Помещицы из будущего

А еще здесь имелся глубокий, длинный погреб с ледником. Главное, что он был построен по всем правилам. Стены засыпаны землей, обложены дёрном, что создавало неплохую теплоизоляцию и, естественно, сохраняло лед от таяния. Здесь даже имелись вентиляционные трубы, чтобы воздух не застаивался, и сточные для отвода талых вод. Нашему ледничку в «Черных водах» до этого сооружения было как до Китая вприпрыжку.

Но особо мне понравилось, что усадьба Головина находилась в очень хорошем месте. По бокам возвышались невысокие пригорки, а с севера он был защищен густым ельником. Для парника это место казалось идеальным. Никаких сквозняков!

Идея с парником уже давно засела у меня в голове, и я ее пестовала, как ребенка. Мне хотелось выращивать больше овощей, причем круглый год. Но это было тяжеловато в исполнении. Для большого парника требовалось много тепла, а постоянно топить печи в холодное время года - еще та забота. Я старательно рылась в памяти, выуживая полузабытую информацию и, наконец, вспомнила об очень интересном способе. Им пользовалась семья Льва Николаевича Толстого.

В десяти продолговатых, деревянных срубах они выращивали рассаду для огорода. Технология была довольно любопытной. Сначала мужики выкапывали неглубокую яму, после чего сверху ставили деревянный сруб. Внутрь засыпали горящий навоз перемешанный с опилками и стружками, а сверху на него укладывали слой древесного угля. Потом ставили ящики с рассадой и накрывали сруб стеклянными рамами. Невероятно, но уже через сутки температура в парниках поднималась выше двадцати градусов, причем независимо от времени года. Но это было еще не все. Оказалось, что если вместо слоя угля засыпать плодородный слой земли, туда можно было высаживать дыни, тыквы и арбузы. В год семья снимала три-четыре урожая огурцов и помидоров.

Стекло для рам можно заказать у Родиона Макаровича, чтобы сделали их из небольших квадратов и обязательно с форточками для проветривания.

Слуги Павла ходили за мной следом, с любопытством наблюдая, как я заглядываю во все уголки. Но у меня к ним не было претензий. Все кругом содержалось в чистоте и порядке, а значит, мы точно поладим.

– Ну что, Галочка, нравится тебе здесь? – Павел неслышно подошел ко мне и взял за руку. – Уже, наверное, и планов настроила?

– Конечно, только я пока их не раскрою, - я чувствовала тепло его руки, которое разливалось до самого сердца. – Чтобы не сглазить.

– Что-что, а такого я не ожидал! – рассмеялся муж. – Ты и суеверия?

– Когда ты хочешь переехать сюда? – я положила голову ему на плечо. – Я должна подготовиться, собрать вещи.

– Решай сама, душа моя. Я сделаю, как ты хочешь, - он поцеловал меня в макушку. – Мне хорошо с тобой в любом месте.

Мы медленно пошли к реке, широкая лента которой вилась совсем рядом. Вокруг зеленели поля, тихо шелестел лес, а бесконечное небо слепило глаза ясной чистой синевой.

Остановившись под раскидистым дубом, мы крепко обнялись, глядя на серебристую гладь. Хотелось навсегда запечатлеть этот момент в себе, чтобы в самые трудные жизненные ситуации держаться за него и верить.

– Я люблю тебя, Галочка… - прошептал Павел, и его объятия стали чуть крепче. – Именно тебя. Душу, живущую в этом юном теле. Мне кажется, что если бы ты сейчас обрела свой истинный облик, я бы принял его без раздумий.

* * *

Дворянских гнезд заветные аллеи. Забытый сад, полузаросший пруд. Как хорошо, как все знакомо тут! Сирень и резеда, и ипомеи, И георгины горные цветут. Затмилась ночь. Чуть слышен листьев ропот. За рощей чуть горит луны эмаль. И в сердце молодом встает печаль. И слышен чей-то странный грустный шепот. Кому-то в этот час чего-то жаль.

Константин Бальмонт

Глава 36

Мы переехали в усадьбу Павла в конце июня. Провожая меня в дом мужа, нянюшка плакала, Глашка тоже причитала, шмыгая курносым носом, да и остальная дворня грустила. Но они хотя бы оставались с Таней, а мне придется обходиться без них. Хорошо хоть между нами было не такое уж большое расстояние, и можно было видеться, стоит только соскучиться. Большой суматохи в «Черных водах» в связи с переездом не было, ведь я ничего не забирала, кроме своих и Машенькиных вещей. Они уместились на крыше экипажа. Теперь подруга была единственной хозяйкой усадьбы, стены которой хранили так много тайн…

Новости об Александре пришли примерно в то же время. Заседание по его делу провели в закрытом режиме, потому что дело касалось шпионажа. На нем признали их брак с Натальей недействительным, но это было лишь одним из решений суда, ведь открылось много новых неприятных нюансов из жизни семьи Потоцких.

Сладкая Мими действительно оказалась шпионкой, но Александра девица использовала “в темную”. Он предоставлял свои дома «ее родственникам», которые будто бы не знали, чем промышляет их дочь в России. Вместо иностранной родни там собирались заговорщики. Мими тянула с него деньги, перевозила в экипажах Потоцких оружие и делала много чего другого. Это и подтолкнуло Шешковского расследовать, откуда у семьи столько домов и земель, принадлежащих ранее другим людям. Именно это и повлекло за собой остальные признания. Мошенничество, самовольный захват и даже несколько убийств. Если за связь со шпионкой «по глупости и незнанию» ему могли назначить не очень строгое наказание, то за остальные преступления Александра ждала тяжелая расплата.

Наташа успокоилась, перестала переживать и пока оставалась в «Черных водах», чтобы собраться с мыслями. Усадьба с землями, принадлежащие отцу девушки, вернулись в ее владение, так что теперь она была богатой молодой женщиной. К Троице Наталья получила предложение руки и сердца от Петра и, не задумываясь, приняла его. Свадьбу решили сыграть на Покрову, чтобы сама Богородица благословила этот брак.

К первому Спасу и началу Успенского поста я уже обжилась на новом месте. А во мне потихоньку набирал силы ребенок Павла. Наши старания не прошли даром, и я светилась от счастья, чувствуя в себе новую жизнь. Уверенность в том, что это будет мальчик, крепла с каждым днем. Я просто знала это, и все.

На огородах дозревали огурцы, помидоры, арбузы, дыни, да и на полях кипела работа. Крестьяне защипывали горох, пахали под озимь, а также сеяли озимые, подготавливали гумна и овины. В усадьбах шла заготовка малины, которая в этом году уродила на славу.

На Яблочный Спас у нас был настоящий праздник. Столы просто ломились от вкуснейших блюд. Мы ждали к себе в гости Таню с Андреем, его родителей, Наталью, дядюшку, Родиона Макаровича, Петра с отцом и, конечно же, нянюшку.

Тушки кур и уток поварихи обмазали медом, засунули внутрь яблоки и выдержали в русской печи до золотистой корочки. Запекли яблоки с медом, приготовили блины с грибами и ягодами, а еще пироги с яблоками на малиновых дрожжах. Для меня это было открытием. Оказалось, что делали их очень просто. Заливали водой комнатной температуры ягоды малины, добавляли ложку меда, накрывали крышкой и ставили в теплое место. Дрожжи считали готовыми, когда содержимое емкости опускалось вниз, и появлялась пена. Потом все это смешивали с мукой, медом и снова ставили в теплое.

Яблочный Спас - светлый домашний праздник, и я с тихой радостью провела его в кругу близких мне людей. Утром мы сходили в церковь, где с раннего утра на паперти выставили столы, на которых возвышались горы яблок, картофеля, гороха, репы и брюквы, стояли посудины с зерном ячменя и ржи. Отец Никифор благословлял урожай, а потом передавал яблоки детям, нищим и тем людям, у которых не было своих садов.

Мы же отнесли освященное яблочко Варе на могилку. До этого времени я почему-то даже подумать не могла, чтобы приблизиться к ней, а сегодня сама пошла на кладбище.

– Нянюшка, сходишь с нами к Вареньке? – попросила я Аглаю Игнатьевну. С нянюшкой было спокойнее, да и не знали мы с Таней, где именно находится могилка.

– Конечно, голубки мои… Пойдемте. Наконец-то, сподобились. Заждалась вас сестрица.

Поросший дикими цветами могильный холмик находился рядом со стенами храма. Возле него росла красавица березка, ветви которой почти касались земли. На белом камне было высечено: «Засецкая Варвара Алексеевна». «Как ангел, красотой и кротостью своей она здесь в мире процветала…»