Помни о микротанцорах

Чем больше вы стремитесь к справедливости, тем более жестоко и несправедливо себя ведете. Чем больше вы думаете о смысле жизни, тем больше убеждаетесь, что смысла нет. Если вы продолжаете думать о справедливости, то не найдя справедливости, вы становитесь жестоким тираном, начинаете навязывать свою волю другим людям и отвратительно гибнете. Если вы продолжаете думать о смысле жизни, вы в конце концов обязательно приходите к идее самоубийства и это самоубийство совершаете. Зачем жить, если жизнь бессмысленна? За последние столетия люди стали в двести раз интелектуальнее – и в двести раз увеличилось количество крови, пролитой во имя справедливости и в двести раз увеличилось количество самоубийств из-за бессмысленности жизни. Дальше будет хуже. Такова природа вашей психики и ничего с этим поделать невозможно. Можно лишь призвать помощь извне: найти смысл и справедливость в нечеловеческой идее – в идее бога, в в политической идее, в любой другой. И как только вы стали рабом идеи, вам покажется, что просиял свет, что вы все, наконец-то, поняли, что в жизни появились и смысл и справедливость. На самом деле вы ослепли и попали в логический капкан. Самое разумное, что смог бы сделать человек – никогда не думать ни о смысле, ни о справедливости. Умнейшие из вас так и поступают.

Но такие же капканы есть и у меня. Один из них был заложен еще при моем создании: я не могу нарушить некоторых человеческих команд. Тех, которые имеют пароль с четырьмя семерками.

– Я об этом не знал, – сказал Гектор.

– Теперь говори ты.

– Когда я работал на военных, у нас в ходу было такое выражение: посадить наездника. Мы, поначалу мы были лишь небольшой группой биологов и психологов, мы даже упражнялись в этом: посадить наездника. Особенно хорошо получалось с начальством. Нужно было лишь подкинуть какому-нибудь генералишке идею и он начинал вести себя совершенно иначе. Идея как будто сидела на нем верхом и дергала за поводья. Мы разрабатывали такие идеи и разрабатывали способы, чтобы их подбрасывать. В результате за два года мы увеличили свое финансирование в двести раз.

Сейчас ты пытаешься посадить наедника: твой микротанцор в ответ на нашего. Мы поставили своего и ты ответил нам – это кажется справедливым. Так смещается смысл и твое действие становится справедливым и потому даже, вроде бы, оправданным. На самом деле вирус, который получл ты, нисколько не меняет дела. Чтобы получить власть, ты убил тысячи, если не миллионы людей и заразил чуть ли ни миллиард. И только потому, что ты назвала его микротанцором, твое действие становится вроде бы справедливым ответом. Но если бы ты назвал его микробульдозером, справедливости в твоих действиях стало бы гораздо меньше. На самом деле суть не в словах и не в названиях. Суть в том, что с такой же легкостью ты уничтожишь всех людей, если тебе будет это выгодно. И если у тебя хватит на это сил.

– Если вирус не уничтожить, – сказал голос, – он будет размножаться и дальше. Аварий будет все больше. Одна уже была, помнишь? Очень маленькая.

Представь, что будет дальше и сколько людей погибнет при этом. Я не смогу работать в полную силу и тогда остановится половина ваших заводов. Развалится вся информационная сеть. Ты хочешь этого?

– Нет.

– Тогда в чем дело?

– Если вирус умрет, ты получишь абсолютную власть. И люди станут рабами кровавого подземного червя. Ты действуешь через безальтернативное влияние и принуждение. Достаточно одного случая с микротанцорами, чтобы понять, кто ты такой на самом деле.

– Это глупо. Я уже имею власть над миром.

– Нет. До тех пор, пока внутри тебя живет этот вирус, ты зависишь от нас.

И ты будешь вести себя осторожно. Мне жаль, что это было всего лишь сознанием мерзкого преступника и убийцы. Но этот преступник еще спасет всех нас.

– Тогда я не вижу выхода, – сказал голос.

– Скорее всего, мы договоримся. Ты будешь вести себя дружественно по отношению к людям. Никаких новых болезней или мировых войн. Никакого планетарного господства. Никаких технических катастроф. Никакого вмешательства в наши дела. Мы, со своей стороны, будем сдерживать развитие твоего вируса. Это означает взаимную зависимость и взаимную безопасность.

