разожжём костёр, посидим.

– Давай. Только мне идти не в чем, – поддерживаю идею, так как очень хочется глотнуть воздуха, наполненного майской сыростью, свежестью и хвоей.

Лар поднимается с дивана вместе со мной и несёт к лестнице, легко, не напрягаясь. Остаётся обвить его ногами, чувствуя большие руки под попой, поддерживающие, подтягивающие повыше. Мне нравится его забота. Немного грубая, немного властная. Этот мужчина привык руководить, контролировать, доминировать. Мне и это нравится. За ним чувствуешь себя в безопасности. Он всё решит, всё сделает, со всем справится. С ним хочется быть слабой, глупой, беззащитной. И это мне тоже нравится.

Безразмерный, спортивный костюм, в котором я бултыхаюсь, приходится затягивать и подворачивать. Выгляжу, как сопливый подросток, решивший покозырять перед детворой в отцовском прикиде. Не хватает кепки и спички между зубами. Надев лыжи, не могу остановиться от смеха. Вот это лапа! вертится на языке, шмыгая ногами по полу. Владелица сети фитнес-центров, носящая деловые костюмы и брендовую обувь, в подвёрнутом мешке и резиновых тапках – картина для жёлтой прессы, причём с кричащей надписью: «Даяна Гердц просрала бизнес, пристрастившись к алкоголю». Лар сканирует меня голодным взглядом, и я понимаю, что даже в этом безобразии он хочет меня.

Не могу оторвать взгляда, пока мой мужчина собирает хворост для костра. Не глядя упаковываю в фольгу картошку, возможно криво, раскладываю остальные припасы, и удерживаю глазами движения Ларри. Вот он накланяется за толстой палкой, а куртка обтягивает широкую спину, пытаясь треснуть на швах. Остальная картинка игры мышц, натягивания сухожилий, напряг мускульных пластин, дорисовывается в голове, увлажняя трусики, как у похотливой кошки.

Обжираемся печёной картошкой под аккомпанемент горластого соловья и всполохи заходящего солнечного диска. Как давно я сидела у костра и лопала угольный картофель? В десятом классе, проводя лето в трудовом лагере. Чудное было время. За хорошее поведение нас возили на сбор черешни и абрикосов, проштрафившиеся отряды окучивали картошку на солнцепёке. После четырёх часов в поле, противная вода в цистерне казалась божественной, а очередь к ней сравнивалась по размеру с очередью за водкой во времена перестройки.

Тогда я чуть не лишилась девственности, после палёного самогона на дискотеке. Спасло чудо, под названием овраг, в который я скатилась, пятясь от сверх возбуждённого поклонника. С тех пор крепкие напитки не употребляю, как и в больших количествах лёгкие. Предпочитаю быть с трезвой головой, не теряя контроль.

Ледяной ветер, тянущийся с воды, продирает до мурашек, вынуждая свернуть пикник и искать убежища дома. Взглянув на себя в зеркало, ахаю и убегаю в ванную, смывать чёрные разводы вокруг рта от картофельной кожуры. Лар заваливается следом, осматривая перепачканную щетину и залезая руками под включённую мной воду.

– Лар, подожди. Я первая, – отталкиваю его бедром, закрывая собой раковину.

Он отвлекается от крана, сосредотачиваясь на бёдрах, активно отпихивающих наглое тело. Руки проходятся по талии, спускаясь к животу, притягивая попку к твёрдому паху. Выгибаюсь, притираясь сильнее, показывая, как сильно хочу более смелых ласк, ощутить голую кожу, тугую наполненность.

Рык в затылок, и Лар начинает стягивать с меня одежду, судорожно дёргая молнию и завязку на штанах. Нетерпение в каждом движении, в каждом рыке и рваном дыхании. Помогаю разобраться с современной системой застёжек, разворачиваясь в руках, впиваясь в губы, выпивая беспомощный стон. Не отрываясь от губ, Ларри копошится, избавляясь от своего костюма, продвигая меня к душевой. Получив доступ к телу, подталкивает в кабину, включая воду и разворачивая спиной к себе. Нажим рукой с требованием прогнуться, упереться грудью и лицом в кафель, расставить ноги и выпятить задницу, подставляя для полного пользования. Стремительное заполнение сопровождается моим криком, переходящим в блаженный стон. Движения быстрые, властные, не дающие вздохнуть.