Помереть не трудно

— Ты не можешь ничего любить, — тихо сказал шеф. — У тебя нет души. Только память. И поведенческие инстинкты. А знаешь, что самое печальное, Серёженька? — пальцы на моей челюсти напряглись, я закрыл глаза… — Ты сам, своей собственной волей стал таким. Ты — пустая оболочка, насмешка над человеком. У тебя нет желаний, нет мыслей, нет никаких чувств.

— А вот тут ты ошибаешься, — забыв обо мне, мертвец неожиданно вскочил и бросился к Алексу. — У меня есть чувство. Я ненавижу всех вас! Ненавижу живых!..

Сергей протянул скрюченные руки к горлу шефа, но остановился в десяти сантиметрах. Прямо в лоб ему уставилось дуло огромного револьвера.

Убедившись, что мертвец понимает, что происходит, Алекс, не опуская оружия, сделал несколько шагов назад.

— Знаешь, Серёженька, — сказал он. — После того раза я поклялся себе, что при следующей встрече всажу тебе пулю прямо в лоб. Чтобы уж наверняка. Но вот ты стоишь передо мной, и я действительно могу выстрелить тебе в лоб — так, что затылок твой разлетится на мелкие осколки, прекращая твоё пустое, никчёмное бытиё. Но ты ведь не убил нас — хотя правильно заметил: мог сделать это в любой момент, когда мы не ждали. И если ты сейчас просто уйдёшь — я тоже не выстрелю. Уходи, Серёженька. Уезжай подальше, в Африку, например. Там зомби — обычное дело… Помнишь, ты мечтал побывать на Лимпопо?

Из глаз мертвеца выкатилась одинокая слезинка.

— Ты же знаешь: я больше не умею мечтать, — и он исчез. Только пыль взметнулась смерчиком на том месте, где он только что стоял.

Но через секунду он появился на том же месте. Я попытался подняться, но рука подломилась. Алекс стоял спокойно. Он уже опустил пистолет, и прекрасно понимал, что второй раз поднять его не успеет.

— Здесь нет того, кого вы ищете, — сказал мертвец. — Это ловушка. Ты теряешь хватку, Сашук.

— Скажи: он жив? Мальчишку ещё можно спасти?

— Да, — помедлив, ответил он. — Если поторопитесь.

И опять исчез.

Алекс подал мне руку. С опаской взяв его за ладонь, я понял, что не так уж у меня всё и болит… Кости больше не торчали из прорех в брюках, рука не была похожа на наполненную холодцом резиновую перчатку. Словом, я не чувствовал себя так, словно помираю. Просто — будто побывал в хорошей драке. А в следующий миг я напрягся.

— У нас гости, — только и успел сказать перед тем, как нас окружили.

Они выходили из-за автомобилей, из-за колонн, просто из густых теней — мёртвые вервольфы. Все они были в зверином обличье. Свалявшаяся шерсть, гноящиеся глаза, потемневшие от времени коричневые зубы… Под клочьями тусклой шерсти у некоторых угадывались голые рёбра — там, где разошлась ветхая от старости кожа.

Некоторые ещё могли рычать, другие издавали горлом лишь тихие шелестящие звуки — словно друг о друга тёрлись листы пергамента. По бетону скрежетали твёрдые когти.

— А вот это уже серьёзно, — сказал Алекс. — Некромагия — это уже не шутки. Не проверка на вшивость.

— Я думал, шутки давно закончились, — челюсть после железной хватки стригоя двигалась ещё не очень хорошо, но чувствительность к языку вернулась. — Сколько у вас патронов?

У меня было два запасных магазина. Но зверюг было гораздо больше…

— Пули тут не помогут, — сказал шеф, вставая ко мне спиной. — Мёртвое невозможно убить. Разве что, отстреливать по одной лапе… Ты-то как?

— Словно под грузовиком побывал. Но ничего. Уже почти не больно. Только…

— Ты теперь слабее щенка, — закончил за меня шеф. — Вся энергия ушла на регенерацию.

— Как-то так, — кивнул я, хотя и знал, что Алекс меня не видит.

— Плохо, — констатировал шеф. — Боюсь, не прорвёмся.

В этот момент один из волков прыгнул на крышу ближайшей машины и оскалив пасть, зарычал. Нас окатило запахом мертвечины, ладана и влажной земли… Где-то я уже такое нюхал.

Но вспоминать было некогда: волк бросился на меня, целя гнилыми зубами в горло. Это послужило знаком для всех остальных.

Я упал, так что Алекс прижался спиной к железному боку жучка-фольксвагена. Он орудовал рукояткой пистолета, как кастетом. От его ударов в стороны летели брызги слюны, ошмётки костей… Я, лёжа на спине, пинался. Тело первого вервольфа оказалось на удивление лёгким, и я сбросил его, протаранив нескольких нападавших.

Но мёртвых волков было слишком много…

Вот уже по руке у меня течёт кровь — чьи-то зубы порвали плечо. Болезненно свербит в боку, плохо слушается правая нога…

Рёв мотоциклов я услыхал пару секунд назад. Но не придал значения — решил, это где-то на улице, за пределами парковки.

Сейчас думать об этом было некогда, но всё же промелькнула мысль: почему здесь, кроме нас, никого нет? Никто не спустился забрать машину, никто не въехал с улицы…

Рёв двигателей становился всё оглушительнее, вот он заполнил собой всё пространство. Казалось, от него трудно дышать.

Отбиваясь, мельком я углядел ровный строй мотоциклов, неторопливо едущих меж рядов машин. Во главе колонны восседал черноволосый и черноусый вервольф…

Гордей, — с восторгом подумал я. — Он ведь обещал быть поблизости — и сдержал слово! Только вот… Митроху мы так и не нашли.

Мёртвые вервольфы отступали — видимо, почуяли численное превосходство. Живые не причиняли им вреда — теснили байками, отгоняли, сбивая в кучу… К нам подошел Гордей. Его чоппер горделиво упирал рога в потолок, стоя в центре проезда.

— Похоже, мы как раз вовремя, — сказал вервольф.

— Это ловушка, — повторил Алекс слова стригоя. — Нас заманили сюда специально.

— Значит, нужно уходить как можно быстрее, — Гордей повернулся к своим и пролаял несколько команд.

И в этот момент… Я заметил за фигурами вервольфов какую-то тень. Подумал, что это вернулся старый знакомый Алекса, но понял, что ошибся. Впечатление тени создавал чёрный, с капюшоном, балахон.

Никто не обращал на неё внимания, и фигура в балахоне стремительно приближалась. Она что-то несла в руках. Моё внимание прикипело к этому предмету. От него исходили… Я почувствовал то же, что и на улице, перед входом в здание — эманации какой-то незнакомой, опасной силы. Они-то и ввели меня в заблуждение, заставив думать, что здесь полно сверхъестественных существ…