Полюса притяжения

— Зачем ты это сделала, Яна? Что с тобой в тот момент происходило?

— А тебе не все равно? Думаю, тебе плевать! Наверное, ждешь, чтобы я извинилась? Так вот: я не собираюсь этого делать. Иди ты к черту, Рагнарин! Потому что мне не жаль!

Учитывая сложившуюся ситуацию, не может не восхититься полетом ее смелости. Наглеть до такой степени… На контрасте с тем, какой тихой она в последнее время держалась, безрассудна до отчаяния.

— Вот как… — Денис делает паузу, давая себе самому возможность остановиться. Не сказать чего-то слишком грубое. — Думаешь, мне плевать на то, что моя жена разнесла полквартиры? Ладно, х*й с ней, с квартирой! Я лишь хочу знать, на хрена ты это сделала? На хрена, котенок?

Какое-то время она таращится на него, не мигая. Явно шокированная лексиконом, силой и частотой его голоса.

Растревожила душу, а теперь еще удивляется, мать ее…

Хочет подкинуть совет, чтобы переставала на него так смотреть, но едва она зажмуривается, чтобы подавить в себе какие-то эмоции, тотчас порывается заставить ее открыть глаза.

Плевать на последствия, не желает пропускать ни секунды этого столкновения.

— На меня смотри, — требует он жестким тоном, сжимая пальцами подрагивающий подбородок.

Дождь прекратился. Небо проясняется. В помещении, соответственно, становится светлее. Теперь Денис может видеть глаза Янки. Она смотрит. С такой массой эмоций… Кажется, еще секунда, и сметет их обоих.

— Ладно, я отвечу, только потом ты меня отпустишь, — выдвигает она ответные требования. — Я разнесла твою спальню, потому что ревновала! Вот и вся причина. Ты идеальный, а я — нет! Такая вот жалость! Смирись уже… Наверное… Потому что ни я, ни ты этого уже не исправим, — толкается плечами и затиснутыми руками, предпринимая новые попытки подняться.

Обездвиживает ее. Впивается взглядом. Бесцеремонно пробирается в душу. Считывает. Есть разница в том, искренен человек или фальшивит. Когда действует в порыве откровенно, можно принять любую эмоцию и любое ее последствие. Янка не на публику играет, не в желании что-то показать действует. У нее огроменная душа. Сегодня ее реально взорвало. Как бы ни злился, Рагнарин это понимает.

— Я ответила, ты обещал меня отпустить.

— Нет, я не обещал, — усмехается он, практически касаясь ее губ своими губами.

— Я… Отпусти…

— Нет. Не пущу.

И все же Денис отстраняется. Яна успевает вздохнуть то ли с облегчением, то ли с разочарованием. А потом… В лунном свете ярко сверкает серебристое лезвие ножа. Испуганно вскрикивая, девушка тотчас безотчетно замирает. Жмурится и беспомощно пищит, слыша треск распарываемой сорочки.

Поток холодного воздуха сплит-системы мягко скользит по ее беззащитному оголенному телу. Дразнит восприимчивые к таким колебаниям температур соски. Стягивает чувствительную кожу колкими мурашками.

От шока Яна не способна хоть как-то среагировать. Ни пошевелиться, ни слова сказать. Не то чтобы протестовать. Не ожидала чего-то подобного от Рагнарина.

— Надеюсь, распиливая мои рубашки, ты получала такое же наслаждение, — усмехается он, бесцеремонно прохаживаясь по ее обнаженному телу взглядом. — Что с трусами?

Его голос, как самый мощный стимулятор, мгновенно вырывает ее из оцепенения.

— Забыла надеть, — едко ударяет словами в ответ. — Ты обалдел? — шипит уже с возмущением и толкает его в грудь.

Это никак не облегчает ее положение. Рагнарина не сдвинуть ни на сантиметр.

— Обалдел. Хотелось их… так же в клочья. С огоньком.

Смесь гнева, смущения и безудержного сексуального волнения раскаляют ее кожу докрасна. Этот внешний и внутренний жар удушает. Буквально взрывает.

Денис раскладывает ее руки по сторонам. Приковывает пальцами к прохладной столешнице, будто наручниками. Склоняясь, жадно впивается губами в шею. Жестко всасывая тонкую кожу, оставляя после себя болезненные и влажные следы. Толкается напряженным пахом в раскрытые бедра Яны.

Ее тело парализует сладкой волной удовольствия, и следом же накрывает трепетной дрожью. Шквал эмоций выталкивает из глаз слезы изумления. Так тосковала по нему, так скучала по его прикосновениям… Грудь рассекают жгучие и тягучие судороги. Сминает и распирает ощущениями. Все ее тело кричит, умоляя, чтобы он продолжал. Но от такого мощного наплыва чувств становится страшно. Выдержит ли… Кажется, сердце остановится раньше, чем сделает следующий вдох.

— Пожалуйста, отпусти… — звучит Янка уже очень слабо. Буквально вышептывает, окрашивая совсем не теми интонациями, которые положены этому слову: — Пусти, Денис…

— Давай так, котенок, — его собственный голос будто ему не принадлежит. Низкий и хриплый, въедливый, порочный и… опасный — для них обоих. — Сейчас я проверю. Если ты не потекла, отпущу.

Яна с судорожным вздохом затихает. Жмурясь, пораженно стонет. Выдает себя с головой. Конечно же, нет нужды проверять, Денис уже знает, что она мокрая. Сама Янка принимает проигрыш красноречиво и, как всегда, немного агрессивно. Когда он к ней в очередной раз наклоняется, цепляется подрагивающими губами за его щетину и, поддаваясь порыву, кусает за подбородок.

— Аккуратнее, котенок. Доиграешься, — рыком выдыхает Северный.

Она ведь теперь только этого и добивается. Умирать — так с музыкой!

— Что же ты сделаешь? Давай! На максимум, Денисочка. Больнее уже не будет. Просто… Прекрати уже это. Не могу я отдельно от тебя, — выпаливает почти со слезами. — Не могу! Не отрывай.

Фитиль. Горючая смесь. Спичка. Приток воздуха.

Нутро заливает огненной лавой. Сознание плывет. Уходит в закат.

— На максимум хочешь? Знаешь, о чем просишь? Выдержишь?

У Яны не находится сил, чтобы еще как-то поощрить или, что возможно более разумно, испугаться. Она просто знает: если Денис к ней прямо сейчас не прикоснется, попросту умрет.

Шумно и громко вдохнув, жадно вбирает в себя его запах.

— Выдержу.

— Янка… — выдыхает он. — Я никого не тр*хал. После тебя.

Зачем он так это говорит? Эта информация в копилку ее потерянной любви очень-очень важная. Но, черт возьми, режет и царапают формулировка и призрачное предположение того, что могло быть иначе. Именно поэтому, корчась от боли, она заявляет ему с тем же расчетом: