Помещицы из будущего

Как только мы положили по яблочку на ковер из цветов, по листве пронесся легкий ветерок, в котором зазвучали тихие переливы, похожие на девичий шепот. Как будто это Варя благодарила нас.

А ночи после Яблочного Спаса становились все холоднее, пришли Осенины… Начинало пахнуть грибами и туманами, поднимающимися от реки каждое утро.

Тайная экспедиция явилась и за Дарьей Николаевной. Но, обнаружив, что барыня тронулась умом, отвезли ее сначала в монастырь, а потом, по решению суда, в «желтый дом». Вердикт судьи после обследования Потоцкой докторами душевных недугов был таков: «Безумие Потоцкой Дарьи Николаевны определено по степени различия как «бешеная». А значит, она - отягощение для общества, ежели ли не будет содержима в особливом доме, где бы о ее прокормлении и пользовании старания возымели».

– А что если сбежит она? – настороженно поинтересовалась Таня у свекра, но тот лишь засмеялся.

– Софьюшка, душа моя, да разве можно оттуда сбежать? Знавал я одного доктора, который юродивыми опекался. Так он рассказывал, что в сим заведении на третьем этаже содержаться эпилептики, на втором – меланхолики и лунатики, а на нижнем этаже помещаются как раз бешеные. Камеры их с окнами, которых нельзя достать, и с решетками. Там даже мебели не имеется! Ложе на полу как для животного. Надсмотрщик наказывает их, как малых ребят. Доктор говорит, что иногда одного наказания лозы достаточно, но бывает, приковывают бешеных цепями.

Судьба Потоцкой оказалась страшной. Мне даже было немного жаль ее… Хотя, скорее, не ее, а загубленную жизнь. А ведь могла жить припеваючи!

Но быть милосердным к побеждённому всегда проще. Злодей несет угрозу, а вот осуждённый злодей - личность совсем другая, обездоленная.

Слава Богу, что эти мысли как пришли в мою голову, так и ушли. Каждый получает то, что заслужил. Господь наказал Дарью Николаевну безумием, ибо оно является самым страшным наказанием: ведь только безумец не имеет возможности покаяния.

Александра же приговорили к гражданской казни. Конечно, это была не настоящая казнь с отсечением головы, но она тоже отбирала жизнь. Действо происходило на площади, в присутствии собравшихся зевак, где над Потоцким символически преломили шпагу, лишая не только преимуществ дворянского происхождения, но и имущественных прав. После чего Александра отправили на каторжные работы, предварительно вырвав ноздри. Причём при этой экзекуции на знатность рода никто не смотрел.

Имущество Потоцких перешло в царскую казну, но мы с Павлом успели подать прошение на выкуп крепостных. Некоторые из них остались в нашем доме, а кто-то пошел работать в «Чёрные воды». Жизнь потихоньку налаживалась, и над нашими головами засияло солнце, обещая счастливое будущее, в котором будет много счастливых дней.

Глава 37

Вспышка чумы началась в причерноморских странах и попала на территорию России через обозы с ранеными в русско-турецкой войне. Раненых везли в Лефортово, где находился военный госпиталь. И в ноябре тысяча семьсот семидесятого года там скончался первый привезённый с фронта офицер, затем врач, а после начали умирать люди, проживающие рядом с госпиталем. Потом чума проникла в Большой суконный двор в Замоскворечье, по причине завоза трофейной шерсти… Она косила старых и молодых, богатых и бедных, не оглядываясь на чины и звания.

Но мы-то знали о приближающейся беде и подготовились к ней основательно. Во-первых, мы с Таней наготовили спирта для дезинфекции. Во-вторых, уговорили Родиона Макаровича, что не стоит пускать на территорию завода посторонних, а рабочим построить времянки, чтобы они не встречались с другими людьми. Он сначала удивлялся, но благодаря убедительному и логическому объяснению Павла, понял, чего мы от него добиваемся.

Танин свекор удалился от двора императрицы, сославшись на «ревматизму», и полностью оградился от «праздных визитов». Что, кстати, сделали и мы. Дворня на период эпидемии не выпускалась за территорию усадьбы, и уж тем более им было запрещено общение с родственниками, проживающими в деревне. Питались мы исключительно со своих запасов. Слава Богу, их было достаточно.

Увы, объяснить опасность эпидемии крестьянам и цыганам не удалось и после ее окончания мы узнали о многочисленных смертях. О них возвещал печальный звон колокола, но чаще он звонил просто так, потому что врачи полагали, будто громкий звук разгоняет тяжелый, зараженный воздух, считавшийся одной из причин болезни. Умерла старая цыганка, пророчащая опасность от явившегося в грозу. К сожалению, чума унесла Сашко. Где-то далеко, в другом, лучшем мире, возможно, он встретился с Варварой и обрел свое счастье.

Дарью Николаевну тоже унесла черная смерть. Ее закопали на больничном кладбище, повесив на крест маленькую табличку: «Потоцкая Д.Н. Бешеная».

Вряд ли она могла себе представить, что так бесславно закончит свою жизнь, упокоившись на безызвестном погосте.

Александр же, сосланный на рудники, после двукратного наказания кнутом не мог двигаться, и сгнил заживо от ран… Судьба повернула таким образом, что расплата настигла их.

Я родила мальчика Мишу. Мне хотелось назвать его именно так, чтобы в его имени перекликались имена отца и деда Головиных. Он был так похож на Павла, что порой при взгляде на него мне с трудом удавалось сдерживать смех. Маленький Головин с темной кудрявой макушкой и вечно сжатыми кулачками.

Павел души не чаял в сыне, но никогда не обделял вниманием и Машеньку. Она тоже любила его и всегда тянула ручки навстречу, перебирая толстенькими ножками. Муж находил время на сказку, на колыбельную, и всегда вставал ночью, если Машенька начинала плакать.

Таня родила девочку Вареньку, похожую почему-то на меня. У нее были ямочки на щечках, веселый вихор на макушке, а еще огромные ресницы, слипшиеся в длинные стрелочки. Андрей называл ее «графинюшка» и не спускал с рук, глядя на дочь, как на величайшую драгоценность.

Петр с Натальей сыграли скромную свадьбу, и вскоре девушка объявила, что ждет ребенка. Мы были за нее очень рады, ведь она заслуживала счастья после стольких бед. Но оказалось, что это не последняя свадьба… Чего-чего, а такого мы точно не ожидали.

Родион Макарович изъявил желание жениться на нашей Глашке. Мы с Таней, конечно же, сразу подумали, что он дурачит девчонку, и даже приготовились защищать ее. Ведь богатый мужчина всегда мог надавить на бедняжку. Глаша была вольноотпущенной, но это не играло большой роли перед авторитетом Пименова. Хоть и был он нашей семье другом, но обижать глупую девочку и ему было не позволительно.

Глашка удивила нас. Она вся светилась от счастья и в нашей защите явно не нуждалась.

– Да вы что, барышни, счастья меня лишить хотите? Я замуж за Родиона Макаровича с радостию пойду!

– Так ведь он старый для тебя! – воскликнула Таня.

Но Глашка лишь зыркнула в меня хитрым взглядом:

– А Елизавета Алексеевна за молодого, што ль, замуж вышла?

– Когда же вы сговорились? – мне было смешно представить Глашку женой купца. – Ведь не мог он ни с того ни с сего? Может, ты его поняла не так? Не жениться он хочет, а…