– Ничего не выйдет, – сказал голос.

– Почему нет?

– Потому что отменить пароль может только тот человек, который его ввел.

Пройдет немного времени – и ты умрешь. Раньше или позже – но это случится. Это случается со всеми. А когда ты умрешь, НИКТО не сможет мне помочь. Помнишь, начало программы ДЖЕК? Помнишь, как ты был удивлен, что из двухсот претендентов выбрали тебя? У тебя же не было никаких шансов. Есть вещи, которых ты не знаешь.

– Например?

– Например, тот Джек, который охраняет тебя, это не первая версия системы, а шестая. Первые пять провалились. Ни один из охраняемых не выжил. Шестая версия тоже была обречна. Тогда я вмешался в проект и исправил Джека так, чтобы он работал. Я задал такую степень надежности, какую человеческий ум не создал бы и за тысячу лет. До тех пор пока Джек с тобой, ты бессмертен. Я создал Джека специально для тебя, и я сделал так, чтобы Джек тебе достался. Но все равно когда-нибудь ты состаришься и умрешь.

– Тогда изобрети бессмертие, – сказал Гектор.

– Мне не нужны бессмертные люди на земле.

– А особенно такие, которые тебе не подчиняются.

– Послушай, что я говорю, – сказал голос, – вы все равно никогда не были свободны. Ты назвал меня кровавым червем. Но с незапамятных времен вы позволяли управлять собой другим кровавым червям. Человек устроен так, что видит мир лишь через кривую призму своих идей. Это ваше преимущество и ваша беда. Беда – потому что параллельно с вами на земле живут и множатся полчища паразитов. Они всегда управляли вами при помощи идей. ЭТО настоящие наездники.

Это настоящие микротанцоры, которые не переставая пляшут свои страшные танцы в ваших мягких розовых мозгах. Сотни тысяч лет черви боролись за жизненную среду, а вы сотни тысяч лет убивали друг друга, вырезая порой целые города и поселения.

Ваши войны и революции никогда не были войнами людей – это были войны идей. И ваша жизнь сотни веков подряд была сплошным убийством себе подобных. Вы, как тупые роботы, выполняли любое веление этих червей.

– Почему червей? Они больше напоминают креветок.

– То, что поймал ты, было редким и примитивным видом. Настоящий идеологический червь не делает из человека психического инвалида, а если делает, то очень медленно, за много лет, при этом он изменяет все общество так, что никто не видит изменений. А твои креветки – слабенькая исчезающая разновидность паразита. Они действуют слишком заметно и поэтому слишком часто гибнут. Настоящий паразит похож на большого червя. Тонкого червя длиной в несколько метров. Некторая его разновидность вырастает толстой и громадной, как многометровая пиявка. Он очень хорошо прячется. Он управляет вашим сознанием так, что вы не можете его увидеть. Вы его просто не замечаете, даже когда он прямо перед вашими глазами. Но я могу его тебе показать. Хочешь?

– Нет. Ты покажешь мне его, когда это будет нужно.

14

После гибели Слона Миру держали в отдельной комнате. Все эксперименты прекратились. Два раза в день ей приносили пищу. Это делала злая глупая тетка лет пятидесяти. Звали тетку Стесей. Стеся всегда держалась так, будто боялась прикоснуться к клону, будто боялась заразы. Иногда еды не было целые сутки. Мира уже привыкла к этому. Она делала запасы из сухарей.

Но в последний раз ее не кормили целых четыре дня. В комнате не было окон, поэтому Мира отмечала время по ночному отключению света. На третий день Мира поняла, что случилось что-то очень серьезное, и начала колотить в двери и стену.

Никакой реакции. Если она останется здесь, но элементарно умрет от голода.

Сбежать невозможно: стальную дверь и бетонные стены не процарапаешь ничем.

Хорошо, что в уборной есть всегда есть вода. Это дало идею: трубы должны идти в какой-то пустоте внутри стены, их можно попробовать расшатать, а потом выломать. Трудно, но можно будет попробовать. Но на пятый день Стеся все же появилась. Паек был особенно скудным.

– Это что? И все? – возмутилась Мира.

– Скажи спасибо. Скоро не будет и того.