Помещицы из будущего

У меня все перевернулось в душе от этой просьбы, пронизанной болью потери.

– Оставь, не надо, – Таня замотала головой, отказываясь от денег. – Ты мне лучше скажи, куда вы теперь?

– Не знаю. Лошадей найти надобно… Почти все кибитки сгорели, забрать смогли только то, что унесли в руках, - ответил мужчина нервным движением приглаживая густые кудри. – Чтобы сделать новые кибитки нужно много времени. Да и не сможем мы уйти от могил своих родных.

– Может, вы останетесь на этой земле? – осторожно предложила я, не зная, как цыгане отреагируют на такое. – Вы могли бы взять ее у нас в аренду, построить дома за лето. Лес вы тоже можете взять у нас. А землю под кладбище мы вам выделим безвозмездно. Подумайте над этим.

– Хорошо, барышня, - кивнул баро. – Я подумаю и к утру дам ответ.

Он развернулся, собираясь уходить, но Таня остановила его:

– Погоди! Куда вы сейчас пойдете? Ночь на дворе… Располагайтесь в конюшне. Там места много, а завтра что-нибудь придумаем. Похоже, что дождь надвигается.

– Благодарю вас, - цыган поклонился нам. – Другие давно бы выгнали нас. Цыган здесь не особо жалуют.

– Мы не другие, - подруга нашла глазами Степана, который стоял в стороне с остальной дворней. – Степан, проводи их в конюшню!

– Дык мало конюшни для них будет! – возразил мужчина. – Не поместются они все, барышня! Дюже много их!

– Пусть женщины и дети идут туда, а нам под любым деревом хорошо будет, - баро посмотрел на мужчин. – Ночь теплая, ничего с нами не случится. Шатер из веток сложим. Не намокнем.

– Пошли, пошли… - вместе со Степаном к цыганам подошли несколько женщин. – Сейчас мы вас накормим… Детям молока нальем. Беда-то, какая… Евдокия сегодня кашу варила. Вашим чернявеньким хватит…

Плачущие цыганки поплелись следом за ними. И пока все это шествие шло в сторону черного двора, слышались громкие причитания, леденящие душу вопли и протяжные стоны. Оставалось надеяться, что они не напугают лошадей на конюшне.

Я подошла к старой цыганке, которая так и сидела на траве и тихо сказала:

– Пойдемте со мной. Сашко в доме.

Цыганка с трудом поднялась, опираясь на мою руку. Ее заплаканные глаза уставились на меня тяжелым взглядом.

– Не побоялись рома приютить… Но и цыгане добром на добро отвечают, помните это. Чувствую я, что чужие вы здесь, только понять не могу, что да как…

– Неужели вы не почувствовали, что с табором беда случится? – я с интересом взглянула на нее. Если старуха предсказывала будущее, то почему такое несчастье пропустила?

– Миро дэвэл, чаялэ! – воскликнула старуха, вытирая слезы рукавом. – Чувствовала! Да только думала, что Сашко помрет… Худо ему очень. А помер сын мой… Нет больше Василя… Нет… Старая я уже, перестала понимать, когда мне знаки духи посылают… Лучше бы я померла! Отжила ведь свое… откочевалась!

Она еле переставляла ноги, и мы кое-как поднялись в комнату Сашка. Все это время за нами пристальным взглядом наблюдала нянюшка, сложив на животе сухонькие ручки. Она явно была против того, что происходило.

Оставив цыганку у внука, я спустилась вниз и сразу же услышала разговор, происходящий между Таней и Аглаей Игнатьевной.

– Вы что удумали?! Да разве можно такое?! Цыган в усадьбу притащили! Что соседи скажут?!

– А какое нам дело до соседей? Что они нам хорошего сделали? Чем помогли? – зло отвечала ей подруга. – Может, нам еще переживать, что о нас Потоцкие подумают? Много чести! У людей беда приключилась, что ж их теперь оставить без помощи?!

– Кто бы вам помог! – всхлипнула Аглая Игнатевна. – У самих ведь жизнь-то не мед! Неизвестно, где завтра окажетесь!

Я уже взялась за ручку двери, ведущей в гостиную, но войти, туда не успела. В передней самым неожиданным образом появился… Головин. В его руке был зажат хлыст, густые волосы разметались от ветра, и я догадалась, что он скакал верхом.

– Елизавета Алексеевна! – воскликнул он, увидев меня. – С вами все в порядке? Где Софья Алексеевна?

– Все в порядке, - я удивленно повернулась к нему. – Что вы здесь делаете?

– Я увидел зарево от пожара и догадался, что горит табор. Ибо там гореть больше нечему, - ответил мужчина. – Послал туда мужиков и когда они вернулись, то рассказали, что ваша дворня помогала пожар тушить. И что цыгане в усадьбу к вам направились. Что произошло?

– Мы еще сами не знаем, но скорее всего кто-то поджёг табор. Нужно спросить у цыган, может они видели что-то подозрительное. Но им пока не до этого, - ответила я, испытывая к нему уважение и благодарность за его беспокойство. – Как ваше здоровье?

– Я чувствую себя намного лучше, но давайте лучше поговорим о куда более важных вещах.
– Павел Михайлович заметно нервничал. – Елизавета Алексеевна, позовите Софью. Она должна присутствовать при нашем разговоре.

– Она в гостиной. Давайте пройдем туда, - я почему-то тоже начала нервничать. Что с ним? Щеки горят, глаза блестят…

Мы вошли в гостиную, и нянюшка с Таней изумленно уставились на Головина.

– Доброй ночи… Павел Михайлович… - Аглая Игнатьевна перевела на меня недоуменный взгляд. – Случилось чего?

– Павел Михайлович узнал, что табор сгорел и что цыгане сюда пошли. Вот и приехал, чтобы удостовериться, что в «Черных водах» все в порядке, - сказала я и попросила: - Нянюшка, оставь нас.

– Да, да… - она опустила голову, направляясь к двери. – Пойду Евдокию подниму, пусть самовар поставит.

Таня тоже была удивлена. Она присела на софу, а я опустилась рядом с ней, в нетерпении ожидая, что скажет Головин.

– Я много думал о происходящем… О вашем незавидном положении, о Потоцких… - мужчина несколько раз прошел мимо нас, нервно сжимая кулаки. – Сегодня у меня был предводитель дворянства Апехтин Федор Яковлевич. Он рассказал, что Потоцкая настроена решительно. Мне понятны ее стремления, но Апехтин слишком хорошего мнения об их семействе и вряд ли поверит в то, что она хочет заполучить земли. Даже если он и прислушается ко мне, дело о попечительстве будет рассматривать весь совет, члены которого частые гости на богатых приемах Потоцкой. Мне даже кажется, что пожар в таборе как-то связан с вашим делом…

Конечно, связан! Но вот только я решила помалкивать, интуитивно чувствуя, что так будет правильно. Таня тоже молчала.

– Вы придумали, как помочь нам? – поинтересовалась я, справедливо полагая, что этот разговор Головин начал не просто так. – Тогда расскажите все, не томите.

– Да… Есть один вариант. Елизавета Алексеевна… - он побледнел, глядя на меня. – Я прошу вашей руки.

Глава 38

Я вроде бы услышала, что он сказал, но не могла толком осознать происходящее. Меня? Замуж? Нет, желание взрослого мужчины жениться на молодой девушке вполне объяснимо, но с его сердцем… Да и вообще, представить себя чьей-то женой я пока не могла. В мыслях даже не проскальзывал такой вариант развития событий.