Помереть не трудно

— Спасибо, — я одновременно испытывал и жгучий стыд от того, что сорвался, и эйфорию — она сопровождала каждое моё кормление.

Наверное, из-за эйфории, из-за этого чисто плотского удовольствия, я и чувствовал себя преступником. Ловить кайф — это ведь плохо, да?..

— На том свете сочтёмся, — Владимир похлопал меня по плечу — по коже словно пустили ток.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Алекс. Он то и дело выглядывал в лестничный пролёт… — Погнали? — я кивнул. Казалось, теперь я мог лететь, не касаясь ступенек. — Ты это, — склонив ко мне голову, шепнул Алекс. — Всё сразу-то не трать.

— Я постараюсь.

— Ничего, — утешил Владимир. — Со временем научишься.

— А вообрази, какие на вкус бывают барышни, — последнее слово в устах шефа звучало тягуче и бархатно. — Молоденькие, свеженькие… М-м-м!.. — мы вновь карабкались по лестнице. Крыша была уже близко.

— Что мне их, в тёмном переулке подстерегать? — мрачно спросил я.

— Ну зачем же? — усмехнулся шеф. — Как говорил один мой знакомый: — Сами предложат, и сами всё дадут… Главное, знать подход. Не расстраивайся, Сашхен, — он оглянулся и послал мне быструю улыбку. — Я тебя научу…

Я тяжело вздохнул. Если я начну соблазнять девчонок только для того, чтобы питаться… Сам себе сделаюсь противен.

— Нет, спасибо, — пропыхтел я в спину шефа. — Уж лучше я опять в Клетку.

— Вот это молодец, — отметил Владимир. — Вот это по-нашему.

И тут я заметил, как у Алекса расслабилась спина. Он пошел легче, ровнее, словно бы подпрыгивая над ступеньками.

Я понял, что прошел очередное испытание.

Крыша встретила простором и щебетом птиц. Ветер, чистый на такой высоте, ударил в лицо, забрался под полы пиджака, охладил пылающую кожу…

— Хорошо, — Владимир распахнул объятья навстречу ветру и подставил лицо солнечным лучам. Молот он держал в ладони легко, словно прутик.

— Когда уходишь от погони, больше ни о чём не думаешь, — Алекс тоже выглядел довольным.

Господа дознаватели испытывали явное удовольствие от всей этой ситуации. Они смаковали свои действия, словно гурман — редкое вино, которого осталось очень мало… Наверное, долго жить — несколько пресновато, — подумал я. — Вот они и ловят ценные мгновения бытия, остро приправленные страхом, опасностью и новизной…

Я подошел к краю и посмотрел вниз, на улицу. Люди казались муравьишками, машины — жуками, а мир в целом стал походить на заставку в компьютерной игре. Вот сейчас на дальнее здание, во-о-он то, с синей крышей, наступит Годзилла…

Помотав головой, я отступил подальше и уселся на нагретые плитки.

— Что, тянет пропасть? — спросил Алекс, усаживаясь рядом.

— Почему Сергей стал таким? — спросил я в ответ.

— Потому что самоубийство — это грех, — пожал плечами шеф.

— Променял Божий дар на яичницу, — проворчал Владимир, устраиваясь рядом и доставая из кармана пачку «Беломорканал». — Тело без души — это робот. Без мыслей, без эмоций. Без надежды.

— Мне показалось, чувства у него всё-таки есть, — я вспомнил пустые и плоские, словно сделанные из фольги, глаза. — Иначе он не захотел бы нас убить. И… не пощадил бы потом.

— В Серёже крылась великая сила духа, — кивнул, выпуская сизый дым, Владимир. — И остатки её прячутся в его теле, ожидая возвращения души.

— Ты всё ещё надеешься? — Алекс лёг на спину и прикрыл глаза.

— А кто бы мы были, если б не надежда?

— Впрочем, я тебя в этом поддерживаю, — лениво сказал шеф. — Надежда — это наше всё.

— Особенно сейчас, — хмыкнул я. — Версия с дядей и племянником провалилась. Мы в бегах. В гостиницу, я так понимаю, возвращаться нельзя… Остаётся надеяться на чудо.

Я вспомнил слепую детскую веру в чудо, которую испытывала Мириам. Как горячо доказывала она свою правоту! Ссылаясь на исторические примеры, на наши собственные приключения… Я её веры не разделял.

Может, я прошу слишком многого, но я считал так: если бы чудеса и вправду случались, я бы не восстал из гроба стригоем.

— Кстати, — Владимир покопался во внутреннем кармане пиджака, извлёк на свет измятую бумажку и протянул шефу. — Вам тут корреспонденция.

Тот, не вставая, развернул листок, заслоняясь рукой от солнца, наскоро проглядел, и с воплем:

— Бесы меня задери! — сел прямо. — Где ты это взял? — он дикими глазами посмотрел на Владимира.

— В вашей гостинице, на ресепшене. Когда пошел за вами следить…

— Так это был ты? — усмехнулся Алекс. — Хитёр.

— Это мой город, — с некоторой угрозой сказал Владимир. — К тому же, садиться в третье по счёту такси — это баян, Сергеич. Такую уловку не используют даже дети. Ладно, что там? — он кивнул на письмо.

…Уважаемый Александр, — начал читать шеф. — Меня зовут Валентин. Когда Вы будете читать эти строки, я буду уже далеко…

Шеф замолчал, быстро пробегая взглядом по строчкам. Мы с Владимиром изнывали от любопытства, но тормошить или отвлекать Алекса не посмели.

— Вот оно, — шепотом сказал шеф, дочитав. — Есть! Зацепка!

— Да что там, в этом письме? — не выдержал Владимир.

— Ты знаешь этого Валентина? — вопросом на вопрос, в лучших традициях, ответил Алекс.

— Да не так, чтобы очень, — пожал плечами московский дознаватель. — Не мелкая сошка. Но и не крупная. Серединка на половинку.

— Он признался, что сотворил проклятье для кладбища, — сказал шеф, потрясая письмом.

— А, так ты хочешь знать, мог ли он сделать «Гнев Везувия»?.. — Владимир почесал голову. — Нет, не мог. Точно не мог. Да ты и сам это знаешь…

— Просто хотел уточнить, — пожав плечами, шеф бережно сложил письмо и упрятал в нагрудный карман.

— Это он толкнул меня в спину, — сказал я. — Там, в «Астарте», когда вы послали меня с ним поговорить. Это тот маг, в канареечной майке, верно? Сотворил за деньги проклятье для кладбища, а когда мы пришли — испугался и подставил меня вервольфам. И когда я победил — сбежал.

— Но письмо оставил, — шеф похлопал себя по карману. — А это — какое-никакое доказательство.

— Заказчика назвал? — спросил Владимир.

— Он же не самоубийца, — пожал плечами Алекс. — Но намекнул, что это был кто-то из «Семаргла». Исключаем Гордея с сыном, а так же Пантелея и Геннадия… — он посмотрел на Владимира.

— Совет директоров, — уверенно сказал тот. — Нужно выяснить, кому не было выгодно строительство торгового центра на Ярославском шоссе — и мы, скорее всего, найдём убийцу.