Ползи!
Шрифт:
— Могу вам помочь, путники? — спросил он, как только мы приблизились.
— Приветствуем, старейшина, — почтительно отозвался я. — И просим прощения за вторжение и беспокойство. Мы заблудились. Эти края мы знаем плохо. Мы мелкие торговцы, держали путь по главной дороге из столицы в повозке, да наткнулись на разбойничью шайку, пришлось удирать в лес… Чтоб им ноги переломало, зверюгам этим, честной народ средь бела дня грабят!
Старик спокойно и внимательно выслушал нас, затем сказал:
— Что ж, проходите, будете моими гостями, мы попавших в беду людей не прогоняем.
Я бесшумно выдохнул. Кажись, пронесло. Или нет? Еще неизвестно, что старейшина
Нас провели в дом. Я шустро завертел головой, с любопытством изучая интерьер. Он был прост, но идеальные чистота и порядок сразу сделали этот дом средоточием уюта в моих глазах. А уж после пещер, где срать приходилось у всех на виду…
Комнат было две — кухня и зал. Все деревянное, все простое, минимум мебели. Стол, скамейки, соломенные тюфяки, пара каких-то сооружений типа шкафов.
Из зала к нам вышла пожилая полноватая женщина. Старейшина представил ее, как свою жену — Раду. Самого старика звали Анвар.
Рада проявила верх гостеприимства. Нас тут же отправили во двор к тазу — умывать лицо и руки. Затем засадили за стол, на который хозяйка уже успела выложить хлеб, овощи, мясо и молоко.
Агнар, не сдерживая себя, накинулся на еду, я же постеснялся и ел, как бы трудно это ни было для меня, медленно и небольшими кусками.
Пока мы насыщались, нас не тревожили разговорами да вопросами. Ох, чую, этот старик еще возьмется за нас. Несдобровать нам, если на лжи поймает.
Я пытался себя успокоить. Даже если и заподозрит что-то — что с того? На нас ведь нет клейма. А без него фиг узнаешь, что мы беглые рабы. Еще от Маха я узнал, что свести клеймо — магическое искусство высочайшего уровня, и практикуется оно тут крайне редко, почти никогда.
Верно чуяло мое сердце — после того, как мы набили довольно заурчавшие животы, старик предложил мне посидеть с ним на крыльце, поболтать. Рада, видя, что Агнар еле держится на ногах от усталости, выделила ему место вздремнуть.
— А теперь, сынок, скажи-ка мне правду… — начал Анвар, и мое сердце оборвалось. — Не по главной вы дороге шли. Откуда тогда?
— Да с чего вы взяли? — предпринял я попытку отвертеться.
— Да ведь тракт-то главный от столицы с противоположной стороны от места, откуда вы явились, находится.
Мне стало жутко обидно это услышать. Ну Агнар… географ, блин.
— Простите меня, — вздохнул я. — Мы уйдем сейчас же.
— К чему эта спешка? Не торопись ты пугаться и убегать, сынок. Ты просто правду скажи. Я ведь чего опасаюсь? Как бы беды вы не принесли к нам в общину. Смотрю я на твое лицо — и оно не видится мне лицом злодея, но ложь к доверию тоже мало располагает.
— Я понимаю это, но и правды вам сказать не могу. От беды мы страшной бежали. Не злодеи мы — это я вам чем хотите поклясться могу. Просто бедные, честные люди, попавшие в очень скверную ситуацию. Но на вашу общину это никаких бед не навлечет, уверяю вас. Впрочем, мы все равно не хотели бы злоупотреблять вашим гостеприимством, поэтому вы нам просто объясните, как дойти до города…
— Да что ты горячку-то порешь! — даже немного сурово перебил меня старейшина. — Не в моем это духе гнать тех, кому помощь требуется. Если беду за собой на хвосте не привели — оставайтесь пока у нас.
— Благодарю! — горячо заверил я его, пожимая сухую старческую
ладонь. — Как нам отплатить вам за доброту?— Да работа в хозяйстве найдется… А пока иди поспи тоже, вижу ведь, вот-вот свалишься.
— Спасибо! Спасибо вам, Анвар!
Мы вернулись в дом. Мне позволили устроиться на соседнем тюфяке рядом с пацаном. Едва коснувшись подушки, я провалился в глубокий блаженный сон без сновидений.
***
Мы остались жить у Анвара и Рады. По крайней мере, пока. Пару дней мы просто отдыхали и слонялись по деревне. Я просился помогать, но Анвар лишь отмахивался, говоря, что мы настолько тощие, что попросту не сможем даже топор поднять. Это нас с Агнаром слегка обидело.
На третий день нам наконец поручили заниматься делами по хозяйству: таскать воду, колоть дрова, кормить скотину. Я, как человек городской, белоручка (фу, тошно от себя даже стало), конечно, вначале тупил и совершал позорнейшие ошибки. Типа корм курам и свиньям перепутаю и все в таком духе. А вот Агнар чувствовал себя, как рыба в воде.
За пару недель сытной жизни на свежем воздухе мы начали чувствовать себя почти нормальными и почти счастливыми людьми. Пацан — так уж точно.
Я с удивлением размышлял о том, что меня не ломает из-за отсутствия бухла и сигарет. Впрочем, с этим тут проблем не было, нет. Местные гнали что-то типа самогона и делали вино. А еще дымили натуральным табаком. Но я благоразумно счел, что в моем итак дерьмовом положении мне сейчас возвращаться к зависимостям ни к чему. Итак уж беглый раб, так еще и рабом этих пагубных привычек вновь становиться — нет уж, увольте.
Для полноты радости мне не хватало одного — определенности. В подвешенном состоянии жить — пытка сущая. Я не знал, что ожидает нас впереди. Не знал, что с нами сотворят, когда мы пересечемся с кем-то за пределами деревни. У меня были сплошные страхи и тревоги — и ни одного обнадеживающего фактора.
***
Детей у супругов, приютивших нас, не было.
По соседству от старейшины жила пожилая пара с дочерью примерно моего возраста. И, вот дерьмо, она, кажется, заимела на меня виды. Нет, девчонка, конечно, симпотная, но что-то мне не до интрижек было в моей ситуации, которую можно красочно охарактеризовать одним словом — задница. Но девица об этом не знала и ей было плевать на мое равнодушие, она вовсю строила глазки, а пару раз даже откровенно подкатывала, отчего Агнар, видевший все, наиомерзительнейшим образом хихикал.
В один из вечеров девица набралась еще большей наглости и приперла меня к стенке (буквально!) в сеннике. Вот, блин, в лучших традициях русской деревни, и не только русской, конечно. В плане сексуальных похождений все миры — что обычные, что фэнтезийные — совершенно одинаковы.
— Слушай… эмм… прости, забыл, как тебя зовут… давай-ка прекращай это все… — попытался я отодвинуть нахалку от себя.
Она уж мне чуть ли не штаны расстегивала. Да что за распутница такая живет по соседству с приличными людьми?!
— Эй, ты, недоумок, руки от нее убрал!
Я аж вскипел от возмущения, когда услышал это.
Соседка, наконец, соизволила отлипнуть от меня, и мы смогли увидеть, кто явился по мою душу. Паренек молодой, кажется, встречал я его пару раз у колодца.
— Я пошла, не скучайте, мальчики, — пропела нахалка и упорхнула к себе домой, оставив нас сражаться за ее отсутствующую честь.
— Чужак, ты чего руки-то распускаешь, а? Думал, к старейшине под крыло попал — и тебе все можно, да?